Друг по переписке (ЛП) - Джей Ти Джессинжер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я хватаю ее за руку и в отчаянии спрашиваю:
— Вам помогла эта группа?
Она смотрит на меня в течение одного короткого мгновения, прежде чем тихо сказать:
— Как вы думаете?
Затем Мэдисон поворачивается и уходит. Она садится за стол и смотрит на свой кофе.
Никто не здоровается с ней. Она тоже никого не приветствует. Как будто она находится в своем собственном маленьком пузыре боли, отрезанная от всего остального.
Я представляю себя через шесть лет, рассказывающей незнакомке у этого самого стола о том, что случилось с моим мужем. И если она задаст мне вопрос о том, помогла ли группа, то без тени сомнения мой ответ будет таким же, как у Мэдисон.
Большое жирное долбаное «нет».
Я ставлю стаканчик на стол и выхожу, не оглядываясь.
Через дорогу от центра находится бар под названием «У Коула». Его желтая неоновая вывеска светится, как маяк. Не обращая внимания на дождь и не думая о том, чтобы поискать пешеходный переход, я бегу прямо через бульвар и открываю тяжелую деревянную входную дверь.
Как только я вхожу внутрь, я замечаю Эйдана Лирайта, сидящего в кабинке в углу.
8
Эйдан сразу же замечает меня. Он собирался сделать глоток, но застывает со стаканом пива на полпути ко рту.
Слишком поздно притворяться, что я его не видела. Поэтому я коротко киваю Эйдану и подхожу к бару. Сажусь и смотрю в противоположном направлении, изучая интерьер.
В освещенном зеркале за стойкой бара отражаются полки с ликером. Красные кожаные кабинки тянутся вдоль боковой и противоположной стены. В другом конце комнаты бильярдный стол ярко освещен сверху лампой с логотипом «Будвайзер». В остальном заведение темно и пахнет несвежим пивом, картошкой фри и табаком.
Таким может быть любой бар в любой точке планеты.
Я нахожу эту обыденность странно успокаивающей.
— Что ты будешь пить?
Бармен, хипстер в очках, одетый в джинсы с подтяжками и с вязаной черной шапочкой на голове, выглядит лет на восемнадцать. Это заставляет меня чувствовать себя древней, и я ненавижу его за это.
— «Джонни Уокер Блю», — говорю я ему. — На три пальца. Чистый.
— Отлично, — говорит он, кивая. Как будто мне не насрать на его мнение.
Успокойся, Кайла. Он просто делает свою работу. Я посылаю парню слабую улыбку, чтобы загладить свои недобрые мысли. Он смотрит на меня встревожено — так, будто думает, что могу заигрывать с ним, и быстро отворачивается, потянувшись за бутылкой.
Я ставлю локти на стойку, опускаю голову на руки и вздыхаю.
Рядом со мной звучит низкий голос:
— Ты в порядке?
Мое сердце замирает. Я даже не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на говорившего. Я знаю, кто это.
— Вы спрашиваете меня об этом уже в третий раз, мистер Лирайт.
— И это уже пятый раз, когда ты называешь меня по имени моего отца. Мне не нравился мой отец. Вот почему я снова прошу тебя называть меня Эйдан.
Я поднимаю голову и смотрю на него. Эйдан опирается на стойку и смотрит на меня сверху вниз своими темными глазами. Выражение его лица серьезное, граничащее с напряженным, но я не думаю, что это из-за имени.
Я думаю, он беспокоится обо мне.
Да, мы оба обеспокоены.
— Я прошу прощения.
— Извинение принято, — мгновенно говорит он. — Что ты здесь делаешь?
Бармен-хипстер ставит передо мной напиток, затем уходит, чтобы позаботиться о другом клиенте. Я беру стакан и поднимаю его над головой.
— Наслаждаюсь исключительным шотландским виски.
— Без мужа?
Я замираю. Потом вспоминаю, как дышать, и делаю глоток.
— Какой ты наблюдательный.
Он смотрит на мой профиль с таким непоколебимым вниманием, что мне хочется спросить, не пытается ли он запомнить его, чтобы потом легко узнать в полиции.
Затем Эйдан садится рядом со мной.
Дерьмо.
— Не нужно делать такое лицо. Я не кусаюсь.
— Я не делаю никакое лицо. А насчет укусов — это спорно.
— Я тебе не очень нравлюсь, не так ли?
Я тяжело выдыхаю, затем делаю еще один глоток виски.
— Это прозвучит банально, но дело не в тебе. А во мне.
— Ты права. Это действительно звучит банально.
— Если бы я сказала тебе причину, ты бы понял.
— Так скажи мне причину.
Эйдан сидит лицом ко мне, ноги расположены так, что его бедра находятся по обе стороны от моего стула. Я не в ловушке — могу повернуться в другую сторону и спрыгнуть, — но почему-то мне кажется, что я в ловушке.
Я смотрю на Эйдана краем глаза. Сегодня вечером он одет в черную футболку и черную кожаную куртку, с джинсами в тон. Даже его ботинки черные. Он больше, чем когда-либо, похож на основателя подпольного бойцовского клуба.
— Я… я переживаю довольно трудные времена.
— Твой дом, — подсказывает он.
У меня такое чувство, что Эйдан знает, что мои трудные времена не имеют никакого отношения к дому. Он просто хочет, чтобы я продолжала говорить. Я прочищаю горло, облизываю губы и размышляю, как много ему сказать.
— Есть кое-то более личное, чем дом.
Пара занимает два стула слева от меня. Они смеются и говорят о фильме, который только что посмотрели. Мужчина небрежно обнимает женщину за плечи, притягивая ее для поцелуя. Наблюдая за ними, я чувствую, как сердце пронзает стрелой тоски.
Поцелуй. Дружеское общение. Простая радость быть с кем-то, кого ты любишь, смеяться и пить вместе.
Думаешь, что у тебя есть все время в мире — и вдруг, в один миг, эти часы перестают идти.
Мое горло сжимается. Щиплет глаза. Я резко встаю и ставлю свой стакан на стойку. Сдавленным голосом я говорю:
— Мне нужно идти.
Не говоря ни слова, Эйдан забирает мой стакан, нежно берет меня за руку и уводит к кабинке в углу, где сидел ранее.
Изо всех сил стараясь не заплакать, я позволяю ему себя вести. Я сажусь первой. Вместо того чтобы сесть напротив меня, он садится рядом.
Когда я напрягаюсь, Эйдан говорит:
— Ты можешь плакать, если тебе нужно. Отсюда тебя никто не увидит.
Он прав. Его массивная фигура загораживает остальную часть бара. Мы только вдвоем, лицом к стене, на которой висит копия «Собак, играющих в покер»2 в рамке.
Я опускаю плечи, откидываю голову на спинку стула и прижимаю кончики пальцев к глазницам.
Мы сидим так, кажется, очень долго, на заднем плане играет музыкальный автомат, в воздухе
