Раскрытие тайны - Николай Загородный

Потом сняла клипсы, засмотрелась на них, спросила Фимку:

— Кого сегодня накрыл?

— Пентюх какой-то из колхоза приехал, шатается по барахолке, спрашивает, нет ли у кого крыла к «Победе». Меня ты знаешь, я не растерялся, сказал «есть». Возле него Пальтю поставил, а сам на «Москвича» и айда в магазин. Купил за двадцать пять, продал за триста.

Вдруг Фимка оттянул струны и хлопнул по ним ладонью. Гитара захрипела, как будто подавилась.

— Шабаш, краля. Давай лучше еще выпьем.

Фимка вынул горсть орехов, пододвинул к Клавде:

— Хрупай!

Клавдя лениво наполнила стакан, потянулась за колбасой:

— А вдруг опьянею?

— Не кочевряжься. Пьешь, как лошадь, даже завидно. А ты: «Опьянею…» Ну, если и опьянеешь, твой миленочек отходит.

Выпив залпом весь стакан, Фимка подцепил с тарелки маринованный огурчик, сжевал и протянул:

— Тоже мне, оторвала ухажера — от жилетки рукава!

Клавдя молчала, лениво, как жвачку, жевала колбасу.

Семен наливался тяжелой ненавистью. Думал: «убью».

Из дома вышел человек, вывел собаку. Держа нос у самой земли, собака побежала к облюбованному дереву. Деловито подняла ногу, постояла, потом уставилась вверх, на черные ветки, и принялась лаять. Семен замер. Подошел хозяин собаки, долго всматривался в густую листву.

Из окна выглянула рыжая Фимкина голова:

— Что за шум, а драки нет? Нехорошо, гражданин. Нарушаете общественную тишину.

Человек под деревом вяло отозвался.

— Кошку, наверное, учуяла, — и увел собаку в парадное.

Слезая, Семен зацепился за сук, порвал штаны.

Нащупал вырванный лоскут, чертыхнулся: «Теперь никуда не пойдешь». И снова столбом сидел на скамье, курил, в голове ворочались тяжелые мысли.

В два часа ночи свет за окном погас. Семен сидел, вставать не хотелось.

Когда позвонил, открыла Клавдя, заспанная, в одной рубашке.

В комнате пахло водкой и консервированным перцем. Залезая на высокую кровать, Клавдя спросила сонным голосом:

— Где пропадал?

— Денег у меня не было…

Клавдя вдруг проснулась, присела по-кошачьему, точно готовилась к прыжку, ощерила зубы:

— Денег не было? Голь перекатная! Сюда без денег не ходят! Понял?

Клавдя в ярости таращила глаза, давилась слюной.

Семен отступил, сказал растерянно:

— Сама же звала… Из-за тебя семью бросил…

— Звала? Семью бросил? Плевать мне на твою семью, алиментщик несчастный, понял? Плевать! И на тебя самого тоже плевать! В мужья ко мне лезешь, в иждивенцы? Чтоб я за тобой мыла да подтирала? Ишь, дуру нашел! Поищи в соседнем переулке!

Клавдя содрала со стены подушку-украшеньице и ловко запустила ею в голову Семена. Семен отступил за шкаф.

— Есть деньги — оставайся, — визжала Клавдя. — Нет — проваливай! Фимка, вот это мужчина. Без подарка никогда не придет. Бедненький, у него на пиво нет! Герой! А цветы откуда? На клумбе в саду сорвал? И страшно не было?

Клавдя перебежала босыми ногами к столу, схватила банку с чернильными астрами, швырнула ее в черный квадрат окна. Банка ударилась о камень, стекло жалобно звякнуло.

Семен совершенно растерялся.

— Не дури, Клавдя! Откуда же я возьму деньги. Всю получку тебе отдал.

Клавдя утихла, соображала:

«Фимку к рукам не приберешь, самостоятельный. И баб любит, наплачешься с таким. А этот семью бросил из-за меня. Значит, любит».

— Ты научись деньги делать, — уже ласковее сказала она. — Бери пример с Фимки.

— Да Фимка ж спекулянт. На барахолке целый день околачивается.

— Спекулянт, да с деньгами. А ты честный, да без денег, — стоя коленями на кровати, Клавдя прилаживала сорванную подушечку. Потом повернула к Семену насмешливое лицо, передразнила: — На барахолке околачивается…. На барахолке таких денег, как у него, не заработаешь. Смекни-ка, — и уставилась на Семена.

Семен неумело держал иголку, чинил штаны, соображал: «Как же быть дальше?..».

2. Следователь получает задание

Капитан Клокотов складывал в сейф папки с бумагами и заранее радовался свободному вечеру. Сегодня условились с женой идти в балет. Еще полтора-два часа, и синий занавес откроет перед ним сказочный мир. Закружатся а танце белые лебеди, загадочная и таинственная музыка увлечет за собой мысль. Он будет отдыхать, забыв и вот эти толстые папки бумаг, и срочные звонки, и немедленные выезды на места происшествий.

