Мафия заказывает - Валерий Ильичёв

Впустивший Ильина старик, по-видимому, не всегда был таким гномом. Просто с годами сгорбленная спина, поникшие плечи и склоненная виновато вниз шея создавали ложное впечатление, что он мал ростом. Его узкое лицо с длинным носом и впалыми щеками постоянно склонялось к одному плечу, и он по-птичьи настороженно рассматривал нежданного гостя, кося вороньим округлым глазком. Заляпанная многочисленными пятнами былой трапезы пижамная куртка висела на нем как на вешалке, а мятые лоснящиеся черные брюки довершали впечатление его опустошенности и безразличия ко всему вне стен этой квартиры.

- Так я могу видеть Михайлову Ольгу Александровну? - вновь повторил свой вопрос Ильин и, уже не надеясь получить ответ требовательно спросил, теряя терпение: - Может быть, здесь есть кто-нибудь, кроме вас?

Почувствовав раздражение грозного представителя правоохранительных органов, старик сразу обрел дар речи:

- Да нет, здесь только мы с Михайловой и остались вдвоем. Из всех комнат жильцы уже давно выехали. А мы, два старика, доживаем здесь свой век. Так вы насчет нашего переезда отсюда? А то замучили своими предложениями: то Выхино, то ещё куда подальше. Но мы с Ольгой Александровной не согласны. Попривыкли тут, да и многое здесь о прежних временах и близких людях напоминает. А вот обрадовать вас, к сожалению, не могу: Михайлова к приятельнице ещё неделю назад укатила на дачу погостить, сказала, что вернется либо в воскресенье утром, либо в понедельник вечером. Ну так пока её ещё нет.

- А с вами можно побеседовать?

Какое-то мгновение старик колебался, затем махнул рукой, приглашая Ильина следовать за ним.

Продвигаясь по коридору, Ильин умерял свой шаг, чтобы не наступить на пятки еле бредущего старика.

Перед дверью своей комнаты старик, видимо, раздумал пускать гостя к себе и остановился, повернул свою птичью головку чуть назад и, словно отвечая на мысленные вопросы Ильина, пояснил:

- До революции эта квартира принадлежала моему отцу, архитектору, а потом нас начали уплотнять, и первыми въехала семья Михайловых: отец, машинист, и мамаша её, извините за выражение, посудомойка, с годовалой дочкой Ольгой.

И Ильин в этой характеристике семьи Михайловых остро ощутил многолетнюю враждебность к тем, кто в далеких двадцатых годах потеснил их уютный, благополучный мирок. А старик между тем продолжал, смягчая тон:

- Правда, милую девочку все любили и с детства называли Лялькой. Знаете, как бывает: Оля - Оленька - Лялечка. Забавная была девчонка. Все думали, что она артисткой будет: целыми днями пела и плясала. Ее за красоту, музыкальность и приветливость так весь дом и звал: Лялька-артистка. Потому и оба моих брата, Николай и Сергей, были в неё влюблены. А я и сам в молодости увлечен был её красотой. Да куда мне против моих братьев! Сильные и умные люди были! Ольга-то Михайловна Николаю на чувство ответила, невестой его считалась, хотя и старше на два года была. Да не привелось.

- Война? - с пониманием спросил Ильин.

Старик внимательно посмотрел на него и после некоторых колебаний ответил:

- Да нет, в войну не стало Сергея, нашего старшего брата, ровесника Ляльки Михайловой. Ну а Николай сгинул раньше. Хотя смерть и настигла его позже.

- Это как же могло быть?

- Да вот уж могло, только об этом мы узнали уже через много лет. Подождите минуточку, я вам сейчас их покажу.

И старик зашаркал на плохо гнущихся ногах в недра своей комнаты и вернулся оттуда со старой почтовой открыткой, на которой был изображен вольер со слоном, возле которого толпились посетители зоопарка.

"Еще один чокнутый", - мелькнуло в голове у Ильина, и, перевернув открытку, он прочитал: "Изогиз", Гослит и далее номер серии издания 1936 года.

- Нет, молодой человек, я ещё не выжил из ума, - покачал головой старик, - просто в силу ряда причин фотокарточки моих братьев не сохранились. Мы, трое братьев и Лялька Михайлова, в этот день даже и не знали, что фотограф делает снимок для юбилейной серии открыток о Московском зоопарке. Меня на открытке нет. Я, как смутно вспоминается, отошел в тот момент за мороженым. А открытку уже после тысяча девятьсот шестидесятого года приобрел, случайно увидев в витрине букинистического магазина. Братья мои тут на открытке в толпе крестиками отмечены. А вот эта красавица справа от среднего брата Николая и есть Лялька-артистка, знакомая вам Михайлова Ольга Александровна.

