Пари Прометея - Андрей Шевченко

*****

На следующий день Егорыч с превеликим трудом сумел проснуться. Как он добрался до дома и когда — не помнил. Голова просто разламывалась, но похмелиться было нечем. Как выяснил Егорыч, порывшись по карманам, он вчера потратил все деньги, отложенные им на поездку к Василию Петровичу. А может и собутыльники обобрали. Короче говоря, Егорыч остался без копейки, а пенсию должны принести ещё дня через три, если не задержат. Можно конечно у Сергея с Натальей попросить в долг, но это будет приправлено обязательными нравоучениями с Натальиной стороны. Нет уж, он оставит Никоновых на крайний случай.

Егорыч попил холодной воды и его снова "повезло". Он вышел на улицу, чтобы немножко освежиться и унять головную боль. Вот те раз! Оказалось, что жэковские работяги сняли лавочку, стоявшую около подъезда и ремонтируют её. Егорыч в раздражении обругал их, мол не нашли другого времени, чтобы чинить, и поплёлся к соседнему подъезду. Там на скамейке восседал блаженный Самуил Абрамович Вальс. Он был ровесником Егорыча и даже ушёл на фронт добровольцем, хотя имел бронь от института. На фронте Вальса контузило, да так, что он сделался "немножко дурачком". Впрочем, совершенно безобидным. Ему выписали инвалидность и, сколько его помнил Егорыч, он восседал на лавочке возле дома или совершал моционы по двору. Далеко от дома он не уходил, потому что боялся заблудиться. Ему оставляли ключи от дома, если не было соседей и даже просили присмотреть за маленькими детьми. Вальс никому не отказывал и, самое главное, никогда не было случая, чтобы с ребенком, оставленным под присмотром Вальса, что-нибудь случилось. Частенько Егорыч у него вызнавал подробности какого-либо происшествия, когда того требовала служебная необходимость.

Егорыч сел напротив Самуила Абрамовича и молча предложил ему самокрутку. Кустистые брови Вальса сомкнулись на переносице, сопровождая работу мысли, после чего он вежливо отказался от курева. Егорыч пожал плечами — было бы предложено. Разговаривать ему совсем не хотелось, зато хотелось Вальсу. Самуил принялся тараторить обо всём, что случилось во дворе, в соседних домах, потом перешёл на проблемы города. В этот момент к подъезду подбежала девчушка, лет четырнадцати и на ходу поздоровалась.

— Здравствуйте, Самуил Абрамович! Здравствуйте Петр Егорович!

— Здравствуй, здравствуй, Оленька! — Самуил поднял указательный палец кверху. — Твой брат, Серёжка, убежал играть в футбол на школьное поле. Родители уехали сначала в магазин, потом на дачу. Сказали, вернутся к вечеру, и чтобы ты разогрела борщ в холодильнике и поела сама и покормила брата.

— Слушаюсь, дядь Самуил! Спасибочки! — Оля весело упорхнула в подъезд.

Следом за девчушкой к подъезду подошла женщина и остановилась, глядя на стариков. Егорыч молча смотрел на неё, а Самуил Абрамович сразу принялся расспрашивать, мол кто она, да чего хочет. Женщина, перевела взгляд с Вальса на Егорыча, потом обратно, и спросила:

— Скажите, а кто из вас Фролов будет?

Самуил Абрамович тотчас вытянул палец, указывая на Егорыча. Женщина, уже совершенно не обращая внимания на Вальса, подошла к Егорычу и сказала:

— Мне сказали, что вы людей лечите. Петр Егорович, у моего сына рак. Мы уже ко всем народным целителям съездили и химиотерапию делали. Всё бесполезно. А сейчас Мишу из больницы выписали, потому что уже помочь ничем не могут. А тут мне сказали, что вы прямо чудеса творите. Вся моя надежда на вас! Я копила деньги, думала в Москву в клинику сына свозить, но местное лечение всё высосало. У меня десять тысяч осталось. Я их могу вам прямо сейчас отдать. Только помогите!

На глазах у женщины появились крупные слёзы. Мысли Егорыча лихорадочно закружились вокруг магического словосочетания "десять тысяч". "О как! Да я смогу столько купить… Чёрт, да я ж сгорю! Столько водки мне не выпить"! Егорыч перевёл дыхание и посмотрел на Вальса, с нескрываемым интересом смотревшего на происходящее. Да-а, Сёма разнесёт теперь новости не хуже сороки. Женщина полезла в карман, явно пытаясь достать деньги, но Егорыч остановил её жестом и спросил:

— Подождите, не здесь. Конечно, я помогу Вам. А откуда вы узнали, что я лечу?

