Горькая истина. Записки и очерки - Леонид Николаевич Кутуков

Завтракаю рано, часов в 11. Новостей никаких нет. (К этому часу многие Запасные батальоны уже взбунтовались, но у нас никто ничего не знал. Я говорю про младших офицеров.)

В первом часу дня вызывают, наконец, и меня. Приказано вступить в распоряжение подпоручика Шабунина, полурота которого уже выстроена на плацу. Иду в огромный вестибюль Собрания. Одеваюсь. Снаружи слышны выстрелы.

Входит Капитан Ханыков. Начинает снимать шинель. В это время солдат застегивает на мне снаряжение, я проверяю патроны в нагане и думаю: застегнут мне снаряжение, успею, как раз, подойти и поздороваться с капитаном. Но капитан, быстрее чем я ожидал, снимает с себя шинель, подходит ко мне первым и говорит:

— Здравствуйте прапорщик, у нас в полку принято здороваться.

— Виноват, господин капитан, — говорю я ему, кладу наган в кобуру и выхожу на плац.

Полуротой командует подпоручик Шабунин из студентов. Отличный офицер. Любимец солдат, заботящийся о них, проводящий с ними свое свободное время. Учит их грамоте, пишет им письма в деревню, входит в их личную жизнь. На полуроте[59] нас четверо офицеров — подпоручик и три прапорщика. Пересекаем наискось полковой плац и выходим к воротам, что выходят на Лесной проспект. Выходим через ворота (эта часть плаца окружена высоким деревянным забором), их закрываем и выстраиваем полуроту поперек улицы.

Около ворот маленькая дверка. Напротив — тоже забор, а за ним Финляндская железная дорога и пустыри.

Стоим. Где-то за корпусом казарм слышны выстрелы. Улица пустынна. Вижу идет студент-политехник, рассматривает солдат, подходит к нашей группе офицеров и говорит:

— Господа, неужели вы будете стрелять в народ?

Я вижу, что солдаты с любопытством прислушиваются к разговору. Поручик предлагает студенту продолжать свой путь, угрожая в противном случае задержать его. Студент уходит.

У меня вдруг мелькает мысль: а я стал бы стрелять в так называемый «народ»? Конечно, стал бы. Уж очень отвратителен этот беснующийся и одержимый злобой «народ». Делается жутко при одной мысли о том, что такой народ вдруг овладел бы городом.

Где-то слышны выстрелы. Мы не имеем ни малейшего понятия, кто это стреляет. Смотрю на часы. Второй час. Из-за поворота улицы начинают доноситься крики, а затем показывается медленно движущийся задним ходом грузовой автомобиль-платформа. Грузовик полон солдат и людей в штатском, по-видимому рабочих. На платформе стоят два пулемета, и пулеметчики наводят их на нас и на полуроту. Грузовик полон красных флагов. На штыках солдат красная материя, красные банты на груди и повязки на рукавах.

Подпоручик Шабунин командует полуроте взять на изготовку. Солдаты, исполняют команду, но затем начинают что-то кричать, затем опускают винтовки, сходят со своих мест. Уже нет никакого строя. Все старания подпоручика Шабунина остаются безрезультатными. Всё это произошло мгновенно.

Грузовик продолжает медленно пятиться, грозя своими пулеметами. Затем останавливается. С него спрыгивает солдат Западного Батальона Лейб-гвардейского Семеновского полка, на штыке красная материя, подбегает к нам и, обращаясь почему-то ко мне, — «Ваше Высокоблагородие, сдавайтесь».

Одновременно начинается стрельба из револьверов с насыпи железной дороги. Пули хлопают около нас в забор. Тут все куда-то ринулось, всё перемешалось, поднялся крик, полурота как бы потеряла рассудок. Солдаты бросились к маленькой дверке и, давя друг друга, начали протискиваться на плац.

Ворота заперты на засов. Мы также проходим на плац, закрываем дверцу и становимся вчетвером шагах в тридцати от ворот. В руках наганы. Наши солдаты буквально стали бесноваться. Но еще не смеют нас тронуть.

Грузовик с пулеметами маневрирует.

За воротами толпа орет и наши солдаты тоже.

И, совсем обезумев, почему-то хватают поленья сложенных около забора дров и кидают их через забор.

Мы стоим перед воротами, которые толпа снаружи раскачивает. Это уже не крики, а какой-то массовый звериный вой.

Вдруг ворота падают. Мгновенно настает мертвая тишина. Толпа видит пустой плац и четырех офицеров с поднятыми револьверами.

Еще несколько секунд… Вдруг из толпы бросается рабочий с револьвером в руках и стреляет в нас. Толпа завыла.

Подпоручик Шабунин опускает наган. Выстрел. Рабочий падает лицом в снег.

Снова мертвая тишина. Второй раз из толпы бросается один и стреляет в нас. Подпоручик Шабунин опять опускает револьвер. Человек падает в снег. Тишина.

Вдруг толпа завыла и брызнув из ворот, кидается на нас. Мы начинаем отступать назад, отстреливаясь из наганов, а затем бросаемся бежать наискось через плац, в сторону Офицерского Собрания. Нам вдогонку бешено стреляют как чужие солдаты, так и нашего Запасного Батальона. Пули свистят в воздухе и взрывают снег полкового плаца.

Вдруг вижу: подпоручик Шабунин, бегущий рядом со мною, падает с размаха. Я наклоняюсь к нему — он лежит без движения. В это время прапорщика С. ранят в руку. Огонь еще усиливается. Мы втроем бросаемся к Собранию. Подбегаю к дверям, хватаюсь за ручку двери — не могу открыть. Со стен сыпятся осколки кирпичей. Огонь начинает затихать. Наконец открываем дверь. Вбегаем — спасены.

Рукопись «Записок» Л. Н. Кутукова. План казарм лейб-гвардии Московского полка

Стрельба прекратилась. В Собрании доктор и фельдшера перевязывают раненых офицеров. На кухне шальной пулей ранен смертельно солдат. Смерть искала его: пуля пробила окно, деревянную перегородку и всё же нашла свою жертву.

Офицерское Собрание превратилось в окоп передовой позиции. Продолжают прибывать офицеры с винтовками в руках. Собираются также человек сто верных солдат. Оказывается, что у других ворот (3)[60] плаца произошло приблизительно то же самое. Там несколько офицеров было легко ранено, а у одного был вышиблен глаз. Через плац они видели, что происходило у наших ворот, и когда мы побежали к Собранию, открыли огонь по толпе, стрелявшей по нам, и этим заставили многих замолчать.

Толпа понесла значительные потери от их пуль и от наших револьверных выстрелов.

К величайшему нашему горю Подпоручик Шабунин был смертельно ранен и через несколько часов скончался, не приходя в себя.

На плацу, за флигелями казарм, происходит совещание людей в черном и солдат (их очень мало). у нас в Собрании тоже обсуждается создавшееся положение. Мы решаем оказывать дальнейшее сопротивление. Размещаемся около окон в двух этажах. Офицеры и солдаты. Стекла выдавлены, винтовки направлены на плац. Ждем. К сожалению, у нас нет ни одного пулемета[61].

Проходит некоторое время. Вдруг толпа с криком бросается через плац на Собрание. Мы открываем из окон беглый огонь по атакующим. Толпа отхлынула, оставив на снегу раненых и убитых. Раненые стараются подняться, ползут, волоча раз дробленные ноги. Так