Хранители жемчужного жезла - Вольфганг Колльберг

Маркус Вернрот получал довольно крупные деньги на карманные расходы, но содержание шайки — дело разорительное, и он при случае не гнушался воровством, даже у родителей. Будучи уличен, Маркус чаще всего отделывался взбучкой от издерганной матери.

Босс шайки протянул руку, с угрозой глянул на Оливера и жестко потребовал:

— Давай-ка ее сюда, ты, недотепа, или мне вернуться с Булем?

Оливер молча протянул руку: слишком свежи были воспоминания о железной хватке Райзера.

Вернрот ухмыльнулся:

— Ну вот, сразу бы так, — и хотел было взять крохотное существо, но…

— Внимание! Не трогать! Я взорвусь! — компьютерный голос сопровождал пронзительный предупреждающий сигнал.

Рука Вернрота отдернулась. Он бросил бешеный взгляд на Оливера:

— А, ты хочешь меня одурачить!

— Danger!.. Danger!.. Danger! — звучал голос крошечного объекта. — Активизирован механизм самоуничтожения! В радиусе двадцати метров все будет уничтожено… Уничтожено и поражено радиацией!.. Немедленно в укрытие!.. Немедленно в укрытие!

Вернрот побледнел и отшатнулся от Оливера. Компьютерный голос начал обратный отсчет: «Теп… nine… eight… seven…» Вернрот затаил дыхание. Он лихорадочно озирался в поисках возможного укрытия и уж хотел было рвануть в подъезд дома.

Оливер проследил за его мечущимся взглядом.

— Входная дверь закрыта, — сухо сказал он.

— … six… five… — считал голос.

— Выруби эту штуку! — завизжал Вернрот.

— … four… three…

Вернрот хорошим спортивным прыжком перемахнул через край открытого мусорного контейнера и захлопнул за собой крышку. Трясясь в темноте, он ожидал взрыва, уничтожающего все; вот сейчас взрывная волна разнесет и мусорный контейнер, и его самого. Если же контейнер выдержит и он останется в живых, его ожидает медленная мучительная смерть от лучевой болезни.

— … two… STOP THE COUNTDOWN.

Его мозг с трудом воспринимал только что услышанное: STOP THE COUNTDOWN.

Тишина.

Должно быть, что-то остановило смертоносный механизм куколки-убийцы. Вернрот отдышался и медленно приподнял крышку бака. Куш все еще молча стоял на том же самом месте, в вытянутой руке — опасная куколка.

— Ну, вылезай.

Маркус Вернрот снова закрыл крышку бака.

Стук по контейнеру:

— Так ты берешь ее или нет?

— Отвали! — голос из бака звучал испуганно.

— Ну, как хочешь.

Потом послышались шаги, и снова наступила тишина.

Вонь в помойном баке была удушающая.

— Эй, Куш, ты все еще здесь?

Тишина.

Теперь действительно нечего тут сидеть. Маркус Вернрот приоткрыл крышку бака и жадно глотнул свежего воздуха. Потом посмотрел в щелочку и увидел, что площадка перед контейнерами опустела. Куш ушел. Пронесло! Он уже собирался вылезать, но увидел двух женщин с ведрами мусора, направлявшихся прямиком к нему. Нырнув в контейнер, Маркус Вернрот как можно глубже зарылся в вонючие отходы и прислушался к приближающимся голосам.

— Молодежь… эта современная молодежь!.. Скажу вам, фрау Мелленен, никакого уважения к нам, пожилым людям…

— …да, да, и такие хапуги!

— …да, а чего еще можно ждать…

— …точно! И ничего, кроме денег, в голове…

— …уже не считают нужным поздороваться на улице!

— …даже головы не повернут…

— …мы раньше делали книксен…

— …ничего на уме, кроме фирменных тряпок…

Крышка контейнера открылась и стукнула по внешней стороне бака. Два ведра помоев обрушились на Вернрота. У Меллененов два дня назад явно готовили рыбу. И тут над головой мальчишки раздался крик в два голоса. Предводитель шайки в ужасе выпрыгнул из контейнера, вернее, намеревался выпрыгнуть: контейнер опрокинулся и одним из ведер его огрело по голове, как дубиной. Перед его глазами как будто взорвалась маленькая галактика. Неужели на небе столько звезд? Он поскользнулся и осел, как боксер в нокауте.

Женские голоса перекрывали друг друга: «Да они уже совсем ничего не стесняются! Так нас напугать! Ну, погоди же, хулиган, я тебя!»

Второе ведро стукнуло Вернрота по пояснице. Ну вот, теперь ему на всю жизнь обеспечена травма позвоночника! Когда же он поднялся на ноги, его ожидал третий, прицельный удар мусорным ведром за правым ухом, немилосердно отправивший его обратно в нечистоты. У Маркуса потемнело в глазах.

— Что ты забыл здесь, в наших мусорных баках?!

