Дьявольская субмарина - Сергей Ковякин

И вся эта алкогольная отрава — в картонных ящиках, в алюминиевых банках, в стальных цистернах и деревянных бочках — растекалась по стране. А она платила за неё не только валютой, но жизнями своих сыновей и дочерей, будущим их детей. Золото оседало в зарубежных банках, а жизни — на просторных российских кладбищах…

Размышляя о пьянстве, Аркадий приходил к выводу: алкоголизм имеет не только социальные корни, водочными деньгами не просто затыкают прорехи в бюджете страны, нечто мистически мрачное маячит за всей этой свистопляской. Печать потусторонних сил лежит на судьбах всех этих несчастных — замёрзших, сгоревших, утонувших, покончивших с собою в алкогольном бреду…

В овощной Аркадий зашёл специально. Первое, что он увидел, была громадная, во всю стену, картина, на которой белый носорог яростно бодал и топтал груду ананасов, а от него в испуге разбегались во все стороны темнокожие сборщики. Казалось, только рама сдерживает зверя, и не будь её, он бы набросился и на посетителей магазина. Какая-то старушка, глянув на картину, перекрестилась: «Господи, спаси и помилуй!»

В другом месте из банки с апельсиновым соком выглядывал грустный лемур-лори и протягивал зрителю очищенную кожуру от апельсина. Гроздь аппетитных бананов парила среди звёзд, вдалеке светил голубой серпик Земли, внизу мерцала лунная, в кратерах, поверхность.

На третьей картине была изображена обнажённая девушка, сидевшая в ажурном шезлонге. С томным видом она потягивала сок. По всему песчаному берегу в изобилии раскиданы и расставлены такие же банки с яркими этикетками. Печёт солнце, банка из-под сока запотела. Из прекрасной руки падает и никак не может упасть румяное сочное яблоко…

Аркадий не удержался от соблазна — хватил стакан грязно-жёлтого перекисшего сока и захохотал. Засмеялась и пожилая продавщица. Грустным был их смех…

14

Отрешась от суеты мирской и более не вмешиваясь в людские дела, ангел уже который день подряд сидел в видеокафе «Зодчий». Этот уютный бар давно стал опорным пунктом припортовой левобережной мафии, точно так же как ресторан «Утёс» на мысе Чуркина — правобережной. Но ангел этого не знал. Он грустил. Люди решительно не принимали его благих намерений, за что бы он ни взялся, всё выходило наперекосяк. Всем было начхать на его добрые поступки и увещевания. Опасаясь, как бы его действия не обернулись непредсказуемыми последствиями, ангел самому себе объявил каникулы. Следовало основательно проштудировать Логику Пороков, найти отправную точку Дурного Поступка…

Днём бар пустовал. Бармен уже привык к грустному посетителю, у хлопца водились деньги, чего же больше? Ему наливали безалкогольные напитки, слушали его печальные пространные монологи, напичканные добродетельной библейской чепухой, и при расчёте накидывали сверху двадцать пять процентов — за моральные издержки.

Хотя ангел говорил весьма занудливо, вёл он себя вполне пристойно, а бармену Боре это нравилось. Днём Боря отдыхал от фарцы и навара. Он даже ставил ангелу видеокассеты бесплатно, в перерыв, когда бар обычно пустовал, с ландшафтами далёких стран, обнажёнными купальщицами в морской пене и гангстерскими фильмами. Порнографию ангел не переносил и предпочитал ей «Старфакс» и «Безумного Келли». На «Бонни и Клайд» он откровенно плакал, вытирая слёзы огромным клетчатым платком.

Чаще всего ангел начинал неизбывно грустить после третьего стакана с ананасовым соком. Сок изрядно забродил и стал зело хмельным. Бармен же ананасовый сок не выносил, иначе бы он за него брал, как за коньяк.

Ангелу что-то смутно желалось. Иногда он представлял себя Клайдом, падающим с прелестницей Бонни под градом автоматных пуль. Случилось вполне естественное среди людей и, разумеется, самое страшное для посланца светлых сил. Ангел влюбился, сам не подозревая об этом, в особу, хорошо известную завсегдатаям всех ресторанов от Морпорта до Артёма — Светлану.

О её профессии ангел ничего не знал. Впрочем, им в раю как-то читали спецкурс о спасении заблудших душ проституток, но по лености своей он его пропустил.

Ему нравилось в Светлане абсолютно всё. Как она водит свою машину, как входит в бар перекурить перед работой (ну должен же симпатичный человек иметь хоть одну плохую привычку!), как пьёт только сок и никогда не берёт сдачу с рубля, как модно одевается. Особенно привлекала её свежесть. Светлана совсем не походила на затюканных беготнёй по магазинам остервенелых женщин.

