Самый лучший комсомолец. Том четвертый (СИ) - Смолин Павел

В этот раз нас потчуют этническими блюдами — мисо-суп, рис и куча всяческой рыбы. Никакого сашими — паразитов нам не надо, все подвергнуто должной термической обработке. Повара-аборигена приглашали, так что вполне аутентично, но я бы лучше гречки с сосиской навернул. Но девочкам нравится — чай не минтай школьный.

После обеда прихватили запас прохладительных напитков, сухпай, фотоаппараты и «Конвас-автомат» — потом в «Политинформацию» отснятое вставлю. Ну и вообще на память. Переоделись в идеологические бомбы: футболочки с принтом общей серии «анимедевочки в Советском сеттинге». Принт Надин — темноволосая лоли в комиссарской форме с вытянутой вперед катаной на фоне профиля Ленина и «серпомолота». Принт Танин — пышногрудая анимеблондинка в белом полушубке и белой же шапке-ушанке с решительным лицом готовится метнуть во врага гранату. Серп и молот — в наличии! Принт мой — отдающая честь анимебрюнетка в форме красноармейца на фоне развевающегося стяга с профилями Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина с надписью «Вперед, к победе коммунизма!».

— Просто удивительно, насколько аниме-стилистика может сочетаться с чем угодно, — поделилась Надя культурологическим наблюдением.

Первый пункт назначения — Токийская телебашня:

— Построена в пятидесятых годах, — вещал Эйдзи-сан. — За основу проекта была взята Эйфелева башня, но наша выше на шесть метров!

Вот это повод для гордости, конечно! Поднялись на смотровую площадку, где нас сфотографировала сопровождающая группа журналистов. Пофотались и сами, я поснимал панораму на камеру. Все, можно двигаться дальше, к главному буддийскому храму Токио — Сэнсо-дзи. Вот здесь, несмотря на рабочую субботу, народу было полно, и нам пришлось несколько раз извиняться перед аборигенами, которых раздвигали сопровождающие нас копы. Молиться не стали, но в специально дозволенных местах пофотографировались, а я при помощи камеры взял экспресс-интервью у настоящего буддийского монаха.

— Храм основан в 628 году, но с тех пор много раз перестраивался, — выдал этнографическую справку Эйдзи-сан. — Последний раз — после Второй мировой войны.

— У нас тоже очень много памятников разрушило, — проявил я солидарность. — Будем надеяться, что больше такого никогда не повторится.

Японец горячо мои надежды поддержал, и мы отправились дальше. На выходе из храма увидели группу учеников начальной школы во главе с учительницей — тоже на экскурсию прибыли. Ребята поделены на три группки поменьше, в центре внимания каждой из которой — играющие в «GameWatch» пацаны. Общий посыл шумового фона — «хочу такой же!». Спросив разрешения, заснял это дело на видео.

— Настанет момент волшебный, и ты увидишь свет в глазах влюбленных на аллеях Уэно-коэн! — прокомментировал я прибытие к следующему пункту назначения.

— Парк Уэно считается одним из главных мест для прогулок влюбленных токийцев, — с улыбкой кивнул Эйдзи-сан.

Я демонстративно сделал вид, что не заметил спящего на лавке бомжа. Япошка сигнал считал неправильно, извинился, привлек на помощь копа из почетной охраны, и они выгнали бедолагу.

— Позвольте извиниться за поведение этого падшего человека, — экскурсовод отвесил нам низкий поклон.

— При капитализме всегда найдется часть населения, не вписавшаяся, так сказать, в рынок, — развел я руками от имени группы. — Но проблемы социально-экономического базиса не способны умалить красоты Уэно.

Прошлись по аллеям, полюбовались красотами — жаль что сакура уже отцвела — пофотались там и тут, в том числе — с памятником Сайго Такамори — одним из «трех великих героев» эпохи Реставрации Мэйдзи. Упырь тот еще был, судя по рассказам экскурсовода. Потешно, что совсем неподалеку нашлось святилище Уэно Тосёгу, где аборигены поклоняются первому сёгуну династии Токугава. Токугаву в Реставрацию и щемил Сайго Такамори.

