Танкист Мордора - Павел Мочалов

– Спасибо, – уже в нетерпении проговорил Серега, косясь на клозет.

– С легким паром, приятного аппетита и доброй ночи, – окончательно раскланялся дворецкий и исчез за дверью.

Ванна совершенно разморила Серегу. Это вам не баня в училище, где на роту два десятка душевых рожков с едва теплой водой и час времени. Сотня голых парней, толкаясь и скользя, врывается в помывочную, пытаясь застолбить рожок сразу на несколько человек. Ходит по рукам упертый с чьей-то тумбочки кусок туалетного мыла, так как банное мыло хозяйственные братья Филькины прячут в каптерке и просто так, на разор толпе, не выдают. Мелькают белые, намыленные, и уже красные, растертые тела, порхает незлобный матерок в адрес тыловой службы вообще и котельной в частности. Всерьез ругать не получается. Все-таки баня – это здорово, даже такая холодная. Надрывается дежурный по бане:

– Рота, осталось двадцать минут!

В помывочную вплывает розовое, дебелое тело Макухина, мышцы десантника уже подернуты жирком хорошей жизни. Филькины суетятся, освобождая старшине лучший рожок. Макухин не торопясь, с наслаждением моется, оглядывая суетящуюся толпу с высоты десантного роста на предмет непорядка. Замеченный непорядок выправляется немедленно и жестко, как правило, словами, но иногда и хорошей саечкой провинившемуся.

Попов не на самом хорошем счету у Макухина. Периодически на теле курсантов появляются фурункулы, отчего, врачи сами не знают, но старшина считает, что от недостаточного соблюдения правил личной гигиены. Серега уже лежал с фурункулезом в санчасти, снискав у Макухина репутацию сачка и грязнули, а потому он лично следит за Серегой и некоторыми другими бедолагами:

– Эй, Филькины, Попова как следует помойте!

Филькины рады стараться, трут так, что готовы кожу содрать со спины. Серега терпит, стиснув зубы, спорить со старшиной себе дороже обойдется, это давно все поняли.

– Рота, закончить помывку!

Филькины наконец-то бросают Серегу, и он встает под душ. Вот тут-то и порадуешься, что вода не горячая, спина и так пылает. Помывочная постепенно пустеет, остались «тормоза», остальные уже толкаются в очереди за чистым бельем. Из-за старшинской заботы Попов теперь очень чистый, но наверняка достанется или рваная майка, или портянки, уменьшившиеся от постоянной стирки и запредельно долгой жизни до размеров носового платка. Попов вздыхает, закрывает глаза, подставляя прохладным струям лицо, а когда открывает, неожиданно видит под рожком напротив Иринку. Именно такую, какую видел на местном пляже перед самыми выпускными экзаменами. Мокрый купальник обтягивает все подаренные природой для соблазнения мужчин выпуклости. На ногах синие сланцы, влажные волосы рассыпались по плечам.

– Ты? – изумляется Серега. – Здесь? Откуда?

Иринка смеется и показывает язык:

– Тормоз ты, Попов.

До Сереги доходит, что девушка в купальнике, а он-то почти голый, если не считать мочалки. От неловкости ситуации курсант краснеет, пытаясь как-то поестественнее расположить на теле мочалку, и тут из-за Иркиной спины появляется Олежина физиономия с выпученными глазами:

– Попов, ты даешь стране угля. Мелкого, зато… много.

Серега уже набирает в грудь воздуха, чтобы отбрить нахала как следует, но душ вдруг превращается в водопад, заливая рот и нос.

Он вполне мог утонуть, размеры ванны позволяли. К счастью, рядом бесшумно возник Гудрон, своевременно и деликатно доставший капитана Мордора из водной стихии. Отплевываясь и кашляя, капитан благодарно похлопал орка по могучему плечу, помотал головой, стряхивая наваждение, завернулся в махровую простыню и пошлепал в спальню, где вдруг обнаружил юное зеленоглазое и каштанововолосое создание, почтительно сидящее в уголке на банкетке.

– Это еще чего? – удивился Серега, ощущая, с одной стороны, острые запахи из-за двери столовой, а с другой стороны – сладкий аромат, исходивший от девушки.

– Массаж, господин, – короткий шелковый халатик, ладошки лодочкой на коленях, глаза – в пол, ушки порозовели – ходячий соблазн, да и только.

– Массировать кого будем? – грубовато поинтересовался Серега, вытирая концом полотенца мокрое лицо. – Меня или тебя?

– Вас, господин, – глаза по-прежнему в пол, – после ванны положен массаж.

– А сил-то хватит? – засомневался Попов с видом знатока, хотя про массаж только читал в журнале «Наука и жизнь», да и то давно, еще на гражданке.

