Роботы не умирают (сборник) - Марат Каби

Крис нахмурился. Он знал, как тяжело отцу далась потеря нового проекта. Кажется, он стал совсем седым именно тогда, когда по каким-то причинам ему пришлось отказаться от сотрудничества с Министерством обороны. Они никогда не обсуждали подробности. Отцу не позволял говорить подписанный им контракт, да он, кажется, и сам был рад поскорее уйти от этой тяжелой для него темы.

– Отец, мне жаль. Мне правда очень жаль, что они закрыли твою программу.

– Мою программу никто не закрывал, я сам отказался… – Отец говорил спокойно, даже немного задумчиво. – Некоторые условия военных не позволили мне продолжить работу… Ведь человек никогда не должен поступаться своими принципами, верно, сын? Даже если на кону самая интересная на свете работа, самые важные исследования. Я прав, Крис? – Он с улыбкой посмотрел на сына.

– Конечно. А уж если ты отказался от любимого дела, для этого наверняка были очень веские причины.

– Я уже стар, Крис, и не мне обманывать себя…

– Тогда я поддерживаю твое решение… Как и всегда, папа.

Профессор благодарно потрепал сына по плечу, и Крис на мгновение ощутил себя совсем маленьким мальчиком, одновременно с этим почувствовав ответственность за отца, за своего старого, ранимого, доброго отца.

– Крис, я думаю, если у человека есть идеи и знания, то ему никто не помешает в осуществлении своей мечты. Помогать простым людям и лечить их – это достойная работа! Многим и многим больным мы можем дать второй шанс в этой жизни.

– Я хочу верить в это… – Крис вспомнил светящиеся счастьем лица Эшли и Сэма Риверс. – Я верю.

Отец улыбнулся и слегка встряхнул седой головой, будто сбрасывая налет серьезности и грусти.

– Все получится, сын, но ты беги, беги, надо обязательно подарить Мартину щенка! Я знаю, он очень этого ждет. Скоро увидимся!

Крис напоследок взглянул в светлые голубые глаза отца и поспешил к выходу. Элен, наверное, уже заждалась его. Он не замечал, что его провожают пристальные и недобрые взгляды.

Мэр Хайден уже давно наблюдал за Крисом Стоуном. Может быть, он и вправду неплохой врач, но только с этим далеко он не пойдет. Сейчас, когда только о нем и жужжит весь город, да что там – весь научный мир перевернулся от этого его нового протеза! Сейчас ему нужно брать быка за рога. Подкинуть немного денег туда и сюда, познакомится с нужными людьми и, конечно, не ссориться с ним, с Эриком Хайденом, тогда деньги бесперебойным потоком потекут в его руки. А этот кретин сюсюкается с женой и папочкой и отказывается от самого выгодного для него сотрудничества.

Хайден на дух не переносил таких людей. Они не мечтатели, не романтики, не гении. Они глупцы. Глупцы, возомнившие о себе, что они лучше, честнее, выше таких, как Хайден. А разве может быть что-то честнее, чем признаться себе, что ты мерзавец как минимум потому, что все люди – мерзавцы? Всегда быть только за себя и, если потребуется, растерзать любого, кто встанет на пути, захочет забрать себе твой кусок мяса. Разве не это заложено в людей природой? Эрик Хайден честнее самого возвышенного Криса Стоуна, потому что может найти в себе силы, глядя в зеркало, видеть в нем не воображаемые нимб и крылья, а реальность. Грубую, неприятную, грязную, но честную.

Хайден чуть повернул голову к своему помощнику Норману. А тот тут же подскочил поближе, услужливо подставив ухо.

– Что слышно?

– Стоун отказался платить. – Норман на мгновение поднимает глаза на своего хозяина, чтобы оценить, стоит ли продолжать. Но Хайден спокойно продолжает цедить виски, и Норман добавляет: – Думаю, его пример может стать заразительным для других…

– Этот доктор думает, что сможет спокойно работать в моем городе. – Хайден говорит очень спокойно, но Норману становится не по себе.

– Что будем делать?