А как она ходит! Бог ты мой и двенадцать праведников, как она ходит!..

— Что же делать? — задавал он себе сакраментальный вопрос и не находил ответа. Ангел был преисполнен решимости спасать всех, кого подцепил коготь дьявола. Например, художника. И хотя морской дьявол противник вдвое опаснее, чем сухопутный нетопырь, ангел умело противостоял Абсурду. Но воевать с Глюмом? Вот это действительно абсурд…

Дойдя до этой мысли, ангел уныло вздохнул и заказал пару шашлыков с помидорами.

— Желание клиента для меня закон, — сказал бармен Боря. Мимоходом заменил видеокассету, исчез в неприметной двери. Принёс из личного холодильника четыре банки с финским пивом.

— Будь, — с чувством произнёс бармен, — я тебя уважаю. Ты парень неплохой, цену деньгам знаешь!

— Будь и ты, — скорбно ответил ангел. — Ты хоть и нехорошим делом занят, но главное — осознаёшь… А когда-нибудь горячо восплачешь и раскаешься!

— Насчёт раскаяния и плача ты прямо в самую точку.

Одна за другой банки хлопнули слабым алкогольным дымком. Два прозрачных змеёныша вознеслись вверх, но ангел только глянул на них, и они исчезли.

Боря был неплохим психологом, с первого раза безошибочно определяя, кто перед ним: сотрудник органов или мариман, потенциальный клиент или так, пустышка. Если клиент не знал, чего угодно его душе, это всегда знал Боря. Но сегодня что-то тревожило бармена, ангел чутко уловил его беспокойство.

— Что гнетёт тебя, брат мой?

— Ты не поймёшь, — Боря привычно отмахнулся. Расторопный малый принёс шашлыки и удалился к дымящим мангалам, на террасу, где уже гудела нетерпеливая очередь.

Хлопнули ещё две банки, глухо стукнулись друг о дружку. Ангел и бармен поглядели на цветной экран, где, разгромив очередной салун, хилый ковбой скакал куда-то по пыльной улице. Наконец бармен прервал молчание.

— Лежит у Меня деликатнейший и дефицитнейший товар. Четырёх океанов товар, — поделился он с клиентом. — Надо продать. Сам не могу — работа, а человека надёжною найти не могу. Кругом одни подонки, дружище! Никому нельзя верить, никому!

— Ну почему все обязательно подонки? А я? Я очень надёжный человек!

— Ты другое дело, святой человек!

— Очень заметно, что я святой?

— Очень! — с жаром подтвердил Боря, танцуя у раскалённого на электроплитке песка. Он заваривал кофе в металлической джезве. — Кофе-капучино, для лучших друзей!

— Что ж, это скверно, — вздохнул ангел.

— Не пьёшь, не куришь, девочек не клеишь. А какие девочки… Монтана!

— Монтана, — повторил ангел идиотское сленговое слово, обозначавшее всё и ничего. Он тосковал о чудной светлой девушке неимоверно. Он страдал!..

— Впрочем, важно не это. Важно то, что все тебя будут уважать, если ты займёшься реализацией моего товара. Один чувак из самых центровых сыграл в мороженое. Ума не приложу, как он ухитрился туда залезть вместе со своей «Глорией». Но левобережные ребята сказали: раскручивать такое дело они не будут! Залез, значит, залез сам, это его личные проблемы. Каждый волен уходить в мир иной тем способом, на какой решится. Но вся беда в том, что он, стервец, оставил мне аптечной резины на тысячи бабок!

— Старушкам надо помогать, Боря, здесь ты абсолютно прав. Ты почему улыбаешься? Ты меня извини, я снова половины слов не понял.

— Тебе и не надо ничего понимать, — сказал Боря и достал из-под стойки кейс «Атташе» с номерным замочком и стальной цепочкой с браслетом. Показал пёстренькие упаковочки с надписями и рисунками.

— Красиво упаковано, — осторожно похвалил ангел. Он вовсе не разбирался в подобного рода изделиях. — Ритуальные фетиши?

— Как, как? — Боря тоже весьма плохо понимал тот научный жаргон, на котором иногда изъяснялся его новообретённый стеснительный друг. — Не сомневайся, товар люкс. Проверено электроникой! — И Борис подмигнул. У него было много и хороших, и плохих, и просто отвратительных привычек.

— Разве этот товар — дефицит? — не унимался ангел по простоте душевной.

— Разве! У нас они по четыре копейки штука, — горестно воскликнул он. — Или по рублю десяток! Грубая дрянь. Я уже не говорю, что и её днём с огнём не найдёшь. Без шипов, усов, протекторов и окраски. А ведь порт четырёх океанов. Народу — тьма! Мужиков море, а женщин… И всем подавай ритуальные фетиши, — ввернул он только что услышанные интеллектуальные словечки.