Москва-Лондон, кот и букет невесты - Елена Дженкинз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Как же спать хочется», – вздохнула она в который раз и козырьком приложила ладонь ко лбу, озираясь. Синее небо, воды залива насыщенного бирюзового цвета, отвесные скалы, покрытые мхом и деревьями… А мысли то и дело возвращались в летний домик с горящим камином, и к коту Рыжему, и к мужчине, по которому нестерпимо скучала. Только выматывающий темп работы без выходных и не позволял улететь в Москву первым же рейсом.
– Эм! Ты какая-то зеленая сегодня. Может, ПМС?
И тут ее прошибло осознанием: а что, если менструальный цикл не из-за нового климата сбился?! Но разве такое может быть?! Чтобы вот так, с первого раза?! Таблетки она не принимала, но… Нет, это просто невозможно. С Дэвидом они не смогли завести ребенка, хотя не предохранялись несколько лет.
Но вся эта сонливость, усталость, сбитый цикл…
– Чарли! Ча-а-а-р-ли!!! – она понеслась к своему ассистенту. – Езжай в супермаркет и ни одного слова, ни одной живой душе!
– Не хочешь делиться крекерами? – предположил тот, поправив очки в красной оправе.
– Не хочу, но посылаю не за крекерами. Чарли, купи самый лучший тест на беременность.
Он машинально начал набирать «список продуктов» в блокнот на смартфоне, пока до него ни дошло и он ни поднял голову, выглядывая из-под огромных очков:
– О. Мой. Бог.
***
– С Рождеством, – поздоровался представитель британского филиала, и остальные на экранах онлайн-конференции ответили на ломаном английском. Двадцать пятое декабря, подарки Санты у англичан уже открыты, а Николай осатанел, не находя себе места. Почему она не звонит? Почему бы самому не позвонить? Но она на другом конце света. Там связь вообще есть?
Голова пухла, а отчеты ежегодного собрания только раздражали. В работе все шло как по маслу, Даня и Стас отлично управляли делами из головного офиса корпорации в Москве. Николаю оставалось только контролировать, вносить правки и направлять. Но для этого не обязательно было физически находиться в офисе.
Совещание международных филиалов закончилось, а мысли так и не выстроились в удобоваримую схему.
– Стас, тебе Эмили звонила? – перед уходом поинтересовался он, стоя в дверях.
– Нет. Она, наверное, на съемках. А что?
– Ничего… Она в Новой Зеландии вроде бы, да?
– Вполне может быть. Сидит в Хоббитоне и ждет Гендальфа.
– Ты это на что намекаешь?
– Я? Да просто сравнение в голову пришло. – Стас пожал плечами и принял входящий звонок.
«А, пошло все к черту. Полечу к ней, у нее ведь Рождество только закончилось. Подарок вручу, пообщаемся. Что я как маленький».
Приняв наконец хоть какое-то решение, Терехов спустился ко входу, где его встретил Тимошка в машине с водителем.
– Тим, давай в аэропорт. «Гольфстрим» прикажи подготовить.
А потом в глазах потемнело, и ударом под дых выбило воздух. Грудь обожгло изнутри, будто кислотой плеснули. Николай даже заговорить не смог, только рукой вцепился в дверную ручку – и потерял сознание.
– Ну слава богу, очнулся.
Всхлип Насти донесся, как из параллельного мира.
Он открыл глаза, и холод прошелся по позвоночнику.
– Я в реанимации?
От этой мысли даже кончики пальцев заледенели.
– Нет, слава богу. Но пап, у тебя же сердце! Сколько раз просила: не нервничай. Ну зачем ты перенервничал? Из-за совещания дурацкого?! Да гори оно все синим пламенем.
– Врача позови.
Терехов огляделся. Обычная палата, и дышит сам. Вроде бы и не случилось ничего. Просто сознание потерял.
Он глубоко вдохнул, не сдержав блаженной радости.
Врач пришел сразу, доктор Верещагин.
– Николай Александрович, дорогой, – пробасил тот. – Что же вы себя не бережете?
– А что, собственно, случилось?
– Пока ничего. Лишь первый тревожный звоночек, что пора отдохнуть.
– Я не люблю отдыхать. Я от скуки умру.
– Ну, вариант умереть от стресса гораздо более реален, дорогой мой. Прописываю постельный режим на недельку.
И впервые за последние два месяца Николая обожгло этой самой реальностью: а что он может предложить Эмили? Сорок восемь лет, почти дед с подорванным здоровьем. А у мисс Райт вся жизнь впереди, причем в совершенно иной плоскости. Он лежит в унылой палате в морозной Москве под смогом, а она стоит перед камерами на солнечном острове. Два разных мира.
И так паршиво стало от этого осознания, что перспектива досрочно уйти на пенсию и то меньше расстроила.
– Я уже и не помню, что люди в отпуске делают, – пробормотал он обреченно, пытаясь смириться со своим новым статусом: одинокий мужчина средних лет, которому предписан постельный режим… Ужас.
***
– Как я ему скажу, Мел?! Привет, Ник, помнишь меня? Мы переспали на чужой свадьбе, поддавшись эмоциям. Так вот: я беременна! Да-да, Ник, представь, я настолько идиотка, я не принимала таблетки и забыла об этом сообщить.
– Да он тебя благодарить должен! В ногах валяться! – полыхала восторгом Мелани.
– Боже, я все равно не верю, что могла залететь. Мне тридцать два года, я опытная женщина, – выдохнула Эмили в порыве самобичевания, но сердце при этом сладко сжалось: под ним зародилась новая жизнь.
– Позвони ему.
– По телефону такие новости не сообщают, а с работы не могу сорваться. Тридцать первого будет последний день съемок.
Мелани довольно поддакнула:
– Во-о-т, разумная мысль. Закончатся съемки – и вперед к нему на крыльях любви.
– Я даже не уверена, люблю ли я его. Я ведь его совсем не знаю.
Но Эмили врала сейчас. Любила и еще как. Увидев положительный результат теста, захотела обнять весь мир, раскалившись от счастья под островным солнцем. Сама идея того, что у нее мог появиться сын или дочка царя Николая, казалась каким-то рождественским чудом. Она в мыслях уже рассказала Нику сто раз, и он каждый раз целовал ее и говорил, что не станет подавать на нее в суд за совращение миллионера ради алиментов.
– У меня будет племянник, – зарыдала в трубку Мел. – Мама с папой от счастья с ума сойдут.
– Не говори им пока… Я сама еще ничего не знаю. Не представляю, что делать.
– Погоди, ты же не думаешь про аборт?!
– Нет, конечно. – Испугавшись, Эмили приложила ладонь к животу, защищая. – Но сначала хочу рассказать отцу ребенка, а уж потом – своим родителям. Ты же знаешь, как они любят достать вопросами.
– Так ты ему в новогоднюю ночь расскажешь? Это так романтично! А что ты наденешь?
