Морта - Влад Борисов

ора, в который Ковач вложил всю скорбь наболевшего домашнего унижения, наряд в полном составе был отправлен на гауптвахту. Настроение подполковника стало налаживаться, но первая жертва его только раззадорила. На всех парусах, подобно пиратскому бригу, настигающему гружёный золотом галеон, Ковач ворвался в помещение штаба и оторопел от увиденного. Дежурный по части, подставив кривонугую табуретку, которая не складывалась только благодаря честному слову и удерживающему её часовому, тянулся к верхушке знамени, на котором красовалась офицерская фуражка. “Отставить!” – завопил обалдевший Ковач. Часовой, услышав начальственный голос, вытянулся по струнке, табурет крякнул и сложился, лейтенант с повязкой дежурного вцепился в знамя. Древко знамени выдержало, а тумба, в которой оно стояло – нет. Дежурный повалился на часового, часовой повалился на пол и их вместе накрыло бархатным полотнищем знамени. Фуражка, сделав полукруг, откатилась к ногам подполковника. Не лопнул от возмущения Ковач только потому, что он смотрел на это безобразие раскрыв рот, через который тут же, как через предохранительный клапан парового котла выплеснулся такой поток армейского красноречия, что удивился даже сам подполковник. И потом, много позже он не никак не мог вспомнить то многообразие слов и выражений, так спонтанно вылившихся наружу. На этом фоне не вышедшая на физзарядку рота уже не казалась каким-то неординарным происшествием, но, тем не менее, явилась последней пулей, добившей его сознание и, как ни странно, успокоившей. Подполковник понял, что наступила череда неудач, а стоически принимать нахлобучки судьбы – это профессиональный долг каждого высокого командира, потому как смертельна для армии только паника, а первое, что у неё на пути – это каменное лицо командира, об которое должны разбиться все психические атаки противника. Посему к госпиталю Ковач подвалил весь деловой и непоколебимый, готовый даже к тому, что госпиталя не увидит вовсе.

Но госпиталь оказался на месте. Воодушевившись, он сразу развернул буйную деятельность в части освещения ситуации в рамках текущих политических событий в мире. Оказывается, в части произошёл полтергейст и группа офицеров штаба ведёт тщательное расследование множества происшествий.

Ковач сразу же уцепился за факт подрыва политического просвещения персонала госпиталя путём внесения деструктивных изменений в конструкцию антенны. Беседа была проведена с несколькими относительно здоровыми пациентами, дежурной сестре сделано внушение и на этом миссия Ковача завершилась. Прибывшие для приведения в порядок телевизионного вещания связисты поведали о переполохе, случившемся этой ночью в части.

Дежурный по части обвинил часового у знамени в оставлении поста в хулиганских целях. Части был нанесён материальный ущерб в виде сломанной табуретки, тумбы и поваленного знамени. Кроме незначительных лёгких ушибов, которые получил часовой и сам дежурный, пытавшийся дотянуться до своего головного убора, оба получили тяжёлую моральную травму, вынужденные выслушать тираду Ковача.

Одна из рот не вышла на физзарядку ввиду неразберихи с обмундированием. Случившуюся в расположении перепалку с руганью прекратил командир роты. Он распорядился создать посредине кучу из вещей, не опознанных в качестве собственных, а потом организовать их раздачу как на аукционе. Естественно, распорядок дня начался с серьёзного непорядка. Последним под раздачу попал дежурный по роте, отсутствие штык-ножа которого заметили только в конце имуществнно-вещевых процедур. Обнаруживший пропажу в своём столе, ротный пообещал запирать на ключ комнату от офонаревших в корягу сержантов, посмевших протирать солдатскими портками командирское кресло.

Новости нисколько не взволновали, а наоборот даже повеселили обитателей больничных покоев. Потому как связисты театрализовали свои рассказы, в самой части, по-видимому, реакция была схожей.

Меня же эти события изрядно смутили. С одной стороны, я нисколько не сомневался чьих рук все это дело, а с другой стороны, не мог взять в толк, как такое могло случиться. Здравый рассудок отказывался строить логические связи в виду абсурдности самой сути явления. Но один положительный момент безусловно был – повезло, что в своих проделках я не добрался до караула.

В неведении о своей судьбе я пребывал не так, чтобы и долго, всего пару дней. А потом появился Макарыч и попросил моих соседей покурить где-нибудь за пределами комнаты, а лучше и госпиталя.

Когда за ними закрылась дверь, старик подошёл к моей кровати с таким выражением лица, как будто собрался зачитывать мне некролог.

– Ну-с, молодой челобек, как самочубстбие? – разговор он начал хотя и дежурно, но бодро.

– Как ни странно, все лучше и лучше. А что с операцией, доктор? – действительно, с каждым днём постепенно уменьшались болевые ощущения. На кровати меня удерживал лишь синдром наболевшего места, к которому больно прикасаться скорее по привычке, чем по ощущениям.

– Я кстати к бам как раз по этому пободу, Базиль, простите Базилий. Случай у бас необычный. Да. – Он немного помолчал, как будто в раздумьях – продолжать или нет, а потом нехотя добавил – понимаете, рентген никаких осколкоб не обнаружил.

– Нет-нет, – замахал он руками, увидев, что я хотел возразить, – я бас прекрасно понимаю и берю, безуслобно берю что произошло бсе так, как бы сказали. Я сам бидел башу пятую точку, избините. Но… – тут он развел руками – у меня такой случай никогда не был.

– Так может рассосалось все, – подал я голос робкой надежды. – Металл тонкий. Может это и не алюминий был вовсе, а что-то к биологии чувствительное.

– А бы откуда знаете? Шутите? Это хорошо. Боюсь только бсё серьёзнее. Не растборился металл, а разошёлся по тканям.

– Как так разошёлся? Я что теперь, «железный человек»?

– А бот так разошёлся, мелкой пылью по окружающим тканям. Так что не «железный человек», а, простите, «железный зад». Збенеть будете от металлоискателя. Рамки такие быбают, знаете? Пока что бы не феномен, а збонарь. Дальше – будущее покажет. Кстати, о будущем. Сегодня прилетает борт. Так что заботу о башем будущем и здоробье берет на себя столица. – Он ещё раз развёл руками.

В дверь заглянула дежурная сестра.

– Сергей Макарович, тут к вам…

– Простите, – мимо сестры, протиснулся широкоплечий мужчина в тёмном костюме и наброшенным на плечи халате.

– Добрый день, Сергей Макарович, – поздоровался он вежливо, – вот мои документы. Только вот прибыли и значит сразу к вам…

Макарычу было продемонстрировано удостоверение и передана тонкая папка с несколькими листиками бумаги.

В дверях показался другой посетитель, поменьше габаритами, но в такой же униформе, как и первый. Он что-то зашептал сестре, увлекая её от двери в коридор.

– Ну что же, что же, добро пожаловать б мой кабинет. Кстати, бот и пациент, Базилий, – он кивнул в мою сторону, – как гоборится б целостности и сохранности.

– Привет, – мужчина сделал неопределённый жест рукой и, взяв под руку Макарыча, повернул его в сторону выхода.