Хайден делает еще один большой глоток. На его желтоватых зубах хрустнула льдинка.

– Пора с ним кончать.

Крис немного замешкался возле гардероба, он копался в карманах, пытаясь отыскать пару долларов, чтобы оставить на чай женщине, так любезно подавшей ему пальто. Ему всегда бывало неловко, когда официанткой, гардеробщицей или горничной оказывалась женщина в возрасте. Ему всегда бессознательно хотелось усадить такую даму на стул и сказать что-то вроде: «Отдохните, вы ведь в матери мне годитесь. Сейчас я сделаю все сам. Мне несложно, честное слово».

Крис так увлекся своими поисками, что не заметил, как к нему приблизился тот самый мужчина с длинным шрамом на щеке. Лейтенант Робертсон только недавно подключился к делам мэра, но уже подмял под себя всю верхушку этой компании и стал доверенным лицом Хайдена. Мэру нравился простой подход Робертсона: если проблема появлялась, ее нужно было решить, и способ не имел значения – чем проще, тем лучше. Смерть всегда казалась Робертсону одним из наиболее простых способов.

Крис рассеянно поднял голову и почти столкнулся с Робертсоном. Он еще машинально перебирал мелочь в карманах, но выражение его лица тут же изменилось, стало холодным, неприязненным.

– Большие люди просили передать, что за тобой должок, – проговорил Робертсон, приблизившись к уху Криса. Он улыбнулся, от чего шрам исказил лицо сильнее обычного.

– Передай своим хозяевам, что я никому ничего не должен, – спокойно, с нескрываемым презрением ответил Крис.

Робертсон улыбнулся еще шире, показав зубы.

– У тебя красивая жена, ты не боишься, что…

Криса захлестнула волна ярости, накрыла его с головой, в ушах зашумело. Этот подонок смеет говорить о его жене, смеет смотреть на нее?!

Робертсон не успел договорить. Крис резко ударил его кулаком в челюсть. Тот даже не шелохнулся – спокойно вытер кровь с разбитой губы и с интересом взглянул на испачканные пальцы. Только глаза его блеснули затаившейся злобой.

– Ты подписал себе смертный приговор, лекарь, – проговорил он тихо и сплюнул кровь под ноги Крису.

Крис обернулся. Гардеробщица испуганно смотрела на него из-за прилавка, не понимая, что произошло. Охранники у входа недоуменно переглядывались. Криса здесь знали и не могли ожидать от него даже грубого слова, не то что драки.

– Уберите этого человека. Он немного перебрал, – громко проговорил Крис, обращаясь к охранникам. – Прошу прощения. Это вам, – он протянул перепуганной гардеробщице пару мятых купюр.

Робертсон оттолкнул руки охранников:

– Не сметь!

И спокойно вышел из здания.

………….

…Разве так бывает, что можно просто идти рядом с кем-то и молчать, не ощущая напряжения, скованности, необходимости поддержать разговор о погоде? И так же просто, оказывается, с этим человеком говорить. Говорить о чем угодно, не боясь показаться смешным, глупым или назойливым. Раньше Мартин подолгу разговаривал только с дедушкой. С папой и мамой он тоже разговаривал, но они часто оказывались заняты, им нужно было бежать на работу, кому-то звонить, куда-то ехать. А у дедушки почему-то всегда находилось время для разговора. Когда у Мартина возникал сложный вопрос и он задавал его деду, тот задумчиво хмурил брови, а затем говорил: «Сходим прогуляться?» Это означало, что они пойдут в кофейню за углом, где оба закажут какао, или пройдутся до моста и будут стоять в самой его середине, глядя на темную воду, или просто отправятся по незнакомым Мартину улицам и будут примечать необычные вывески, интересно одетых людей, красивые и странные дома. Во время таких прогулок дедушка обычно не только успевал ответить на «сложный вопрос» Марти, но и задать ему пару-тройку своих. И они вместе принимались за поиски ответов на них, споря или соглашаясь друг с другом. Такие прогулки выдавались нечасто, но всегда яркими вспышками отмечались в памяти Марти.