Папа на сезон (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

Испытание морем я не прошла, а жаль. Я просто до одури влюблена в эти узкие улочки с низенькими домиками, в море, разбивающееся белой пеной о волнорезы и шуршащее круглыми камнями, которыми усеян берег. Люблю атмосферу этого города, распорядок жизни, удушливую жару даже, сменяющуюся пока еще легким прохладным вечером. Стремительные закаты, после которых город погружается в синюю мглу, и в ней не видно ничего, если только не горит где-то рядом тусклый желтый фонарь. И можно брести в темноте и слушать, как сбоку шумит море, большое, мощное, сила, не подвластная человеку, такая торжественная и страшная одновременно.

— Смотри, мам, я нарисовал картинку, – Андрей протягивает мне листок и начинает деловито рассказывать, где тут море, где солнце, где облака.

Я понятливо киваю, хотя и без него догадалась, у сына явные способности к рисованию. Когда многие в этом возрасте только начинают выводит очертания предметов типа круга, квадрата и прочего, у него уже выходит более-менее сносная картинка. Этот талант явно не с моей стороны, я рисую, наверное, хуже, чем он сейчас. В любом случае очень постараюсь не зарыть эти способности.

Анька зовет Андрея купаться, он, оставив рисунок, забавно скачет по гальке в сторону воды. С разбега заныривает, подруга, смеясь, его подхватывает. А ведь в первые дни сын боялся моря, оно казалось ему таким большим, что он не заходил дальше голеней.

Я закрываю глаза, подставляя лицо послеобеденному солнцу, почему-то вспоминая первые годы Андрюши. Было действительно тяжело, намного тяжелее, чем я думала. Несмотря на огромное счастье, которое подарил мне сын, войдя в мою жизнь, я была очень истощена морально и физически.

Просто не была готова к такой резкой смене жизненных ориентиров, когда твое «я» в один момент вырывают и отбрасывают в сторону, потому что ты нужна, физически нужна кому-то другому настолько, что никуда не деться. Вспомнились бессонные ночи, слезы в подушку, недосып, отражающийся днем в состоянии непроходимого каматоза… День сурка, бесконечный, однообразный, выматывающий и… счастливый, все равно счастливый.

Андрюша громко смеется, открыв глаза, вижу, как Анька кружит его в воде. Так, пожалуй, я не прочь присоединиться к этой компании. Остаток вечера проходит на ура, мы покупаем мороженое и съедаем его по дороге домой. Приходим усталые, но довольные.

После ужина читаем и рисуем, а потом сын быстро засыпает, на юге у него это вообще выходит на ура, видимо, тратит много сил, не только физических, но и эмоциональных.

Мне бы эти силы, кстати, тоже не повредили. Потому что следующие три дня проходят в бесплотных попытках устроиться на работу. Почти везде мне отвечают все тем же «мы вам перезвоним». Не знаю, что конкретно их смущает: скорее всего, тот факт, что я могу свинтить в любой момент. Да и среди местных немало желающих работать. Может, не хотят поэтому отдавать должность приехавшим.

Оптимизм во мне начинает угасать, несмотря на Анькины попытки поддержки. Я почти уверяюсь в мысли, что скоро придется паковать вещи: как только удастся заработать достаточно денег на отъезд.

Утром четвертого дня я просыпаюсь от телефонного звонка с неизвестного номера. С бьющимся сердцем снимаю трубку: вдруг с работы? И очень удивляюсь, услышав слова поздоровавшейся со мной девушки:

— Вас беспокоят из гостиницы «Южный склон». Вы оставляли анкету для приема на работу, мы бы хотели встретиться еще раз, если вы не против.

Ничего себе! Демьян все-таки решил меня трудоустроить? Или после ухода того мерзкого управляющего новый нашел мою анкету и надумал позвонить? Как бы то ни было, отказываться я не собираюсь.

— Сможете приехать сегодня около четырех? – задает вопрос девушка, и я соглашаюсь.

— Ты отлично выглядишь, – говорит Анька, пока я придирчиво разглядываю себя в зеркало. – И вообще, такое ощущение, что ты идешь не в уборщицы устраиваться, а в директора.