– Я буду стараться, господин. – Ушки девушки уже красные, как маки.

– Ладно, – согласился Серега, – только недолго, ужин стынет.

– Как прикажет господин капитан. – Девушка уже застилала банкетку белоснежной простыней и расставляла пузырьки с маслом. Непонятно откуда льющийся свет уменьшил яркость, создавая в комнате приятный полумрак.

Под нежными, но неожиданно сильными руками девушки Попов сначала закряхтел, но постепенно расслабился, отдаваясь процессу, и снова чуть не уснул.

– Все, хорош. – Попов сел на банкетке, прикрываясь простыней. Девушка опустилась на ковер, опять потупив взор:

– Господину не понравилось? – В голосе отчаяние, как будто сейчас в подвал к Бхургушу.

– Понравилось, – сознался Серега, – но я засыпаю.

– Это расслабляющий массаж, – она развела руками, – господину капитану нужен возбуждающий? Я виновата, я не поняла… – И снова отчаяние и заметная дрожь в руках.

Попов невольно потянулся почесать затылок, и увидел, как сжалась в комок девушка, втягивая голову в плечи. Сереге стало нехорошо:

– Тебя бьют, что ли?

Шмыганье носом и едва заметный кивок в ответ.

– Часто?

– Господину не надо этого знать. – Серега едва разобрал шепот.

– И все-таки?

– Когда мною недовольны, господин. Или так, для развлечения.

– Нормальное развлечение, – удивился Попов, – а если убьют для развлечения?

– Это хороший выход, господин, – теперь большие зеленые глаза смотрели на Серегу, – вы капитан Мордора, вам можно. Скажите, что я сделала вам больно, и вы не сдержались.

– Бред, – Серега даже помотал головой, – какой же это выход?

– Это выход отсюда, – девушка на коленях подползла к Попову, пытаясь обнять его ноги, – я сделаю все, что захотите, только позвольте мне умереть.

– Да ты что, – не на шутку испугался Серега, когда она начала целовать его ноги, – прекрати, я все равно не смогу.

По Серегиным волосам пробежал сквознячок, и рядом, как привидение, снова возник Гудрон.

– Отцепись от капитана, девка, – тем же низким басом прогудел орк.

– Да, господин, это непростительная дерзость, я не сдержалась. – Девушка отползала, сжимаясь в комок. Гудрон как бы из воздуха извлек тонкий и гибкий металлический прут на рукоятке и с почтительным поклоном протянул его Попову:

– Вот, господин. Если хотите, его можно нагреть.

– Чего? – задохнулся Серега. – Чего сделать?

– Рукоятка предохранит руки от ожога, – уже не совсем уверенно произнес орк, – но можно бить и холодным. Это тоже больно.

– Убери. – Попов пытался говорить твердо, но зубы все равно постукивали.

– Вы не будете ее наказывать, господин? – В голосе орка Сереге послышалось удивление.

– Что, тогда меня накажут? Опять в подвал, к Бхургушу?

– Бхургуш трус, – скривился орк, – он только и может, что мучить женщин и детей.

– Не только женщин и детей, – передернул плечами Попов.

– Мне дозволено высказать свое мнение, господин? – снова поклонился Гудрон.

– Говори, – махнул рукой Серега.

– Слуга в вашей власти. Вы можете ее бить, но только убивать не надо, так как она уйдет из-под руки нашего Повелителя. Он не властен над ее посмертием, в отличие от моего. Хотя капитан Мордора может поступить, как хочет. – Орк застыл со склоненной головой.

Попов разглядывал девушку. Теперь, когда стало понятно, что наказание по крайней мере откладывается, спина ее перестала дрожать, но она по-прежнему лежала на ковре, сжавшись в комок.

– Поднимись, – попросил Попов, – сядь. Как тебя зовут?

– Этель, господин. – Девушка почти справилась с собой.

– Этель Лилиан Войнич. Овод, – процитировал сам себе Серега невесть как всплывшее в памяти название. – Не читал.

– Что вы сказали, господин? – не поняла Этель.

– Да так, ерунда всякая в голову лезет от голода. Гудрон-батыр, есть будешь?

– Если господин прикажет, то конечно буду. Телохранитель не может сидеть за одним столом с капитаном Мордора. Он может только пробовать те блюда, которые ему подают. Хотя в Лугбурзе смысла в этом нет.

– Понятно. А ты, Этель?

– Как я могу, господин. Я всего лишь девушка для массажа.

– Нормально, – притворно возмутился Попов, – что ж мне, в одиночку есть?

– Вы можете позвать музыкантов и танцовщиц, господин, – робко предложила Этель.

– Или чтеца, если мне позволено высказать свое мнение, господин. Мой прежний хозяин всегда так делал. – Это уже Гудрон вклинился.