Зеркальные очки - Брюс Стерлинг

— Вот о чем, — ответила она и сунула его указательные пальцы в гнезда для кабелей у себя на шее. — Почувствуй это. Мы отличаемся от других людей. — Он нащупал тонкую стальную сеточку. — Я хочу поговорить о том, чего не знает больше никто. О том, что мы такое и что мы можем делать. Мы видим другой мир — мир Алефа — и способны проникнуть вглубь собственного сознания, нащупать там то, что скрыто от обычных людей и что они отрицают.

— Нет, черт подери, это был не я. Это была… называй это как хочешь — кошка, змея.

— Ты специально притворяешься дураком, Джордж.

— Я просто ничего не понимаю.

— Нет, ты все прекрасно понимаешь. Ты хочешь вернуться, но идти тебе некуда, рая нет. Все, что есть, находится вокруг тебя.

Но он мог упасть на Землю, он мог улететь прочь, в ночь. Его руки в перчатках скафандра сжимали рычаги, похожие на когти. Нужно было просто резко стиснуть кулаки и держать их так, пока не кончится топливо. И все получится.

Он не смог ужиться со змеей внутри. И был уверен, что кошку тоже не вынесет. Но хуже всего окажется, если выяснится, что нет ни кошки, ни змеи, что это он сам, запрограммированный на особо отвратительные излишества, бешеную похоть, томящийся внутри этой жалкой личности («Мы получили результаты ваших тестов, доктор Джекил»)… Ну и что там дальше — совращение несовершеннолетних, убийство?

Бело-голубая Земля, звезды, ночь. Он слегка потянул правый рычаг и развернулся, чтобы оглядеть станцию «Атена».

Не важно, как его называть, но оно проснулось и шевелилось внутри него. Он чувствовал его ярость, похоть — аппетиты. «К черту их всех, Джордж! — торопило оно. — Вперед!»

На командном пункте «Атены» Иннис и Чарли Хьюз заглядывали через плечо вахтенного офицера, когда вошла Лиззи. Как всегда бывало после долгого перерыва, ее поразила теснота помещения и обстановка заброшенности — обычно здесь сидел только дежурный, мониторы были выключены, консоли мертвы. Станцией в обычной жизни и в чрезвычайных ситуациях управлял Алеф.

— Что происходит? — спросила Лиззи.

— Что-то не так с твоим новым дружком, — ответил вахтенный. — Но не знаю, что именно.

Он оглянулся на Инниса, тот ответил:

— Ничего, все в порядке, приятель.

Лиззи рухнула в кресло.

— Кто-нибудь пытался с ним поговорить?

— Он не отвечает, — сказал вахтенный.

— С ним все будет в порядке, — произнес Чарли Хьюз.

— Он покончит с собой, — возразил Иннис.

На экране радара медленно двигалась красная точка, рядом непрерывно менялись координаты.

— Как ты себя чувствуешь, Джордж? — произнес голос — мягкий, женственный, полный сочувствия.

Джордж как раз боролся с искушением открыть щиток шлема, чтобы посмотреть на звезды, ему казалось чрезвычайно важным увидеть их истинный цвет.

— Кто это? — спросил он.

— Алеф.

Вот дерьмо, опять сюрприз.

— Раньше у тебя был другой голос.

— Нет, я просто пытался соответствовать твоим представлениям обо мне.

— Ну и что, теперь это твой настоящий голос?

— У меня нет голоса.

— Если у тебя нет голоса, то тебя и самого нет. — Джордж был убежден в этом, сам не зная почему.

— И кто же ты такой, черт бы тебя драл?

— Я могу быть кем угодно.

«Интересно», — подумал Джордж. «Дерьмо собачье! — ответила змея (они могут называть это как угодно, но для Джорджа она навсегда останется змеей). — Полетели».

Джордж ответил:

— Я не понимаю.

— Если останешься в живых, поймешь. Ты хочешь умереть?

— Нет, но я не хочу быть самим собой, и смерть кажется мне единственным выходом.

— А почему ты не хочешь быть собой?

— Потому что я себя боюсь.

«Знакомый диалог, — отметила какая-то часть сознания Джорджа, — диалог сумасшедшего с голосом разума». «Боже мой, — подумал он, — я взял в заложники самого себя».

— Я не хочу больше делать этого, — сказал он. Затем выключил радио и почувствовал, как внутри него бушует гнев: змея сходила с ума.

«В чем проблема?» — спросил он самого себя. Он не ожидал ответа, но получил его; в мозгу возникла картина: безоблачное синее небо, перевернутый горизонт, серый самолет, возникший в поле зрения, его машина дрожит, ракеты выпущены, следы их сходятся на том самолете, превращая его в огненный шар. И у него возникла четкая мысль: «Мне нужно кого-нибудь убить».

Прекрасно. Джордж еще раз развернулся, навел перекрестье навигационного компьютера на центр бело-голубого шарика, висевшего перед ним, и сжал рычаги. «Сейчас мы кого-нибудь убьем».

