Дифференцировать тьму - Евгения Сафонова

Разнообразием ужин похвастаться не мог, но вот сытностью — вполне, так что я едва осилила последние ложки. Отодвинув тарелку, посмотрела на занавешенное окно.

И, поколебавшись, заглянула за плотную серебристую штору.

Похоже, мы находились во дворце. Башня, в которой располагалась наша комната, была более чем высокой, а потому из окна открывался потрясающий вид на город. Он искрился морем огней, сиянием окон белоснежных особняков, и над ним молчала чернота того, что можно было принять за беззвёздное небо… но я быстро поняла, что это не так.

Да, дроу действительно обитали под землёй. Только отнюдь не в каменных катакомбах. Они просто построили город в огромной пещере — столь огромной, что невозможно было разглядеть её сводов.

И да, я никак не ожидала увидеть того, что увидела.

Отдёрнув занавесь, я прижалась лбом к стеклу — одному из десятков маленьких стёкол, соединённых в единое целое изящной ковкой оконного переплёта, — и посмотрела по сторонам. Вправо от башни уползала белокаменная стена дворца, прямо под нашим окном виднелся знакомый сад со светящимися розами и чёрным прудом. Дворец окружала высокая каменная стена, поросшая пепельной серостью бледного плюща.

— Ничего себе, — прошептала Криста, подглядывавшая из-за моего плеча. — Не думала, что дроу… способны на такое.

— Как и я. — Прежде чем обернуться к сокамернице, я тихо вернула штору на место. — Что ж, если мы хотим выбраться отсюда, то мне нужно выучить риджийский.

— Ты не сможешь, — покачала головой Криста.

Я прошла к кровати. Пошарила по выдвижным ящикам, которые заметила в изголовье. Обнаружив пузырёк чернил, стальную перьевую ручку и несколько свитков пергамента, торжественно вручила всё это Кристе.

— Напиши вначале местный алфавит, — велела я, раздвигая тарелки на столе. — Потом — личные местоимения в разных падежах и названия всех предметов, которые есть в этой комнате. С переводом и транскрипцией русскими буквами, естественно.

— Ты не сможешь! — повторила Криста. — Колдун продержит меня здесь всего неделю, и за это время риджийский ты никак не выучишь! И вообще… какой у тебя план?

— Пока никакого.

— Никакого? И как же тогда, скажи на милость, ты собираешься нас освободить?

— Как только придумаю, обязательно сообщу.

Криста, фыркнув, раздражённо дёрнула покатым плечиком:

— А я-то уши развесила! Вытащит она нас, как же! Ладно, придумаю что-нибудь, и не из таких передряг…

— Никто не мешает тебе на досуге придумывать всё, что душе угодно. — Мой голос только что не сочился бесконечным терпением. — Но сейчас я прошу тебя набросать несколько строчек, что не так уж тяжело, согласись. Если, конечно, ты умеешь писать.

И, заметив гневный прищур Кристы, ретировалась в ванную.

Такие грязные ноги, как у меня, брать в постель преступно. А значит, мне есть чем заняться, пока сокамерница покупается на моё «слабо».

Когда я вернулась, вместо полотенца вытирая голову порванным платьем, Криста расчёсывала волосы костяным гребнем. Видимо, нашла всё в тех же изголовных ящиках.

— Написала? — повесив влажное платье на спинку стула, я взяла исписанный пергамент.

— Да. — Криста любовалась своим отражением в ручном серебряном зеркальце.

Я пробежалась взглядом по чернильным строчкам. Вначале — по закорючкам букв, сопровождённым звуковой транскрипцией на русском, потом по словам, нацарапанным ниже. Ещё раз окинула пергамент пристальным взглядом.

Почувствовала, как его ментальная копия ложится на полочку в моём сознании.

— Отлично. — Я перевернула пергамент и положила его перед Кристой. — А теперь пиши на обороте риджийский перевод тех слов, которые я тебе назову.

— Сначала выучи то, что я уже написала. — Девушка сосредоточенно расчёсывала особо непослушный локон.

— Я и выучила.

Криста замерла. Поймала в зеркальной глади мой мягкий, внимательный взгляд из-под очков.

Потом, всем своим видом выразив крайний скептицизм, отложила зеркальце и гребень, схватила пергамент — и встала.

— Отлично. Сейчас проверим. — Она отошла в дальний конец комнаты, чтобы я никак не разглядела написанного. — Как будет «стул»?

Образ пергамента мгновенно всплыл перед моими глазами.

— Не ручаюсь за правильность написанного тобой произношения, — я взяла со стола гребень и склонилась над зеркалом, в котором отражался белёный потолок, — но вроде «формасур».

Криста недовольно кивнула.

— Кровать?

— Руум. — Я пригладила чёлку, чтобы та сохла в более-менее приличном виде, и принялась расчёсывать мокрые запутанные волосы.

— Они?

— Фейр.

— Тарелка?

— Фат.

— Ей?

— Хенни. — Я поморщилась, пытаясь сладить с прядью, никак не желавшей расчёсываться.

— Одежда?!

— Фёт.

— Вода?!

— Матх. — Положив гребень рядом с зеркальцем, я оглянулась через плечо и улыбнулась. — Может, для экономии времени ты просто мне поверишь?

Криста села на кровать. Открыла рот — и закрыла.

Потом снова, словно рыбка, которую вытащили из воды.

— Я же называла слова не подряд, — зачем-то пробормотала она. — И те, которые написала в конце, и в середине…

— Правильно делала.

— Но это невозможно! Ты… ты смотрела на этот пергамент всего-то секунд десять!

Я повернулась к ней:

— Полагаю, ты никогда не слышала об эйдетической памяти?

Криста озадаченно хлопнула длиннющими ресницами.

— Фотографической, — смилостивилась я.

— А! Это когда людям достаточно пролистать книгу, и они её запоминают?

— Точно.

— Слышала, конечно! Хочешь сказать, у тебя… фотографическая?..

— Именно.

Во взгляде Кристы скользнуло благоговение.

— Выходит, ты… гений?

Я провела пальцем по переносице, поправляя очки. Села на стул, откинувшись на мягкую спинку.

— Я научилась читать в год, а к двенадцати знала наизусть все книги в нашем доме. В пять лет я перемножала в уме трёхзначные числа. Я поступила в МГУ на факультет вычислительной математики и кибернетики, набрав максимальное количество проходных баллов. Учти, что на студентов с ВМК даже ребята с физфака и мехмата смотрят, открыв рот, а я поступала на курс фундаментальной информатики, куда принимали всего-то пятнадцать человек. — Насчёт мехмата я, конечно, несколько преувеличила, ибо тамошние студиозусы всегда мнили о себе незаслуженно много… но не суть. — Мой айкью равен приблизительно ста восьмидесяти с хвостиком. Если сложить все эти факты воедино… — я пожала плечами. — Да, пожалуй, можно сказать, что я гений.