Скрытые следы - Маргит Сандему

До Ионатана доходили слухи о том, что движение сопротивления было еще беспорядочным. Повсюду действовали небольшие группы без центрального руководства; эти группы не знали о существовании друг друга, активность их была стихийной. Нередко сопротивление носило пассивный характер: замедлялся ход работ, не отсылались письма, как следует не выполнялись приказы, и при этом все прикидывались перед немцами ничего не смыслящими дурачками. Захватчики чувствовали, что перед ними какая-то мягкая стена, не дающая им, однако, ходу.

Хуже всего норвежцам приходилось в первое время, когда люди не знали, на кого им можно положиться. Приходилось хорошенько все взвешивать, прежде чем довериться кому-то.

Ионатан, будучи молодым и отважным, не мог усидеть на месте. Это можно было назвать недомыслием, но он не знал, к кому присоединиться, как действовать, чтобы не навредить кому-либо. И его одинокие вылазки напоминали холостые выстрелы в воздух.

Так он встретил лето 1941 года – и тут с ним произошло на одной из улиц Осло нечто такое, что резко изменило его жизнь.

Ионатан был теперь высоким и привлекательным молодым человеком Белокурый и голубоглазый, с правильными чертами лица, он был похож на своего отца Ветле, но имел более сильное телосложение. Его внешность могла послужить арийским идеалом для любого немецкого офицера.

В тот летний день он получил из дома новую одежду, сшитую мамой Ханне. Будучи француженкой и предпочитая яркие цвета, Ханне послала ему ярко-красную рубашку. Ионатану сразу же понравилась эта рубашка, он надел ее и решил покрасоваться перед девушками на Карл Йохан. У него еще не было постоянной подружки, ведь ему было всего лишь семнадцать лет, но он уже присматривался к девушкам. Его уже начинало тянуть к противоположному полу и нравилось, когда девушки проявляли к нему интерес. В дальнейшем это чувство становится более зрелым, и человеку надоедает любоваться собой в зеркале всеобщего восхищения, ему хочется сделать кого-то счастливым, он забывает о собственном «я» ради других.

Ионатан и понятия не имел о том, что немцы воспринимают красный цвет как своего рода провокацию. Впрочем, на улицах было не так уж много немцев.

Его остановила группа из четырех человек – двое немцев из СС и двое норвежских дружинников. Все четверо были навеселе. Остановиться ему приказали норвежцы. Они свирепо прорычали, чтобы он снял рубашку. И когда он отказался сделать это, они стали угрожать ему пистолетами. Ионатан не понимал, что ему нужно делать, видя краем глаза, что прохожие спешат прочь. Немцы сказали в его адрес что-то вроде: «эта большевистская свинья», но по сравнению с норвежскими дружинниками они были пассивными зрителями. Норвежцы же, явно желая понравиться немцам, сорвали с него новую, красивую рубашку, разорвав материю на куски.

А ведь мама Ханне потратила столько часов, чтобы сшить эту прекрасную рубашку! Ярость закипела в Ионатане, но, к счастью, он сумел обуздать себя. Они записали в блокнот его имя и адрес и приказали ему убираться восвояси. Бегом!

Большевистская свинья? Ни Ханне, ни Ионатан не связывали цвет этой рубашки с политикой!

Он стоял на улице, голый по пояс, чувствуя, что гнев в нем достигает опасных пределов. Он вовсе не собирался бежать, но он ни в коем случае не должен был набрасываться с кулаками на этих мерзких тварей, угрожавших ему пистолетом.

– Беги! – кричали они ему. – Живо беги! Они сделали два предупредительных выстрела в воздух.

Ионатан пошел прочь.

– Беги, живо! – командовали они, подталкивая его сзади.

Но Ионатан старался идти как можно спокойнее под дулом направленного на него пистолета. Его толкали в спину, бранили и ругали, но он продолжал идти. В конце концов немцы решили оставить его в покое. Норвежцы последовали за немцами в другую сторону. Ионатан смутно понимал, что норвежцы не прочь были и дальше преследовать его, но кто-то из немцев сказал что-то вроде «арийский» – и они ушли прочь.

По пути в больницу – голый по пояс, с разгоряченной головой – Ионатан думал о том, как ему следовало поступить. И он пришел к выводу, что не мог поступить иначе. Молчаливое сопротивление. Это было лучшее, что придумали норвежцы, зная о репрессивных мерах немцев. В стране распространялись новости из-за рубежа, никто не знал, каким образом, и было ясно, что в других оккупированных странах теперь гораздо хуже, чем в Норвегии. Движение сопротивления в Чехословакии, например, нередко вызывало репрессии немцев против невиновных. И теперь в стране правил совершенно жуткий государственный комиссар, настоящий монстр, по имени Гейдрих.

Ионатану вовсе не хотелось, чтобы его соотечественники страдали из-за его необдуманных поступков.

В больнице все были поражены его видом, и ему пришлось обо всем рассказать. Он говорил холодно и рассудочно, не придавая случившемуся политическую окраску. Ведь он знал, что среди больничного персонала есть доносчики.

Но на следующий день случилось то, о чем он давно мечтал: один из врачей вместе с завхозом позвали его, чтобы поговорить без свидетелей о военном положении.

Ответы Ионатана были осторожными, но ему приходилось все же отвечать на вопросы, потому что у него наконец-то спросили: согласен ли он стать членом маленькой группы сопротивления? Такие как он, им нужны, объяснили ему. Молодые, сильные, осторожные и рассудительные.

Юноша не был уверен в том, что ему очень уж присущи осторожность и рассудительность, лично он нередко упрекал самого себя в безрассудстве. Именно безрассудным назвал его отец, когда он похвастался тем, что собирается совершить какой-нибудь геройский подвиг в борьбе с немцами. Теперь же он сам и окружающие были очень довольны тем, как он вел себя на улице. И он охотно принял предложение вступить в группу сопротивления.

С этого началась деятельность Ионатана-борца. Она оказалась куда более трудной, чем он себе это представлял. В группе он встретил Руне, удивительного юношу, который впоследствии так много сделал для Ионатана и его одинокой сестры Карине.

Она чувствовала безысходную тоску. Но она не хотела признаваться себе в этом. Она хорошо умела скрывать свои настроения. Лежа без сна, Карине смотрела в темное пространство комнаты, которую она делила с Мари в доме Абеля и Кристы. Мысли ее разбегались в разные стороны. Весь день она думала об одном и том же, но теперь старалась переключиться на что-то иное. Поэтому мысли путались в ее усталой голове.

«Идет война, – думала она. – Мы живем в провинции в безопасности, куда хуже приходится Ионатану в Осло. Почему я так поступаю? Я знаю, как озабочена Криста добыванием продуктов. Немцы опустошают все магазины и склады и отправляют все в Германию. Норвежцам остаются только крохи. Как я могла поступить так глупо? Так ответить на этот вежливый вопрос!