Дэлл - Вероника Мелан

Ладони, покрытые царапинами, лежали на узких коленях.

Откуда-то возникло чувство, что они чем-то похожи. Но чем? Какое сходство могло быть между наемным убийцей и секретаршей?

Дэлл отмел странную мысль, но ощущение осталось. Наверное, дело было во взгляде. Что сделало его таким же отстраненным и закрытым, как у него самого? Меган не была обременена проклятием в виде обязательства исполнять чужие желания, жила бедно, но свободно, делала что хотела, принадлежала самой себе и только.

Вот именно.

Он не успел додумать: внимание отвлек грузовик на соседней полосе, сначала резко набравший скорость, а затем неприлично быстро сбросивший ее, что заставило водителя пикапа, ехавшего позади, ударить по тормозам и с негодованием нажать на клаксон, приправив все это отборной бранью. Люди торопились в Солар.

Дэлл со скучающим видом отвернулся. Он никуда не торопился. Его пассажирка продолжала молчать, думая о чем-то своем; по-видимому, тишина устраивала их обоих.

Через какое-то время поток машин снова пришел в движение; пробка начала рассасываться. Наконец-то появилась возможность утопить педаль газа глубже, чем на несколько миллиметров, – «Неофар» сравнительно бодро понесся по направлению к сияющим вдалеке небоскребам.

За те два часа, что мы ездили по центру Солара и по близлежащим районам, не выбирая направления, я узнала всё, что хотела: имя и фамилию мужчины за рулем, его профессию, количество бывших владельцев ножа и срок заточения. А также кем и когда был вынесен приговор и при каких условиях Дэлл мог принять обратно нож.

Даже без подробностей, которые мне не хватило духу выспросить, картина, сложившаяся в голове из его коротких ответов, ужасала. Шесть человек, три года рабства, редкие минуты покоя, несколько раз – полное банкротство и никого, кто пожелал бы вернуть злосчастный предмет владельцу, тем самым прервав затянувшуюся жестокую пытку.

Что ж, это предстояло сделать мне, и я мысленно готовилась к финальному разговору.

На город медленно опустились сумерки. Я, как и планировала еще перед выходом из дома, наслаждалась тем, что рассматривала чужую жизнь – радостную, безбедную, свободную от проблем. У кафе и ресторанов, под натянутыми тентами и зонтами, за накрытыми белоснежными скатертями столами сидели люди. В этот час почти все места оказались заняты. Многие, кто хотел попасть внутрь, стояли у расположенных у входов меню и с любопытством наблюдали за посетителями, довольно поедающими заказанные блюда и пьющими разноцветные напитки из вытянутых и пузатых бокалов. Над их головами горели газовые светильники, уберегающие посетителей от незаметно подкрадывающегося августовского холода. Красиво. Уютно.

У кинотеатров кружили толпы желающих посмотреть новые, вышедшие на экран только этим вечером картины. Через стеклянные двери было видно длинные, завитые, словно змейки, очереди, растянувшиеся почти до самого выхода.

Когда я в последний раз ходила в кино?

«Два года назад», – услужливо подсказала память. Когда Мик, пилот из «Кину», с которым я встречалась, был жив. Как раз за несколько месяцев до трагедии.

Чтобы настроение не съехало до неприятной отметки, я переключила внимание на молча управлявшего «Неофаром» водителя.

Дэлл.

Я незаметно и тихо вздохнула. Красивый он все-таки мужчина. Жаль, что, придя в мою жизнь только вчера, сегодня он уже исчезнет из нее. Как быстро. И не пообщались.

От этой мысли сделалось грустно. Человек, считающий себя рабом, ни за что бы добровольно не стал разговаривать с хозяином, это я понимала. И почему мне в руки попал именно нож, а не билет на телешоу «Первое свидание», где такой вот красавец расположился бы в кресле напротив? Тогда не возникло бы гнетущей тишины и не оказалось бы стены в глазах, через которую не пробраться, как ни старайся.

Вряд ли он понимал, что прохладца во взгляде лишь добавляла ему привлекательности, а ленивая, чуть настороженная манера поведения заставляла следить за каждым жестом и скупо брошенным словом.

Как ни странно, чем больше времени я проводила в тихом салоне машины, тем меньше мне хотелось возвращать нож. Нет, то был вопрос эмоциональный; логика же знала, что предмет будет возвращен в любом случае. И если я все это время тактично и скромно смотрела в окно, то маленькая Меган, забравшись на иллюзорный подлокотник дивана, во все глаза пялилась на Дэлла. Причем пялилась как на продавца игрушек: жадно, с любопытством и щенячьим восторгом. Ей отчего-то казалось, что это заколдованный принц, к которому стоит лишь приблизиться – и мир тут же вспыхнет снопом разноцветных искр и зазвучит хрустальными голосами небожителей.