«Отказ двигателя отказ двигателя отказ двигателя».

Существо внутри задавало ему какие-то бессловесные вопросы, но Джордж не обращал внимания; он принял решение и думал: «Конечно, полетели». Он поставил на кон свою жизнь, когда согласился вживить себе в голову провода, и теперь жребий был брошен. «Ты получил это — глаза змеи, и тебе осталась только быстрая смерть, быстрая, но необычная, — так возьми же ты треклятую змею и убей ее красиво».

Земля как будто приблизилась. Змея догадывалась, в чем дело. И это ей не нравилось. Очень плохо, змея. Джордж один за другим выключал приборы связи со станцией. Он не хотел, чтобы Алеф управлял его скафандром.

Он не заметил приближения робота-буксира, похожего на кучу пружин от матраца, поверх которых была навалена рухлядь с помойки, увенчанная параболическими и штыревыми антеннами. Робот с расстояния в сотню метров выпустил около полудюжины канатов с липучками. Четыре из них угодили в Джорджа, три приклеились к нему; робот подтянул канаты и направился обратно на станцию.

Джорджа охватил гнев — на этот раз не гнев змеи, а его собственный, и он зарыдал от ярости и отчаяния… «Я до тебя доберусь в следующий раз, гадина!» — крикнул он змее и почувствовал, как она отпрянула, — она ему поверила. Но ярость бушевала по-прежнему, и он кричал от злости, извиваясь в путах, колотя кулаками по шлему.

В шлюзовом отсеке длинные «руки» на шарнирах с клещами на концах извлекли Джорджа из объятий робота. Гнев его утих, и он лежал неподвижно, пока они, сокращаясь, тащили его через дверь на станцию, в помещение для скафандров, где поместили в алюминиевую люльку. Сквозь щиток он увидел Лиззи в белом хлопчатобумажном костюме, — видимо, она собиралась встретить буксир снаружи. Она взобралась на скафандр Джорджа, пощелкала кнопками, и жесткий панцирь раскрылся, жужжа электрическими моторами. Она ступила внутрь белой раковины, нажав на рычаги, отцепила гибкие трубки, скрывавшие ноги и руки, отсоединила шлем, сняла его с головы Джорджа.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

«Глупый вопрос», — хотел было сказать Джордж; вместо этого произнес:

— Как идиот.

— Ничего, все в порядке. Самое трудное позади.

Чарли Хьюз наблюдал за ними сверху, с мостика. Отсюда они казались детьми в белых спортивных костюмах, близнецами, возникшими из пластикового чрева на глазах у скафандров с бессмысленными лицами, висевших на стенах. Близнецами, склонными к кровосмешению, — она легла на него сверху, поцеловала в шею.

— Я не любитель подглядывать, — произнес Хьюз, открыл дверь и вышел в коридор, где его ждал Иннис.

— Ну как они там? — спросил тот.

— Думаю, Лиззи с ним побудет какое-то время.

— Ага, любовь, значит, черт бы ее побрал, да, Чарли? Рад, очень рад… Если бы не эротическое приключение, нам пришлось бы ему все объяснять, и могу тебе сказать: это было бы труднее всего во всей нашей работенке.

— Мы не можем так легко уйти от ответственности. Ему необходимо рассказать, что мы рисковали его жизнью, и мне очень не хочется этим заниматься.

— Не будь таким чувствительным. Впрочем, я понимаю, о чем ты… Я устал. Послушай, если я тебе понадоблюсь, звони. — Иннис двинулся прочь по коридору.

Чарли Хьюз сел на пол, привалившись спиной к стене. Вытянул руки перед собой ладонями вниз, растопырил пальцы. Не дрожат. Когда прибудет следующий кандидат, дрожь вернется.

Наверное, Лиззи сейчас объясняет Джорджу кое-какие вещи. Самое главное и самое трудное: в течение последних трех недель, пока Джордж, по его собственному мнению, знакомился с Алефом, тот подстрекал живущее внутри него существо к восстанию, а затем подавлял его попытки действовать — иными словами, делал огонь на плите сильнее и одновременно плотнее закрывал крышку чайника. Зачем, Джордж?

Мы сводили тебя с ума, подтолкнули к самоубийству. У нас были на то причины. Джордж Джордан если и не мертв, то неизлечимо болен. С того момента как ему установили имплантат, он был приговорен. Оставался единственный вопрос: появится ли новый Джордж, тот, который сможет сосуществовать со змеей?

Джордж, как до него Лиззи, казался похожим на рыбу, хватающую ртом воздух, барахтающуюся в горячей грязи, пока вода вокруг высыхает, — он должен был приспособиться к новой жизни или умереть. Но, в отличие от других живых существ, у него был надзиратель, — Алеф, который нагнетал кризис и следил за его преодолением. Можно назвать это искусственной эволюцией.