Разволновавшись от воспоминаний, старик потер грудь ладонью и достал дрожащей рукой флакончик с нитроглицерином. И Ильин понял, что пора уходить. И все-таки он спросил, не знает ли старик Аллу Турбину, и если знает, то как давно её видел. Сонм чувств отразился на лице старика, прежде чем он отрицательно покачал головой:

- Сегодня вечером приедет Михайлова и сама вам обо всем расскажет, и после некоторой паузы добавил: - Если сочтет возможным.

Ильин был готов поклясться, что старик, конечно же, что-то знает, но предпочитает не влезать в чужие дела. "Ну что же, его право. Подождем приезда Михайловой. Может быть, и Антонову удастся что-нибудь узнать новое при сегодняшней встрече с его "источником". Как бы то ни было, а с Михайловой надо будет побеседовать до начала завтрашнего совещания у Павлова", - подумал он.

Дверь за Ильиным захлопнулась.

Уже вернувшись в отделение милиции и зайдя в свой кабинет, он полез в карман за носовым платком и вдруг наткнулся на твердый квадратик картона. "И когда я только успел сунуть открытку в карман?" - Ильин неожиданно встревожился.

Эта встреча с прошлым наверняка сулила ему неприятности: "Что-то я стал нервным и суеверным. Сегодня же вечером навещу Ольгу Александровну, верну открытку её соседу и избавлюсь от кошмарного наваждения".

Тем не менее он был заинтригован: каким, интересно, образом можно сгинуть раньше, а погибнуть позже, как это произошло с соседом Михайловой? Ему с трудом, но все же удалось отбросить от себя ненужные вопросы: в его работе и без того тайн хватает.

Назавтра Ильин вновь отправился по знакомому адресу. На сей раз он выбрал из всех звонков один, с зеленой кнопочкой. Дверь открылась почти сразу, и он увидел женщину, совсем не похожую на ту, что рисовал в своем воображении. Несмотря на поздний вечер и домашнюю обстановку, она была одета в хорошо отглаженные темные брюки, белую накрахмаленную блузку и черные лакированные туфли. Худощавая, с гладко зачесанными назад волосами, собранными сзади в пучок, смуглым продолговатым лицом, которое обрамляли молодящие её крупные серьги с янтарем. А главное, поражал её ост-рый и внимательный взгляд, испытующе устремленный на него.

"Да, эта женщина прямая противоположность соседу-старику. И совсем не подумаешь, что старик - из благородных, а она - дочка работяги", - было первой мыслью Ильина. Он вошел в комнату вслед за женщиной, отметив про себя её прямую спину и горделивую осанку. В комнате была в основном старая мебель, но чешские полки с последними изданиями как бы подчеркивали, что их хозяйка живет отнюдь не прошлым. Не давая ему много времени на осмотр, Михайлова предпочла прямо перейти к делу:

- Семен Климентьевич меня предупредил, что вы интересовались моей бывшей воспитанницей Аллой Турбиной. Надеюсь, вы понимаете, что, не зная, в чем дело, я вынуждена буду отказать вам в каких-либо сведениях.

Это было произнесено столь категорическим тоном, что Ильин, который ничего не собирался говорить о гибели Турбиной, опасаясь за здоровье старой женщины, переменил свое решение и кратко сообщил об убийстве девушки. Но она проявила редкое самообладание, правда, бледность на смуглых щеках и пальцы, крепко сжавшие спинку стула, выдали её смятение. С минуту она молчала, и Ильин не торопил её. Наконец слегка дрожащим голосом она заговорила и уже через пять минут Ильин знал главное.

Алла Турбина росла у Михайловой на глазах. Девочка была к ней привязана и время от времени посещала свою старую няню, хотя и не научившую её разговаривать по-французски, но привившую любовь к чтению и соблюдению правил этикета. Правда, в последние годы девушка навещала её совсем редко, но на Новый год и в день рождения - обязательно. Последний раз она пришла к ней неожиданно и попросила о необычном одолжении: взять на временное хранение конверт с каким-то прямоугольным предметом. Девушка не вдавалась в детали, а ограничилась лишь просьбой спрятать и сохранить этот конверт, пока она за ним не придет. Объясняя свою необычную просьбу, Алла только сказала, что её лучшая подруга попала в беду, а этот конверт является гарантией её безопасности.

- Больше она ничего не добавила, но для меня было достаточно.

Ильин боялся поверить в столь неожиданную удачу:

- А этот конверт и сейчас у вас? - хрипло спросил он.

- Нет, не у меня. Два дня спустя, днем, она забежала ко мне буквально на три минуты и, торопясь, забрала конверт, сказав, что он ей срочно понадобился.