Эта безумная, безумная семья - Мария Чернокрылая

"Незадолго до твоего прихода, в купе зашел проводник и сказал, что это просили передать для моей соседки по купе. Собственно, так я и узнал, что еду не один. Вещей-то твоих не видно. Скрываешься от кого-то?;)

P.S. Давай на "ты"?"

Я, негромко рассмеявшись, только кивнула и огляделась. А ведь и правда такое чувство, что я от кого-то прячусь — ни одной вещи на видном месте, все либо спрятано наверху, либо под полкой лежит. Что делать — привычка, которую мне когда-то привили. К слову — что-то мне подсказывает, что тем проводником сам Митохондий и был. Потому что других, настоящих, я пока что не встречала. По крайней мере, от нас и в сторону вагона-ресторана. Ну, или кое-кто принял нашу проводницу за мужчину.

В ответ на записку моего попутчика, я наигранно загадочным тоном сообщила, что на самом деле — секретный агент. Мне, увы, не поверили. А жаль. Я не далека от истины… которая могла бы быть.

Зато мое сетование по поводу отсутствия бинтов проигнорировано не было. Немного покопавшись в своих вещах и невольно продемонстрировав (у меня удивленно округлились глаза) кусок железяки, сильно смахивающий на какую-то часть брони, мой неожиданный попутчик поделился со мной эластичным бинтом. Вернее — весьма нагло, не спросив моего разрешения и не слушая отнекивания, помог мне забинтовать ушибленное плечо. И мы оба старательно делали вид, что не замечаем, как я невольно краснею от его прикосновений.

Кстати, как раз в этот момент меня посетила мысль о том, что, после той остановки, поезд больше нигде не останавливался. И откуда тогда… появился этот тип? Из леса, что ли?..

Отступление второе.

Как в семье потомственных ведьм и колдунов родился черт? Да так же, как и полу-фавн — от большой любви матери к шабашам и другим сборищам, где присутствует много алкоголя и представителей других рас. А чего только не сделаешь после первого со вторыми… В общем, Зарейну, мать Митохондия, вполне можно понять.

Несмотря на то, что Митя, как кратко зовут его в семье (и только там), родился полукровкой, когда чертику исполнилось пятнадцать лет, заявился его отец и потребовал мальчика к себе — мол, среди сородичей ему будет намного уютней и спокойней. Угадайте, что тогда произошло? Для начала, сам Митя влепил нежданному папочке в пятак, а после и вся семья встала единым фронтом на тему "Мы своего никому не отдадим". Ух, какой же был скандал! Но, впрочем, история не о нем, а о… да все о Митохондии, о ком еще.

В течение следующего месяца две семьи (со стороны матери и со стороны отца Мити) ожесточенно спорили, с кем же мальчику будет лучше. В это время сам "мальчик" тихо грустил в сторонке… в компании молоденькой чертовочкой — влияние дяди Алекса, не иначе. Попутно родственнички активно устраивали друг другу веселую жизнь — то у магов что-нибудь где-нибудь пропадет, то у чертов кого-нибудь где-нибудь найдут в синюю полосочку. В общем, магический мир не скучал.

В конце концов, бабка Регина, которая до этого не вмешивалась, а просто наблюдала (ибо какое ей дело до правнука, а?), поставила точку в этих разбирательствах, внеся следующее предложение: Митя будет членом семьи Ворожбитовых, но работать будет среди своих сородичей, как самый обычный черт. На том и порешили.

А в первый день на службе, куда он ну совсем не хотел, он взял себе кличку (обязательный атрибут любого черта) Блин, мотивируя это тем, что так поминают раза в три чаще. Так что будьте осторожней, вспоминая мучные изделия в неположенное время в неположенном месте…

Глава третья

День прошел совершенно незаметно и очень быстро. Хотя вернее будет сказать — остаток дня. Что меня ну просто очень удивило, так это тот факт, что за последние несколько часов меня действительно никто из родственников не побеспокоил. Даже Саманта не показывалась. Впрочем, думаю, последний факт связан с присутствием в купе Сергея, а не с тем, что она на меня обиделась. Нет, не думаю — надеюсь. Эх…

Зато появились некоторые новые детали остановки поезда. На мой вопрос, который я задала как бы в шутку: "Это, что, из-за тебя я упала с полки, да?", мне было написано следующее: "Не только из-за меня". И все. Больше на эту тему говорить я не решилась, даже уточнять, правильно ли он меня понял, не стала. Просто как-то неуютно стало от взгляда, которым Сергей (а именно так зовут моего нового попутчика) наградил меня вместе с блокнотом.

Плечо болело уже меньше, особенно если рукой не шевелить, но, на мою беду, рука была правой. То есть, если бы Митя не подоспел со своим "чудодейственным зельем", послезавтра мне действительно было бы тяжело вытаскивать вещи из поезда. Впрочем (незаметно скошенные глаза в сторону устроившегося на верхней полки Сергея), я же могу надеяться на помощь со стороны сильного пола, да? Если, конечно, кое-кто не сойдет с поезда раньше, чем тот доедет до Москвы. Мечтать, как говориться, не вредно.

Переписывались мы редко, поэтому скоро я заскучала и достала из своей сумки книжку. На обложке значилось: "Французская поэзия XVIII века", но на самом деле это был один из древних трактатов о старом мире, изложенный, как и полагается, в стихотворной форме. И на одном из мертвых языков. Скажете, такое сложно читать, особенно в оригинале? Первый том — да, сложно. А я вот уже привыкла, могу даже переводы публиковать… Но, увы, нельзя. Или к счастью — это как посмотреть. Как говорит мой троюродный брат, Борталио: меньше знают окружающие, лучше спится тебе.

Вот тогда я осознала пользу своей временной глухоты! Ничто не отвлекает от чтения. Главное — никто. Даже проводницу, которая зачем-то заходила к нам, я не услышала и заметила только краем глаза. И от Сергея, оказывается, тоже польза нашлась — непрошенную "гостью" он взял на себя.

А потом, когда уже на улице потемнело, и я включила лампу над своим ухом, чтение меня увлекло настолько, что все на свете совершенно перестало существовать. Думаю, остановись поезд снова, я бы и на это внимания не обратила. Что сказать, я всегда увлекалась древними хрониками о временах, когда мир еще был един. Особенно на языке оригинала читать волшебно — прямо перед глазами предстают события прошлого — и кровавые битвы, и простой домашний быт; и буквально слышатся голоса — крики воинов, колыбельные матерей, смех детей, переговоры старцев. Полное погружение в ту реальность. Что ни говори, но тогда сам язык был наполнен магией, которую не пытались скрыть…

Тем, что вернуло меня в нашу реальность, стало что-то пушистое и черное, скользнувшее у меня прямо под носом и заставившее чихнуть. Удивленно моргнув, непонимающе оглянулась. Под моим ухом лежала Саманта, недовольно заворчавшая, когда книга исчезла из ее поля зрения. Чуть улыбнувшись, я поинтересовалась шепотом: