Отражения - Альфия Умарова

Ну никакого уважения к старшим! Он еще и посмеивается…

Кажется, я покраснела… А он, увидев это, осмелел, взял меня осторожно за руку, как маленькую девочку, и пообещал:

– Я обязательно вас научу. Только доверьтесь мне.

Вот так и познакомились. Олька, не поверишь, но он ведь научил меня плавать, – Ритка рассмеялась, – на старости лет…

Ну, про «старость лет» Маргоша загнула, конечно. Она выглядела гораздо моложе своих тридцати шести. Худенькая, очень стройная, с нежным бронзовым загаром, с большими шоколадного цвета глазами, немного печальными, но все равно прекрасными. Вот вроде и не назовешь Ритку красавицей, но именно ее глаза – умные, всегда очень живые, теплые, похожие на крупные спелые смородинки, делают ее лицо таким милым.

– Я стеснялась учиться днем, а потому мы шли на уроки к морю вечером, ближе к ночи. На пляже мы были совсем одни: луна, звезды, море, он и я… Красиво, романтично… И не смотри на меня так укоризненно, Оль. Ты на моем месте тоже не устояла бы, может быть…

А я и не думала укорять ее. Не знаю, как еще на меня подействовала бы описанная Риткой райская картина… Мне трудно было судить об этом. Ведь мы с Костиком за все время, что мы вместе, ни разу не отдыхали по отдельности, а потому оказаться на месте подруги я никак не могла.

Ритка, разволновавшись еще больше, встала со скамьи и стала мерить шагами беседку – три туда, три – обратно.

– Оль, да понимала я, что он для меня молод – все-таки разница в 7 лет. Что у этого вряд ли будет продолжение – тоже ясно было. Но нам было так хорошо вместе! И дело тут не только в сексе, поверь, – она приложила ладони к пылающим щекам, будто пытаясь унять жар. – Мне было – не знаю отчего – так спокойно, надежно с ним – и не только в море, когда он учил меня плавать. Я чувствовала, что могу ему довериться. И всегда ощущала такое сильное мужское плечо – как девчонка рядом со взрослым парнем, с которым ничего-ничего не страшно.

Знаешь, он чем-то напоминал мне моего младшего брата. Такой же серьезный, основательный, заботливый. А умница какой, начитанный, на все у него свое мнение.

Ритка остановилась у столбика, переплетенного листьями вьюна, обняла себя руками, помолчала немного, вспоминая и заново переживая, видимо, то, о чем рассказывала.

– Днем мы купались, загорали, потом выбирались в дикие экскурсии по окрестностям. Покупали фруктов, винограда и устраивали пикнички. Вечером – снова на море, которое не могло надоесть мне, – такое разное в течение дня и ночи и будто живое.

Мне сначала было как-то неловко с Сережей. Ну, знаешь, такая разница в возрасте – взрослая тетенька и совсем молодой мужчина. Но потом я перестала ощущать разделявшие нас года. Да и важно ли это, когда мужчине и женщине интересно вместе, есть о чем говорить, когда их влечет друг к другу не только физически.

Но мне все же было любопытно, почему Сережа увлекся именно мной, а не кем помоложе. Когда я спросила его об этом, он ответил, что ему всегда нравились женщины постарше. И даже рассказал, немного помявшись, историю того, как он стал мужчиной.

У его сестры – Сережа моложе нее на 10 лет – была разбитная подружка, Светка. Подружка эта, родив ребенка «непонятно от кого» – так говорили взрослые, – не остепенилась, бросала малыша на своих стариков и гуляла как и прежде. Когда Светка бывала у них в гостях, всегда, проходя мимо, будто шутя задевала Сережку, тогда еще совсем пацана, то бедром, то пышной грудью. Дальше – больше. То приобнимет, то в щеку чмокнет, скользнув губами по его губам. А Сережку аж трясло всего, такая волна желания накатывала, говорит.

В общем, когда ему было лет 15 и он был один дома, всё и случилось. Светка-то была опытной соблазнительницей, и ей не стоило труда совратить мальчишку. Да он и не сопротивлялся особо.

Девушка абсолютно без комплексов, она научила его казавшимся ему, подростку, бесстыдными премудростям любви. И тела своего не стесняться – тоже научила. Она говорила ему, когда тот, смущаясь, боялся смотреть на ее спелую наготу, когда руки машинально тянулись прикрыть «срамное»: «Дурашка! Открой глаза, убери руки! Посмотри, как все естественно, красиво. Наши тела созданы для любви. Вот и люби меня, юный мужчина!»

Сережа был горд, что он и правда «юный мужчина», раз такая взрослая девушка, как Светка, выбрала его своим «учеником» в искусстве секса. Вот с тех пор Сережу и тянуло к женщинам постарше. Он вроде и пытался общаться с ровесницами, но те, по его словам, казались ему глупыми, капризными, недалекими девицами.