— Вызывайте полицию, фрау Мелленен, вызывайте! Быстрее! Тут рядом телефонная будка! У этого типа явно рыльце в пуху. Он точно один из мерзавцев-наркодилеров.

Та из двух дам, что была покрупней, уселась на Маркуса Вернрота и ткнула его лицом в размокшие объедки. Фрау Мелленен уже бежала к телефонной будке. Бедный Маркус чувствовал, что вот-вот задохнется. Невероятным усилием, которое рождается лишь в минуту бесконечного отчаяния и страха, он напрягся и сбросил с себя визжащую тетку. Та приземлилась в рассыпанные помои, скользя руками по остаткам пиццы, и врезалась головой в собственные мусорные ведра, после чего начала орать как резаная. Вернрот ужом проскользнул мимо Эльвиры Мелленен, первым достиг телефонной будки, рывком распахнул дверь и, выдрав из стены провод с трубкой, скрылся за углом.

— Ну разве не классно я приложила этого фанфарона! Прямо гордость обуревает, — хихикнула Валентирина. — Видел, с какой обезьяньей ловкостью он спрятался в мусорке?

— Ну да… — Оливер думал о тех мучениях, которые ждут его завтра. Бультерьер Райзер — настоящий палач и ничего не боится.

— Что значит «ну да»? Это было гениально, просто гениально! Ten… nine… eight… seven… — передразнила она себя и продолжала бы резвиться, но заметила озабоченное лицо Оливера. — Скажи-ка, чего ты боишься? — Она изучающе смотрела на него. — Не этого ли тупого фанфарона? Он ведь ничего из себя не представляет. Малый — просто пустое место, это же каждому понятно.

— Этот малый — король нашей школы. Босс ужасной шайки Вернрота. Перед ними все дрейфят!

— Дрейфят? Что это значит?

— Ну, боятся его.

— Страх, страх, страх… Есть вещи похуже, чем страх! — нетерпеливо возразила Ринхен.

— Что? Что может быть хуже, чем страх? — Оливер, для которого страх был серьезной составляющей его безрадостной жизни, не мог представить себе ничего хуже, чем это, — вот когда становится по-настоящему тошно. И завтра… Когда он думал о завтрашнем дне и о том, что может сотворить с ним Буль Райзер, у него сжималось где-то в желудке.

— Беспокойство! Беспокойство о других — это гораздо хуже, чем страх за себя самого. Как только подумаю, что с моей командой, моими друзьями могло что-нибудь приключиться во время приземления — если они вообще дожили до приземления, — у меня внутри все сводит! Вот тут мне становится по-настоящему плохо… Брр… Тошнотворно как воняет! — Ринхен чихнула и передернула плечиками. — Сейчас мне срочно требуется ванная. Где тут есть источник или река, чтобы я могла вымыться и постирать свою одежду? До Рейна, пожалуй, слишком далеко.

— Перебирайся на другую ладонь. Тебе не нужно к Рейну. Пойдем!

Олли открыл дверь квартиры и посадил Ринхен на мойку в кухонном уголке. Потом открыл кран. Ринхен отскочила. Что это? Он что-то повернули устроил маленький водопад. Ринхен удивилась: не ожидала такого от людей. Свежая, чистая вода! Но почему же тогда они такие свиньи? Одно с другим не вяжется. Она с омерзением вспомнила, в какую мусорную клоаку приземлилась. Ринхен нагнулась и умылась. Оливер в это время основательно чистил зубы и полоскал рот зубным бальзамом. Потом он заметил любопытные взгляды Ринхен.

— Ты тоже хочешь почистить зубы? У меня есть ватные палочки. Я выдавлю немного пасты — это тебе подойдет.

Ринхен смотрела, как Олли ловко соорудил «щетку».

— Ой, слишком большая.

Она полезла в свой колпак, достала оттуда щеточку, макнула ее в пасту и основательно почистила зубы. Зубная паста людей вкусно пахла мятой и освежала рот. Возможно все же, они не такие ужасные свиньи.

— О, это действительно хорошо!

— Подожди, я приготовлю для тебя воды, ты сможешь помыться, а я тем временем постираю твои вещи.

Олли наполнил водой помятый котелок и поставил его на единственную электрическую плитку, имевшуюся в убогой кухне. Из шкафа он достал маленькую чайную чашечку из тонкого фарфора — такую, как любили остфризы. Это была единственная чашка в доме. Кофе и чай (если они вообще были) здесь пили из дешевых фаянсовых бокалов с отбитыми краями. Надо было все время следить, чтобы не поранить губы. Оливер поставил нежную чашку с тонкой трещинкой около ручки на край мойки.

— О, как красиво! — Ринхен восхитил полустершийся узор из роз. — Прекрасные розы! — Как все крохотные гномы, она любила цветы больше всего.

— Кажется, этот узор называется «Остфризская роза» или что-то в этом роде… — Оливер взглянул на донышко чашки, но штамп производителя разглядеть уже было невозможно.