Я в какой-то мере была с ней согласна.

Узнать сидящего рядом человека хотелось. Но стоит отдать нож, и он тут же растворится в неизвестном направлении. И не отдавать нельзя. Дилемма.

По приборной панели плыл отраженный свет уличных фонарей.

Зверем невозможно любоваться, пока он находится в клетке. Лежащий в дальнем углу, с закрытыми уставшими глазами, худой, с пыльной шерстью, он всего лишь жалкое подобие, далекий отзвук, тусклое напоминание того сильного и грациозного животного, каким был на воле. Там, среди вольных просторов, его шерсть бы блестела, шелковисто переливалась, взлетала и опадала от быстрых отточенных движений – любоваться таким было бы одно удовольствие.

Точно так же и с Дэллом – все еще греховно-притягательным, брутально красивым, мощным и сильным, но изрядно опустошенным мужчиной. Наверное, его глаза умели быть теплыми, а губы умели улыбаться. Вероятно, когда-то его сердце отзывалось на нежность и ласку, а в душе возникали энергичные порывы сделать этот мир лучше.

Теперь же, глядя в равнодушные голубые глаза, казалось, что те порывы угасли много лет назад. Потерялась вера в людей, исчезло тепло из улыбки, а хрупкий сосуд, хранящий любовь к жизни, треснул.

Как он проводит вечера, когда не занят? Ищет спасения в общении с друзьями или топит тоску в алкоголе?.. Может быть, на самом деле все обстоит не так, а гораздо лучше, и вечера этого человека наполнены чем-то хорошим, радостным и для души?

Верилось слабо.

Маленькая Меган уже тянула руку, чтобы погладить Дэлла по лицу, и капризничала от того, что я игнорировала ее порывы, не желая наклоняться к незнакомцу.

Да куда ж тебя несет-то?

Я бросила короткий взгляд на профиль водителя, пробежала взглядом по его красивым широким ладоням, лежащим на руле, скользнула по обтянутым джинсами ногам.

Черт. Так и меня понесет. За что ж тебя природа наградила такими невероятными внешними данными и таким плохим начальником? И как тех шестерых угораздило потерять столь ценный предмет, который дарил им такого «раба»? Злой рок, не иначе.

Мимо проплыло здание центральной библиотеки и высокий стеклянный торговый центр «Орхидея». Глядя на высыпавшие в небе первые звезды, я снова вздохнула, предчувствуя скорый конец поездки. Не гонять же «Неофар» по дорогам всю ночь, без цели и без разговоров.

Неожиданно голову посетила странная мысль – подневольный человек пожелал бы общаться с господином лишь в том случае, если бы ему была обещана скорая свобода. То есть если бы он был твердо уверен, что она грядет. Уже дарована…

Мой пульс вдруг ускорился.

Если бы тот бородач, мой потенциальный рабовладелец и обладатель шариковой ручки, о котором я думала в офисе во время обеда, пришел ко мне и сказал: «Меган, я освобожу тебя через месяц», – возникло бы у меня желание с ним общаться? Возможно, да. А возможно, и нет. Наверное, я бы испугалась, что наше общение заставит его передумать, спровоцирует что-то ненужное и несвоевременное. А если бы я точно знала, что свобода обязательно будет моей, что тогда?

Тогда бы я, возможно, изъявила желание с ним пообщаться. По-дружески, конечно…

А ведь это может сработать…

Если я хочу получить хотя бы шанс на то, что однажды Дэлл более комфортно и расслабленно почувствует себя в моем обществе, я должна пообещать ему свободу. Близкую, манящую, страстно желаемую. А главное – заверить, что обязательно сдержу слово, чего бы это мне ни стоило.

Мои ладони неожиданно вспотели, а сердце наполнилось радостным предвкушением. Даже во рту появился непонятный тягучий привкус. Видимо, от нервов.

Чувствуя, как участилось сердцебиение и нервы неожиданно превратились в струны, я повернулась к водителю.

– Останови, пожалуйста, у обочины или на какой-нибудь парковке.

Тот кивнул.

Когда автомобиль затормозил на расчерченном на ячейки асфальте у сквера, я затаила дыхание. Затем внутренне собралась и попросила:

– Выключи двигатель.

Мужские пальцы послушно повернули ключ в замке зажигания. Мотор притих; несколько раз качнулся из стороны в сторону брелок с выгравированным в центре знаком «Неофара».