Занятная история. Я же, тем не менее, себе с самого начала дала «установку»: не привязывайся, не прикипай к нему. Потом придется отрывать с мясом… Но если бы сердце слушало разум: я и не заметила, как влюбилась в Сережку. Ему в этом не призналась, конечно. Да и он не говорил о любви, будто мы договорились обходить эту тему. Нам достаточно было держаться за руки, смотреть друг на друга, чувствовать дыхание. Мне кажется, я слышала стук его сердца. И оно любило меня, я знаю…

Я понимала, что это моя лебединая песня – хоть и звучит это банально.

Возвращаться я хотела одна. Мне казалось, будет лучше, если эта сказка, так называемый курортный роман, – эти слова она произнесла с горечью, – закончится там же, где это случилось. Но Сережа настоял поехать вместе. Правда, он не знает моего телефона и адреса. И, главное, не знает о моем решении не продолжать нашего знакомства. Вот и вся история.

Рита снова села рядом, кутаясь в шаль. В этот момент она была похожа на мотылька, бесстрашно прилетевшего на огонь, который жестоко опалил ее нежные прозрачные крылышки.

Да, дорогая подруга, твоя курортная история не закончилась, это точно. Она, похоже, в самом разгаре.

– Ритуля, но почему оно не может продолжаться? Ты – не замужем. Он… Да, ты не сказала, он, что, женат? Действительно, ну как же я сразу не догадалась – конечно, он женат…

– Да, Оль, женат. Хоть и говорит, что они на грани развода и он не уходит от жены только из-за сына, которого очень любит. Но они все, наверное, так говорят, заводя интрижки на отдыхе…

Не знаю, я уже ничего не знаю… – Ритка положила мне голову на плечо и надолго замолчала, вздыхая так протяжно и шумно, что сердце обрывалось от жалости.

– Ритуля, ну успокойся, всё будет хорошо. Всё наладится, – я гладила подругу по ее непослушным завиткам и ощущала себя мамой, которой жалуется ее дочь – на парня, переставшего звонить…

Н-да, «наладится». А как наладится, если всё так запутано?! Если, кроме чувства, что их связывает, есть еще и его жена, может и нелюбимая, но законная, и ребенок, который уж точно ни в чем не виноват… Ну почему же моей Ритке так не везет с мужиками?! Или притягивает она к себе таких? Горе мое луковое…

Итак, Ритка беременна. Сказала ли она Сереже об этом? Хотя как? Они ведь не видятся. Рита сдержала-таки данное себе обещание – прекратить всякие с ним отношения. Я видела, как мучило ее желание позвонить Сергею, встретиться с ним. Она скучала по нему до умопомрачения. Я, когда бывала у подруги, видела их фотографии на столе. Она – везде смеющаяся, загорелая, стройная, лучащаяся светом. И он – молодой, сильный, с обаятельной улыбкой.

Она очень тосковала по Сереже. Когда я говорила Ритке, не в силах видеть, как она страдает, что, может, зря она так резко всё оборвала, Рита всегда отвечала: нет, не зря. Ведь там ребенок. Она не может оставить его без отца.

Теперь же оказывается, что без отца останется другой ребенок – ее собственный. То, что аборт Рита делать не собирается, – было понятно. Ее беременность была шансом – одним на миллион. И Маргоша ни за что на свете не упустила бы его. Эх, Ритка, Ритка, ну почему всё так безысходно? Когда же ты, дорогой мой человечек, обретешь снова семью, счастье, душевный покой? Я очень надеялась, что с появлением малыша она обретет счастье – счастье материнства.

Ничего, выдюжим! – сказала я себе. Мы с Костиком поможем, она ведь – как сестра нам, а нашим детям – тетка. У нас в кладовке и кроватка мальчишек сохранилась, и манеж, и стульчик со столиком. Да и вещей полно. Что ж мы втроем одного ребенка не поднимем?! Наши пацаны уже большие, будет Риткино дитя им братишкой или сестричкой «двоюродной». Они тетю Риту обожают, а уж ее ребеночка тем более будут любить.

Итак, решено, рожаем!

Когда я все обдумала и разложила мысленно по полочкам, мне стало легче. Хотя и смешно, будто это я, незамужняя и беременная, решала, как быть дальше. Но Ритка была не чужой мне, и я переживала за нее как за родного человека.

Глава третья

Ритка, как только узнала о своем положении, сразу бросила курить. Беременность протекала относительно благополучно. И это при том диагнозе, что когда-то поставили ей врачи. Она переносила ее стойко, начиная постепенно округляться, уже стало заметно аккуратный животик. Лицо «украсили» светло-коричневые пигментные пятна, впрочем, совсем не портившие его. В Ритке появилась та особенная грация, которая бывает только у беременных женщин. Она светилась изнутри тихим и спокойным светом – обладания тайной мироздания. Я смотрела на Ритку и видела в ней себя, когда ходила своими мальчишками. Вспоминала, как мне хотелось все время чего-нибудь: то шашлыков, то винограда, то зеленых мелких яблочек сорта белый налив – и это в мае. Я любила грызть их с солью – такая вот блажь. А Костик обегал близлежащие магазины в поисках того, что мне вдруг, среди ночи, захотелось съесть. А те самые яблочки, зеленые, он попросил привезти из Средней Азии знакомого летчика. Тот понял друга, потому что его собственная супруга в «интересном положении» возжелала дыньку-«колхозницу»… в январе.