— Жена вашего друга, Наталья Семёновна, рассказала своей подруге, моей сотруднице. А уж она мне и посоветовала к вам идти. Нашла вашу квартиру — дома никого. Хорошо хоть рабочие подсказали, что вы тут рядом сидите. Вон те, что лавочку чинят.

Женщина показала и Егорыч автоматически обернулся. Ну да, те самые, которых он "обласкал". Жэковцы разговаривали с водителем здоровенного черного "жипа", как называл такие машины Егорыч, и показывали как раз в его сторону. Джип плавно стронулся с места и остановился около подъезда, около которого сидели старики. Тонированное стекло плавно опустилось и в окно высунулся мордатый бритоголовый парень в зеркальных солнцезащитных очках.

— Кто из вас тут Егорыч? — парень обратился ни на кого конкретно не глядя, но таким тоном, словно привык, что его слушают всегда. Егорыч немного приподнял руку, показывая, что это он. Парень сдвинул очки на лоб, оглядел Егорыча с головы до ног, потом обозрел окрестности, и только после этого вылез из машины. Но вместо того, чтобы подойти к старику, он открыл заднюю дверь и небрежно кивнул: "Садись".

— Зачем это? — у Егорыча по спине пробежал неприятный холодок. Видывал он раньше таких во время службы, да все они сидели: кто в КПЗ, кто на зоне. А этот на свободе. Второй парень, точная копия первого, сидел на переднем сидении, а позади джипа стоит вторая машина, а в ней сидят ещё трое таких же мордоворотов. — Не, у меня дела, занят я. Вот с этой женщиной.

— Садись, говорю! Шеф поговорить с тобой хочет.

Только сейчас Егорыч разглядел, что на заднем сидении восседает тучный господин. Видимо, он и есть шеф. Так ведь это же Натальин "буржуй"! Ну, коли так, значит ничего дурного случиться не должно. Самуил горящими глазами наблюдал за происходящим. "Вот неладная принесла их прямо сюда, подумал Егорыч. Теперь Вальса точно не остановить!" Егорыч кряхтя забрался на черное кожаное сидение и оглядел машину. Да-а, в такой он первый раз. Бритоголовый водитель закрыл дверь и сам уселся на водительское место, ожидая приказаний. Егорыч тоже молчал, справедливо полагая, что если его потрудились найти, значит и объяснят, чего от него надо.

"Буржуй", он же Лев Карлович Яснопольский, был местным магнатом, владельцем и директором химического завода (это было официально известно) и множества фирм и компаний (об этом знали все, кроме, само собой, налоговой инспекции). Несмотря на своё состояние, Яснопольский не построил себе дворца за городом, он просто скупил все квартиры на этаже в доме, где он жил с детства. Соответственно, ему была необходима домработница, и после нескольких неудачных попыток найти подходящую, Яснопольский позвал Наталью Никонову, которая была когда-то подругой его матери. Наталье Лев Карлович доверял гораздо больше, чем заверениям кадровых агентств, поэтому, несмотря на её преклонный возраст она уже лет пять работала у него. Сам Егорыч помнил Лёву ещё с детского возраста, когда по долгу службы приходил разбираться с отцом мальчика — тот был горьким пьяницей и месяцами пропадал по вытрезвителям. Мальчишка же сумел не пойти по стопам отца, закончил институт, работал в комсомоле, обкоме партии, а потом вдруг в одночасье превратился из партийного функционера в удачливого коммерсанта. Поговаривали, что перед этим событием странным образом пропало энное количество партийных финансовых средств, но в связи с развалом налаженного устоя жизни никому дела до этого не было. И через несколько лет Лев Карлович стал негласным хозяином города. Из кудрявого поджарого мальчика, каким его помнил Егорыч, Яснопольский превратился в обрюзгшего, расплывшегося от жира, практически лысого мужчину. Сейчас он с трудом помещался на просторном сидении машины. Под просторной рубашкой явно проглядывали огромные жировые складки, а обрюзгшие бульдожьи щёки свисали почти до плеч. Натуральный буржуй, — подумал Егорыч, ему бы ещё цилиндр на голову и сигару в зубы.