Ночь утра мудренее - Жаклин Бэрд

— Том, пожалуйста… — взмолилась Эмили. — Так ты отпугнешь Антона прежде, чем он подарит мне обручальное кольцо, — попыталась пошутить девушка.

— Ну уж нет, — заверил ее Диаз. — Неужели ты думаешь, что я позволю такому случиться? Что же касается сомнений твоего брата, то как твой муж я обещаю поддерживать тебя во всех твоих начинаниях, — поклялся он, глядя в васильковые глаза девушки.

— Так! — пресек этот обмен любезностями Том. — Простите, но я не верю вам. И не хочу остаться в дураках. Этот вопрос требует разрешения на семейном совете! — категорически объявил старший брат.

Антон старательно скрывал прорывавшуюся злобу. Он недооценил осторожность Тома. Но согласием Эмили он уже заручился. Поэтому предстояло разыграть карту безумно влюбленного. И дружелюбное отношение к родне невесты в этой ситуации не повредит, решил Антон, подошел к Тому, эмоционально обнял его и потряс за плечи так, словно тот уже благословил их на брак.

Антон Диаз внимательно изучил досье Ферфаксов и знал, что потребуется одобрение большого числа родственников.

— Что скажешь о том, чтобы поприсутствовать на семейном ужине? — нежно спросила его Эмили.

Антон проникновенно улыбнулся ей и, склонившись к самому уху, прошептал:

— Я рассчитывал на романтический ужин вдвоем, сокровище.

Его губы почти касались ее разгоряченного лица.

— …Но если ужин в кругу семьи для тебя так важен, я готов смириться, — кротко проговорил он, неторопливо вынимая из кармана бархатный футляр.

Он вложил его в руку девушки и шепнул:

— Взгляни.

Она открыла, и слезы умиления брызнули из ее глаз.

Крупный сапфир в обрамлении бриллиантов на золотом кольце выглядел просто изумительно.

— Какое красивое, — пролепетала она. — Оно мне нравится… Я люблю тебя. Люблю…

Эмили расцеловала щеки Антона, и тот обнимал ее за талию, принимая благодарность и признание как должное.

А в нескольких шагах от них стоял Том Ферфакс и хмурился. Но он не мог ничего возразить им, как бы того ни хотел.

Они поженились скромно, без лишней шумихи месяц спустя, в небольшой старинной сельской церквушке, недалеко от Диверэл-холла, в присутствии полусотни приглашенных. Эта была идеальная сельская великосветская свадьба…

Антон Диаз смотрел на свою сморенную усталостью невесту в белоснежном газе и кружевах. И улыбался. Но в этой улыбке проглядывало отнюдь не умиление ее трогательностью и не радость от сбывшейся мечты.

Да, он торжествовал, но иначе, чем торжествовал бы пылкий влюбленный на подступах к брачному ложу.

Да, перед ним находилась прелестная Эмили, теперь уже Диаз, а не Ферфакс… Но она по-прежнему была дочерью его врага.

Молодожены направлялись в Монте-Карло, где Антон запланировал провести медовый месяц…

Он ухмылялся. К счастью для Эмили, она не видела этого зловещего выражения любимого лица.

Двадцать шесть лет назад его восемнадцатилетняя сестра Зуки, окончив закрытую школу для девочек, вернулась в Грецию. Антон хорошо помнил то время. Ему было одиннадцать.

Зуки только начинала самостоятельную жизнь и была полна планами, многими из которых делилась со своим сводным братишкой. Тот души в ней не чаял, и она представлялась ему земным ангелом. А через несколько месяцев ее не стало. Она погибла, сорвавшись в бездну.

И только годы спустя Антон узнал, что стало тому причиной.

Чарльз Ферфакс. Его вероломство, его безжалостность, его предательство.

Хуже всего было то, что Чарльз Ферфакс бросил юную женщину беременной. Когда она написала ему в Лондон, что ждет их общее дитя, он ответил, что ребенок не его и попросил больше не беспокоить. В письме он обвинил Зуки в том, что она сама — внебрачный ребенок, ее родная бабка являлась хозяйкой борделя в Перу, а отец — безвестный французишка, вот почему она не способна промышлять ничем иным, кроме как шантажом таких столпов общества, к коим относил себя Чарльз Ферфакс.

Это была бесстыдная клевета. Мать Антона происходила из семьи зажиточного перуанского ранчеро, сеньора Себастьяна Эммануэля Диаза. Однако ее отец пригрозил лишить дочь наследства, когда узнал, что она беременна от некоего француза. От него-то юная женщина и родила дочь. Но мать Антона была такова, что совершила эту ошибку повторно, повзрослев и влюбившись в отца Антона.

Из-за внебрачных отношений ни один из ее детей не чувствовал уверенности в своем будущем, целиком завися от милости других людей.

Зуки повторила путь матери, ей оставалось только казнить себя и скрывать от всех свое состояние. Но прочтя в «The Times» известие о бракосочетании перспективного промышленника Чарльза Ферфакса и наследницы влиятельной аристократической династии Сары Диверэл, она приняла роковое решение. Она убила себя и свое дитя, перечеркнув тем самым и любовь, и надежду, и саму жизнь. Она не снесла презрения первого своего мужчины и возлюбленного.

Антон не сомневался, что это вполне достаточное основание для отмщения.

А напротив него дремала Эмили. И она была хоть и старше бедной Зуки, но столь же невинна, как и та. И, без всякого сомнения, прелестна. И он хотел ее, потому и женился. И тем не менее он хотел ее уничтожить, и женитьба не могла служить тому помехой.

Взойдя на борт частного самолета, Эмили распустила волосы. И они рассыпались по ее остреньким плечам девочки-подростка. Латунные пряди отливали на солнце, проникавшем сквозь иллюминаторы.

Антон наслаждался своей властью над Эмили. Он слышал в ее брачной клятве искренние и пылкие заверения в любви и верности. Она нравилась ему, будоражила его чувства. Он никогда прежде не сталкивался с такой безыскусной страстностью, какой одаряла его эта неискушенная в сексе девочка. На его счастье, она была ранима. И теперь ее судьба целиком и полностью зависела только от него.

Он подсел к дремлющей супруге и впился губами в ее пухлый рот.

— Антон, — сладко протянула она, пробуждаясь.

— Пора просыпаться, Эмили. Скоро садимся, — сказал он ей.

— Да? — отозвалась она, зевнув.

— А через полчаса мы будем уже на борту яхты.

— Так скоро? — удивилась Эмили. — Любимый мой, супруг мой, — шептала она, ласкаясь к нему, как котенок.

— Добро пожаловать на борт яхты! — воскликнул гордый хозяин, поддерживая за руку поднимающуюся по трапу Эмили.

— Я так устала, — призналась она, нежась в его объятьях. — Честно говоря, сейчас я с радостью отправилась бы сразу в постель.

Антон Диаз хитро посмотрел на жену и кивнул:

— Желание супруги — закон.

Он ловко подхватил Эмили на руки и понес в каюту. Та только успевала вертеть головой, примечая роскошное внутреннее убранство яхты.