Том 6. Стихотворения - Андрей Белый
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1909
Москва
Звезда
Христиану Моргенштерну («Ты надо мной — немым поэтом…»)
Старшему брату в Антропософии
Ты надо мной — немым поэтом —Голубизною глаз блеснул,И засмеявшись ясным светом,Сквозную руку протянул.
В воспоминанье и донынеСтоишь святыней красотыТы в роковой моей годинеУ роковой своей черты.
Тебя, восставшего из света,Зовет в печали ледяной —Перекипевшая планета,Перегремевшая войной;
В часы возмездия подъявшийСвои созвездия над ней, —В тысячелетья просиявшийТысячесветием огней, —
Как и тогда, во мне воскресни,Воспламенясь, ко мне склониСвои просвеченные песниВ грозой отмеченные дни.
Август 1918
Москва
Звезда
Упал на землю солнца красный круг.И над землей, стремительно блистая,Приподнялась зеркальность золотаяИ в пятнах пепла тлела.
Всё вокруг вдруг стало: и — туманисто;И — серо…
Стеклянно зеленеет бирюза,И яркая заяснилась слеза —Алмазная, алмазная Венера.
Май 1914
Арлестейм
Самосознание
Мне снились: и море, и горы…Мне снились…
Далекие хорыСозвездийКружилисьВ волне мировой…
Порой метеорыИз высей катились,БеззвучноРазвеявши пурпурный хвост надо мной.
Проснулся — и те же: и горы,И море…
И долгие, долгие взорыБросаю вокруг.
Все то же… ДокучноВнимаю,Как плачется бездна:
Старинная бездна лазури;И — огненный, солнечныйКруг.
Мои многолетние боли —Доколе?..
Чрез жизни, миры, мирозданьяЗа мной пробегаете вы?
В надмирных твореньях, —В паденьях —Течет бытие… Но — о Боже! —
СознаньеВсё строже, всё то же —
Всё то жеСознаньеМое.
Февраль 1914
Базель
Карма
Н.А. Григорович
1Мне грустно… Подожди… Рояль,Как будто торопясь и споря,Приоткрывает окна в дальГрозой волнуемого моря.
И мне, мелькая мимо, дниНапоминают пенной сменой,Что мы — мгновенные огни —Летим развеянною пеной.
Воздушно брызжут дишкантыВ далекий берег прежней песней…И над роялем смотришь тыНеотразимей и чудесней.
Твои огромные глаза!Твои холодные объятья!Но незабытая гроза —Твое чернеющее платье.
2Мы роковые глубины,Глухонемые ураганы, —Упали в хлынувшие сны,В тысячелетние туманы.
И было бешенство огнейВ водоворотах белой пены.И — возникали беги дней,Существовании перемены.
Мы были — сумеречной мглой,Мы будем — пламенные духи.Миров испепеленный слойЖивет в моем проросшем слухе.
3И знаю я; во мгле миров:Ты — злая, лающая Парка,В лесу пугающая сов,Меня лобзающая жарко.
Ты — изливала надо мнойСвои бормочущие былиПод фосфорической луной,Серея вретищем из пыли.
Ты, возникая из углов,Тянулась тенью чернорогой;Подняв мышиный шорох словНад буквой рукописи строгой.
И я безумствовал в ночиС тысячелетнею старухой;И пели лунные лучиВ мое расширенное ухо.
4Летучим фосфором валыНам освещают окна дома.Я вижу молнии из мглы.И — морок мраморного грома,
Твое лучистое кольцоБлеснет над матовою гаммой;И — ночи веют мне в лицоСвоею черной орифламмой.
И — возникают беги дней,Существовании перемены,Как брызги бешеных огнейВ водоворотах белой пены.
И знаю я: во мгле мировТы злая, лающая Парка,В лесу путающая сов,Меня лобзающая жарко.
5Приемлю молча жребий свой,Поняв душою безглагольнойИ моря рокот роковой,И жизни подвиг подневольный.
Июль 1917
Поворовка
Современникам
Туда, во мглу Небытия,Ты безвременным, мертвым комомКатилась, мертвая земля,Над собирающимся громом.
И словно облак обволокПорядок строя мирового,И презирающий зрачок,И прорастающее слово.
Толчками рухнувших Мессин,Провалом грешной МартиникиСреди неузнанных руинПриподымался смысл великий.
Развили грозные огниВсе беспокойней, все нестройней —Нечеловеческие дни,Нечеловеческие бойни…
И я к груди земли приникИ понял: в гром землетрясенийСклоняет исполинский ликИз дней глаголющий нам Гений.
Он — Справедливый Судия. —Мерцая мрачным приговором,Давно смятенного меняОпламенил глухим прозором.
И видел там, за громом битвВосстанье Светлого ЗаветаВ волне рыданий и молитвИ набегающего Света.
И ныне знаю: морок злойНас обуявших ослепленийПерегорит, как ветхий слой,И Солнце спустится, как гений, —
И громовая полоса,Огнем палящая глазницы, —Далекий грохот колесаЗолотордяной колесницы.
Январь 1918
Москва
Война
Разорвалось затишье грозовое…Взлетает ввысь громовый вопль племен.Закручено все близкое, родное,Как столб песков в дали иных времен.
А — я, а — я?.. Былое без ответа…Но где оно?.. И нет его… Ужель?Невыразимые, — зовут иных земельТам волны набегающего света.
Октябрь 1914
Арлесгейм
А.М. Поццо («Пройдем и мы: медлительным покоем…»)
Пройдем и мы: медлительным покоемВ полет минут.Проходит все: часы полночным боемПо-прежнему зовут.
Страна моя, страна моя родная!Я твой, я — твой:Прими меня, рыдая… И не зная!Покрой сырой травой.
Разгулом тех же пламенных закатовГори в груди,Подъявши стаи зарев и набатов…Зови Его, — гуди!
Пусть мы — в ночи! Пусть — ночи бездорожий!Пусть — сон и сон!..В покое зорь и в предрассветной дрожиЗа ночью — Он!
Март 1916
Дорнах
А.М. Поццо («Я слышал те медлительные зовы…»)
Я слышал те медлительные зовы…И — Ты…И вот зовут… Ждет, Кто-то, Бирюзовый,У роковой черты.
И там — в окне — прорезались Вогезы.И там — в окне —Отчетливо грохочут митральезы…Пора — тебе и мне!
И я стою, шепча слова молитвы…Судьба — веди!Ты — в грохоты неумолимой битвы,О Господи, сойди!
Свод неба тот же — бледно-бирюзовый…И там набат!Идет — туда: в молитвы, в зори, в зовы,В грома, в рои гранат.
Июль 1916
Дорнах
Асе («Едва яснеют огоньки…»)
Едва яснеют огоньки.Мутнеют склоны, долы, дали.Висят далекие дымки,Как безглагольные печали.
Из синей тьмы летит порыв…Полыни плещут при дороге.На тучах — глыбах грозовых —Летуче блещут огнероги.
Невыразимое — нежней…Неотразимое — упорней…Невыразимы беги дней,Неотразимы смерти корни.
В горючей радости ночейКлючи ее упорней бьются:В кипучей сладости очейМерцаньем маревым мятутся.
Благословенны: — жизни ток,И стылость смерти непреложной,И — зеленеющий листок,И — ветхий корень придорожный.
Июнь 1916
