Первый практикум. Напиток бессмертия (СИ) - Ина Воронина

Внезапно дверь распахнулась и грохнула о стену. В проёме молча стоял Харитон Корнеевич. Очевидно, гвалт был прекрасно слышен в учительской через стену. Буйство мгновенно остановилось. Ученики спешно возвращали стулья на места и втискивались за парты. По классу пронёсся шум закрываемых учебников и открываемых тетрадей. Заводила с камчатки сел медленно и с явной неохотой, в упор глядя на физкультурника. Шум стих.

— Вы! — прогремел Харитон Корнеевич. — Что вы себе позволяете? Ваше поведение позорит не только вас, но и нас, ваших наставников! Не этому мы вас учили! Вы не просидели спокойно и одного урока! Как в зверинце! А ты, Кривов?! Затейник! Дважды на второй год не оставляют. Захотел прохлопать ещё один год и со справкой выйти? Тебе придётся учиться, чтобы тебя хотя бы допустили к экзаменам! Вы все, я ждал от вас большего!

В тишине прозвенел звонок, ученики спешно побросали принадлежности и книги в рюкзаки и поспешили ретироваться. Физкультурник посторонился. Последними вышли так и не поднявшая глаз Ольга и амбал Кривов. Харитон Корнеевич прожёг его спину взглядом, перевёл взгляд на Виктора, горько хмыкнул и ушёл, закрыв дверь.

Вечером того же дня Виктор плакал в суп. Он сидел в старенькой тесной кухне за столом, накрытым практичной скатертью. Его мать, Мария Ивановна, моложавая женщина в голубом домашнем платье и пушистых тапочках, сидела напротив, подперев щёку, и смотрела на сына со смесью усталости и сочувствия.

— Они бумажки швыряли через весь класс! Никакого уважения! Они меня вообще ни во что не ставили! — сокрушался Виктор, некрасиво размазывая слёзы кулаком с зажатым в нём куском хлеба. — И всё этот Кривов!

— Какой Кривов?

— Второгодник! Ему восемнадцать! Я ему едва до плеча достаю! Не удивлюсь, если он по вечерам кирпичи об голову крошит. Не факт, что об свою! — стонал Виктор.

— И что он натворил? — тихо спросила Мария Ивановна.

— Он сорвал урок! Ржал над эбонитовыми палочками! Половина класса ему поддакивала!

— И что ж ты его не приструнил?

— Да как его приструнишь?! Он одного физрука только и боится, — буркнул Виктор.

— А ты его запугать или научить хочешь? — удивилась Мария Ивановна. — Ты сам-то что же, от страха на уроках молчал?

— Ну так я и не был второгодником! — возмутился Виктор.

— Ну так и он не будет, если ты его чему-нибудь научишь.

— Добрая ты, мама! — упрекнул её Виктор. — А этот Кривов, я считаю, неуправляемый. Его для опытов надо сдать в поликлинику!

— Вот уж сразу в поликлинику! — Мария Ивановна всплеснула руками. — Он тебя на прочность проверил разок, а ты уже и сдался.

— Я не сдался! — разозлился Виктор.

— Так и не сдавайся! — строго сказала Мария Ивановна. — Отправить на выволочку к директору — это не метод. Он-то их осадит, но тебе что толку? Не будет же директор на каждом уроке с тобой сидеть…

— Не будет, — Виктор тяжко вздохнул. — Но что мне делать, мама?!

— Кто из нас педагогику с отличием сдал? Ты! А кроме теоретических приёмов педагогики вспомни, из-за чего ты учился. И дай им это!

Мария Ивановна взяла со стола тарелку Виктора, но тот отнял её и пошёл мыть сам. Возюкая губкой, он задумался. А и правда, почему он так любил учиться? Нравилось ему, и всё тут. Как же это пересадить в голову всяким Кривовым, у которых интеллект на уровне эбонитовых палочек?

Виктор устало поплёлся в свою комнату, забрался под одеяло и выключил свет. Настроение его болталось где-то между "отвратительно" и "ужасно". Он так хотел передать все свои знания ребятам, так хотел рассказать им удивительные вещи об этом мире, а им ничего и не надо. Виктор вертелся с боку на бок и никак не мог заснуть.

На стене над рабочим столом висели грамоты и награды за все школьные олимпиады. Виктор не пропустил ни одной. В педагогический его, честно сказать, взяли без экзаменов — впечатлились той стопкой бумаг, что он принёс в приёмную комиссию. И ради чего он это все? Виктор не знал.

Просто учёба с самого детства приносила ему ощущение цели и приобщённости к тайнам мироздания, как в тайных обществах. Это был пропуск в мир чудес, где силой разума можно управлять огнём, водой и воздухом. Где можно, не выходя из класса, покинуть пределы земли, предсказать будущее, или создать новые, хотя бы в теории, элементы из ничего, стоило только применить нужную формулу. А они ходят в школу за оценками…

Виктор прошёлся взглядом по книжному шкафу. Собрание учебников, справочников, энциклопедий впечатляло. Его собрание. Каждую книгу он нашёл, выбрал и изучил сам. Его кладезь знаний, его Александрийская библиотека. Он страшно ей гордился и показывал всем однокурсникам, что приходили к нему заниматься. Его экзальтации, к слову, никто не разделял, что Виктора чрезвычайно бесило.

В коридоре раздался мелодичный «боммммм». Это старинные часы ткнули Виктора носом в то, что его светлый педагогически подкованный ум, похоже, безнадёжно забуксовал на просторах ученической прокрастинации и апатии. Взгляд его упал на ночник, волшебный светильник на прикроватной тумбочке, из которого торчала метёлка оптических волокон. На концах волокон горели цветные огоньки. Этот простейший прибор всегда завораживал Виктора, превращаясь в темноте в рой магических светлячков. Такое простое явление и такое красивое. Как поймать неуловимый свет. Чудо на коленке.

Ну конечно!!! Виктор вскочил и бросился к своему столу.

На следующее утро он помчался за покупками. Вынес все капельницы из ближайшей аптеки и трубы из строительного, набрал контейнеров в продуктовом, скупил все батарейки, а, вернувшись домой, заперся в комнате на весь день. Правда, один раз Виктор все-таки вышел из комнаты, его рубашка была застёгнута неправильно, волосы взъерошены, глаза горели энтузиазмом. Он налил себе чаю в старую щербатую кружку в горошек, глотнул и вдруг вскинул голову со словами: "И спецэффектов, непременно спецэффектов…" Высказавшись, бросился назад в комнату под тихий смешок матери, листавшей роман.

Так продолжалось до самого вечера и, судя по всему, Виктор работал бы до утра, если бы не разбившаяся призма. Только тогда Виктор вывалился из комнаты, улыбнулся матери и со словами: "Призму расквасил", — пошёл в сторону прихожей.

Ярославль уже накрыл вечер. Виктор не сразу сообразил, что найти вечером воскресенья оптическую призму весьма проблематично. Очень быстро он обнаружил, что закрыто всё. Юный техник, канцелярские магазинчики, электротехнический, хотя чёрт знает, зачем он туда пошёл. Через два часа пробежек по улицам, заполненным прогуливающимися людьми, Виктор сдался и поплёлся домой, перебирая в уме идеи, в которых призмы не фигурируют.

Внезапно