Маруся-2. Таежный квест - Сергей Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Н-нет, – не очень уверенно прошептала Маруся. Что-то крутилось у нее в памяти, что-то такое… знакомое и не совсем знакомое одновременно.
– Если нет – не беда, – нарочито бодрым голосом продолжил говорить человек на экране. – Я сам напомню тебе: я твой крестный.
«Точно! – едва не вскрикнула Маруся. – Дядя Сеня!»
Но за узнаванием тут же пришло недоверие: «Что с ним стало? Он же был такой большой, бородатый, толстый, веселый…»
– Когда тебе было всего четыре года, – снова зазвучал в наушнике голос Ковалева, – мы с твоим отцом и тобой отправились в Арктическую экспедицию. Это был хорошо распиаренный, шумный проект, хотя основные результаты наших изысканий засекречены…
Вот после этих слов Маруся по-настоящему вспомнила – точно окунулась в то время. Она даже остановила ролик и закрыла глаза.
Сквозь туман прошедших лет проступили лица отца и дяди Сени.
…Они беседовали в гостиной Гумилевых, попивая ароматный капучино, а маленькая Маруся на пушистом ковре возле дивана возилась с рыжим котенком. Маруся почти дословно вспомнила, о чем говорили отец и крестный.
– Все-таки ты сумасброд, Андрюша, – смеялся дядя Сеня. – Выкинуть такие крутые бабки – и на что? На ветер, на холодный арктический ветер.
– Да нет, Арсений, – сухо ответил тогда отец. – Ты просто не в состоянии оценить перспективы, которые открываются при благоприятном исходе экспедиции.
– Да в состоянии я, в состоянии! – все так же смеясь, махнул рукой дядя Сеня. – Но подумай сам: вероятность этого самого благоприятного исхода катастрофически мала. А риск потерять почти двенадцать миллионов – вот он как раз вполне реален.
– Можешь оставаться, – набычился отец. – Мне маловеры и пессимисты не нужны.
– Ну уж нет, – враз посерьезнел Ковалев. – Я поеду. Мы же друзья. Я не отпущу тебя одного.
Отец поставил опустевшую чашку на столик, поднялся.
– Ну, а раз так, то нечего нагонять тоску своими пророчествами. Готовься.
– Есть, шеф! – шутливо подскочил и откозырял дядя Сеня. Он тоже избавился от чашки, схватил Марусю, подбросил к потолку. – Муська-мумуська! Что тебе больше всего хочется увидеть в Арктике?
– Белого медведика! Умку! – сквозь смех крикнула тогда Маруся.
С тех пор она практически больше не видела Ковалева. Во время путешествия и он, и отец все время пропадали то на капитанском мостике, то в трюмах, то где-то еще, занимаясь разными экспедиционными делами, а Маруся все время проводила с няней.
И вот теперь дядя Сеня появился на экране носовского коммуникатора. Седой, со шрамом и испуганными глазами.
«Что все это значит?» – с тоской вздохнула Маруся и сняла ролик с паузы.
– …Но воспользоваться сенсационными результатами мне было не суждено, – продолжил говорить дядя Сеня. – Так получилось, девочка моя, что во время нашей экспедиции на ледоколе «Россия», а точнее, потом, на станции, произошло несколько необъяснимых и трагических случаев. Погибли люди. Было инициировано расследование. Мне тяжело об этом говорить, но…
Ковалев на секунду умолк, судорожно сглотнул и тихо закончил:
– …Но главным виновником признали меня. А главным свидетелем обвинения стал мой компаньон и твой отец – Андрей Гумилев. Он оболгал меня, Маруся. Оболгал цинично, выгораживая себя. Суд… в общем, меня приговорили к двадцати семи годам заключения без права на досрочное освобождение. Карьера, жизнь – все оказалось сломано, уничтожено. Нет больше Арсения Ковалева и никогда уже не будет. Есть заключенный номер 147329, да и тот скоро отправится в мир иной. Да, Мусенька, увы, я очень болен и скоро умру.
Перед смертью я постарался найти возможность рассказать тебе правду о событиях одиннадцатилетней давности. Это обращение я записываю тайно, в колонии строго режима. Она находится за Полярным кругом.
Я не призываю тебя делать поспешных выводов. По-своему твой отец прав. У него есть дело, которому он служит. Но подумай на досуге: можно ли, гуманно ли ради каких бы то ни было высоких целей калечить и уничтожать живых людей? И поинтересуйся, если будет время и желание, чей это лозунг: «Цель оправдывает средства», хорошо? А теперь прощай, девочка моя. Белого медведика Умку я тебе подарить, увы, уже никогда не смогу. Мы больше не увидимся…
Файл закончился, экран подернулся рябью «белого шума». Маруся выпустила из рук коммуникатор и заплакала…
4
Когда ёхху остановился и опустил короб на землю, Маруся уже успокоилась и даже почти взяла себя в руки. Поначалу, после исповеди дяди Сени, у нее появилось острое желание что-нибудь сломать, разбить, разрушить.
И чтобы вдребезги, в клочья, в брызги!
Она отказывалась верить в то, о чем ей поведал пропавший много лет назад крестный. Но в то же время чувствовала: это не розыгрыш, не чья-то дурацкая шутка.
Такими вещами не шутят!
Но, с другой стороны, разве папа не предупредил ее, оставив надпись на плакате?
И тут сомнения налетели на Марусю, как осенний ветер на пожелтевшее дерево. Листья здравого смысла понеслись прочь, а из-под них отчетливо проступили ветви новой реальности.
«Если надпись сделал папа, значит, он был уверен, что я окажусь в избушке Уфа. А если был уверен, почему же он не прислал за мной вертолет? Почему вообще допустил, чтобы Бунин… Стоп-стоп-стоп! То есть папа ВСЕ ЗНАЕТ?!»
Оглушенная этой мыслью, Маруся несколько минут провела в ступоре. Она никак не могла свести концы с концами. Отец всегда представлялся девочке такой бетонной стеной, башней, крепостью, высящейся за ней и готовой защитить, укрыть от любой беды. И вот теперь…
«Не-ет. Не может этого быть, – Маруся потерла виски ладонями. – Думай, думай… Хотя что тут думать, и так ясно – тут просто все подстроено. И надпись, и это послание. Бунин пытается убедить меня, что папа плохой. Это его люди скопировали подпись, нашли актера, смонтировали файл с дядей Сеней. Нос, небось, и монтировал, а Алиса стояла рядом и ржала как лошадь. И Илья… Я сама виновата – они считают меня тупицей. А вот нет! Марусю Гумилеву просто так не купишь! Надо поскорее выбираться отсюда. Хоть бы на базе ученых были люди…»
С этими мыслями она высунулась из короба и огляделась. Небо затянули сплошные серые облака. Вокруг расстилалась равнина, покрытая высокой пожухлой травой и камышами. Кое-где блестели ржавые лужицы. Уф топтался поодаль, задрав голову и шумно принюхиваясь.
– Мясоглотоф нету, – прогудел ёхху. – Уфли. Будем отдыхать. Белый гора близко. Скоро дойдем. Уф…
– Вот и хорошо, – обрадовалась Маруся.
– Тфоя фетки собирай, – распорядился Уф. – Моя огонь зажигать. Еда фарить. Тфоя горячий фода пить. Хорофо. Нрафится?
– Нрафится, – улыбнулась девочка и пошла к ивовым зарослям – если в окрестностях и имелись пригодные для костра ветки, то только там.