Я натягиваю улыбку, перекидывая волосы на одно плечо. Конечно, подруга права, но я сама не знаю, отчего меня так зациклило. Когда посмотрела на свой гардероб, то сразу вспомнила тот самый сарафан, который повеселил Демьяна и парней. Не хотелось чувствовать себя оборванкой. Хотя наверняка я для таких, как они, в любой одежде оборванка. Но я довольна тем, как выгляжу: легкая рубашка и бриджи, распущенные волосы, немного туши на ресницах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Поцеловав сына в вихрастую голову, думаю, что неплохо бы его постричь. Может, с зарплаты, если повезет, конечно.

К гостинице «Южный склон» я подхожу за пятнадцать минут до назначенного времени, на ресепшен сидят две девушки, одна из них та, что была в прошлый раз, но когда она выходит из-за стойки, успеваю прочитать на ее бейдже: «Управляющая гостиницы». Ого, оперативно сработала, однако.

— Идемте, – улыбается мне девушка, шествуя к лестнице, мы приходим к тому же кабинету. – Прошу, – еще раз улыбнувшись, она открывает дверь, а я несмело ступаю внутрь.

За столом сидит Демьян, а по другую сторону мужчина к сорока в очках. Хмурясь, смотрю на них, слыша, как закрывается за мной дверь. Демьян окидывает меня изучающим взглядом и молчит, в то время как второй мужчина, поднявшись и поправив дужку очков, протягивает руку.

— Меня зовут Евгений Борисович, – говорит, когда я неуверенно отвечаю на рукопожатие, – у нас к вам есть разговор, Анастасия Андреевна.

Перевожу взгляд на Демьяна, и душа уходит в пятки. Приходит ужасная мысль: он узнал правду. Вспомнил меня, и теперь хочет забрать Андрюшку! Пока я лихорадочно соображаю, что делать, Евгений Борисович подводит меня к дивану и усаживает. А сам возвращается на свой стул. Перевожу взгляд с одного на другого, пытаясь набраться смелости. Я не отдам сына. Пусть хоть что делают. Но предательский страх расползается по коже, ладони потеют, а сердце испуганно замирает, пропуская ходы.

— Анастасия Андреевна, – начинает говорить Евгений Борисович, – во-первых, хотелось бы сразу сказать, что наш разговор носит конфиденциальный характер и не может быть разглашен никому. Поэтому вам придется подписать вот этот договор.

Мне суют в руки листы, текст на которых я с трудом вижу из-за дрожащих рук и разбегающегося внимания.

— В нем ничего такого нет, – поясняет мужчина, – вы соглашаетесь не разглашать услышанную здесь информацию. В противном случае Демьян Александрович может обратиться в суд.

Я неуверенно усмехаюсь. Что здесь вообще происходит? Что они задумали? Будут мне угрожать, а я должна молчать, чтобы у меня не забрали все, что я имею?

— Там также есть пункт, что информация не должна нести угрозы вашей жизни, – Евгений Борисович словно читает мои мысли. – Поясню, чтобы вы не волновались. Демьян Александрович планирует заняться политический карьерой, и это единственная причина, по которой нам приходится идти на подобные меры.

Несколько секунд я смотрю мужчине в глаза, он кажется безобидным, даже тюфяком, но я сильно сомневаюсь, что он таков на самом деле. Но что они хотят мне предложить? У меня нет ни одной мысли. Точно не работу уборщицей в «Южном склоне».

Я все-таки протягиваю руку, Евгений Борисович вкладывает в нее ручку. Демьян все это время молчит, изучая меня. Ох, не нравится мне все это.

Когда с формальностями покончено, и договор приземляется на стол, Евгений Борисович начинает говорить.

— Давайте начнем с начала. Это, – он указывает на Демьяна, – Демьян Александрович Третьяков, владелец данной гостиницы и еще разной недвижимости на побережье. Он влиятельный и известный на юге человек, построивший свою карьеру сам с нуля. И сейчас собирается заняться политикой. Мы готовим ему предвыборную кампанию, однако нас смутил один момент: Демьян Александрович, скажем так, вел до сих пор весьма свободный образ жизни. Я имею в виду женщин. И для него это большой минус. Мы подумали, что в рамках нашей кампании можно попробовать провернуть некоторый фокус.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Евгений Борисович кидает взгляд на Демьяна, но тот только хмурится и молчит, а я вот напрягаюсь все больше и больше.