Клокотов уже взялся за ручку двери, как неожиданно зазвонил телефон.

— Еще на месте? — спрашивал начальник управления городской милиции Волнин. — Очень хорошо! Зайдите ко мне на несколько минут.

Клокотов недовольно повесил трубку, по привычке одернул китель и пошел по ступенькам на третий этаж.

— Садитесь, — сказал полковник и пододвинул к капитану туго набитую бумагами коричневую папку. На ней была белая наклейка: «Дело № 1125».

— Возьмите, Илья Васильевич, всю эту историю к себе. Два месяца занимаются ею разные отделения милиции, толку никакого, а папка всё пухнет. Пора уже прекратить это безобразие. Думаю, что двух недель вам будет вполне достаточно. Вы, конечно, не станете возражать?

Полковник любил Клокотова и, видимо, поэтому гонял его, как лошадь на корде. Всё сложное, спешное, что попадало в отдел, он поручал капитану. Он помнил, с какой неохотой брался за работу следователя этот полный энергии и упорства человек. Клокотов окончил юридический институт и, придя на работу в милицию, на первых порах было разочаровался в избранной профессии. А когда ему еще пришлось надеть форму сотрудника милиции, совсем приуныл.

— Я остаюсь без будущего, товарищ полковник, — сказал он тогда.

Полковник поднял седые кустистые брови.

— Почему?

— Работа следователя, по-моему, не профессия. Настоящая профессия не имеет потолка, а следователь…

— Ошибаетесь, мой друг, — перебив Клокотова, сказал полковник. — Следственная работа — это будничный героизм, не имеющий ни начала, ни конца. Она вся в движении, в творчестве, в поисках. У следователя столько ведущих вверх ступенек, по которым не каждому, даже способному человеку дано подняться. Вам здесь придется иметь дело со сложным человеческим материалом, с людскими страстями и пороками, с подлостью и лицемерием, которые нужно корчевать, как пни. Их в нашем обществе, к сожалению, еще немало. Одним словом, попробуйте. Не понравится — освободим.

С тех пор прошло восемь лет. Бывший студент стал опытным и бывалым следователем, для которого каждое новое дело — непрочитанная книга Открыв первую страницу этой книги, он уже не может покинуть ее, пока не перелистает последнюю.

Так было и сейчас.

Клокотов вернулся в кабинет и взглянул на часы. Минут сорок еще оставалось свободных.

— С чего начинается? — подумал он и, сев за стол, раскрыл коричневую папку. Раздался телефонный звонок, он снял трубку и услышал недовольный голос жены. В комнате постепенно стемнело, и Клокотов включил лампу под зеленым абажуром. А дальше росла и росла груда окурков в большой белой фаянсовой пепельнице. Сперва за окном всё затихло, потом снова зашуршали колесами по асфальту машины. Всё мягче становилась темнота ночи, и на полу рядом с письменным столом вдруг заиграл солнечный луч.

3. В то же утро

— Илья Васильевич, что это у вас здесь делается? — неожиданно раздался голос белокурой секретарши Люси.

— А что? — Клокотов приподнял голову и откинул рукой прядь густых чуть вьющихся темных волос.

— Как что? Хоть топор вешай! — Она широко распахнула обе половинки окна. С улицы потянуло запахом сирени. На противоположной стороне белели и смотрели в окно белые свечи каштанов. Вернувшийся день гулко говорил о себе толпами спешивших в разные стороны людей, белыми передниками школьниц, дружной песней уходивших за город на учение солдат.

— А как же лебеди? — подумал он и усмехнулся.

«Хорошо, будем считать, что теперь ясно, с какой стороны начинать. Надо только позвонить домой, попросить прощения», — и положил руку на трубку.

Резкий звонок заставил его от неожиданности вздрогнуть.

— Товарищ капитан Клокотов, — гудел в трубке густой бас, — докладывает старший оперуполномоченный пятого отделения милиции Криволапов. Ночью совершена кража в магазине. В гастрономе номер восемнадцать по улице Салтыковской, восемь.

«Наверное, те же», — подумал капитан.

— Установите охрану. В магазин никого не пускать. Сотрудников тоже. Руками ничего не трогать. Сейчас прибуду.

Через двадцать минут капитан Клокотов подъезжал в дежурной машине с красным поясом к дому № 8 по Салтыковской улице. Замков на дверях магазина по было, но вход был закрыт. Рядом ходило несколько сотрудников милиции и по привычке к дверям подбегали с сумками и кошелками домохозяйки. Клокотов стремительно выскочил из машины и едва не сбил с ног молодого худощавого человека в темной спецовке.