— Напрашивается параллель, — дождавшись паузы в рассказе экскурсовода, пустился я в рассуждения. — Что это сродни метафорическому парку, на одном конце которого расположен памятник генералам-белогвардейцам, а на другом — товарищ Чапаев, но это — другое. В Японии гражданскими войнами рулили элиты — самураи были и там, и там, и народ помнит и чтит обе стороны конфликта. У нас же Белые пренебрегли самым главным из доступных активов — волей и чаяниями народа, предпочтя ему материальную помощь из-за бугра, поэтому заслуженно проиграли более разумно подошедшим к вопросу государственного строительства Красным.

Расположившись в зоне для пикников у пруда, перекусили захваченным из посольства сухим пайком, попили чаю, покормили уточек, и отправились домой — солнышко уже клонится к закату. Завтра во второй половине дня вернемся, чтобы как следует осмотреть Токийский национальный музей. Мне и суперпамяти хватило бы и пробежки по его залам, но нельзя — принимающая сторона на такое «пренебрежение» их культурно-историческим наследием обидится, так что придется с глубокомысленным видом любоваться экспозицией до вечера.

Вечером снова собрал детско-юношеский контингент посольства на «творческий вечер». Ребята довольны, я тоже доволен, так почему бы и нет? После пятой хоровой песенки под гитару заметил, что Надя с пацаном-полуказахом о чем-то мило воркуют в углу зала. Совет да любовь или просто поклонник её творчества? Со временем будет видно, но после «отбоя» решил сходить к товарищу послу за справкой — кто это вообще к моей дорогой подруге клинья подбивает. Пожелали друг другу спокойной ночи, мы с Вилкой закинули гитару в нашу комнату и отправились к Олегу Александровичу.

— Нисимура уехали сегодня утром, — причину моего прихода товарищ посол понял неправильно.

— Мне говорили, — с улыбкой кивнул я. — Мы по другому вопросу.

— В их комнату уже заселились, — снова неправильно понял он и пожаловался. — С самого утра за неё грызня стояла.

— Наша нас более чем устраивает, — покачал я головой. — Мы чисто за справкой — пятнадцатилетний товарищ Виктор, который наполовину казах, с Надей Рушевой вроде как связи налаживает.

— Проходите, чаю попьем, — проявил посол гостеприимство.

Вошли, разулись, поздоровались с женой Ниной Николаевной. С дочерью Машей здороваться не стали — на «творческом вечере» виделись. Прошли в совмещенную с кухней «гостиную», хозяйка выставила на стол чайный набор.

— Мама Виктора — Альмира, дочь личного друга товарища Громыко, — поведал посол. — Хорошая женщина. Они с мужем — Андреем Викторовичем — познакомились в МГИМО, которое оба закончили с отличием. После учебы получили распределение сюда — не без покровительства отца Альмиры, само собой, направление у нас престижное, и зарплата хорошая, желающих много. Но со служебными обязанностями справляются в полной мере, — на всякий случай добавил он.

— А в свободное время как? — покивав, спросил я.

— Альмира маяться начала, — к некоторому неудовольствию Олега Александровича поведала Нина Николаевна. — Надоела Япония, а в Москве сейчас, по ее словам, «стало интересно». А муж ее — тюфяк, сидит в часах старых ковыряется, из дома не выходит больше чем надо.

Опять подкаблучник!

— Спасибо, Нина, — одернул жену товарищ посол. — Сам Витя — хороший, воспитанный, тихий мальчик. Отличник. Я, конечно, мог бы повлиять на его родителей, они его попросят к Наде не подходить…

— Спасибо, Олег Николаевич, но все совсем наоборот, — с улыбкой покачал я головой. — Мне будет приятно, если ребята подружатся. Но с этой целью «влиять» тоже не нужно.

— И в мыслях не было! — соврал он.

Ох уж эти дипломаты.

Утренняя репетиция с японской группой прошла штатно, потому что я всегда идеален и «в голосе», а музыканты изрядно поднаторели. Дуэт у нас с Кирико получился знатный — Сережин голос пока не ломается, так что сочетаемся на твердую «отлично». С моей сольной песней похуже — ее по идее взрослый мужик должен петь, но СМИ уже успели растиражировать факт «первой любовью Ткачева была японка», так что все все поймут. А еще по возвращении в СССР займусь японским певцом мужского пола, и эта песня станет мощным первым синглом.