Должно было быть не так - Алексей Павлов

— Это что у вас?

— Ничего, старшой! Все нормально! — раздались голоса.

— А ну, расступись! Живо, я сказал! Хотите резерв? Что это? — посередине, голой задницей в тазике, горестно сидел футболист.

— Ничего особенного, старшой, — объяснил смотрящий. — Купаемся.

— И все?

— Все.

— Тогда гулять! — кормушка захлопнулась.

— Дело передаётся в суд, — объявил Слава. — Судебное заседание состоится в прогулочном дворике. Явка обязательна.

Камера пришла в движение, из угла между тормозами и ближней шконкой разобрали гору курток, под которой обнажилась чугунная вешалка. Через несколько минут, вся одетая, хата ожидала прогулку.

По одному, из хаты на продол, на лестницу, мимо вертухаев, наверх, на крышу, в прогулочный дворик, в бетонную камеру, не намного большую, чем хата 228, где вместо потолка решётка, а над ней небо, то самое, упоминаемое в шутках, небо в клетку, серое, сырое и недоступное. Здесь можно ходить, что несколько человек и делают, остальные расположились на корточках, как зрители перед артистом — многострадальным ответчиком.

— Встать, суд идёт, — объявил Слава, и все встали,включая Леху с литровой кружкой чифиру в одной руке и Васей в другой. — Прошу садиться, кто желает; кто не желает — присаживаться. Слушается дело по обвинению гражданина — как фамилия? Доценко? — гражданина Доценко — в том, что он дырявый; данный факт установлен предварительным следствием.

— Я не дырявый, — затравленно возразил хохол.

Каменный взгляд смотрящего зловеще похолодел:

— В тазик садился? Пузыри шли? Что молчишь? Порядочному арестанту всегда есть что сказать. Я задал вопрос.

— Шли. Но я не виноват.

— Но пузыри были?

Футболист свесил голову.

Прихлебнув чифиру и передав кружку дальше по кругу, включился Леха:

— Может, ты за собой что-нибудь чувствуешь?

— Нет, не чувствую.

— Чего не чувствуешь? — это уже Слава. — Не чувствуешь, как пузыри идут?

— Да.

— Подсудимый признался, что не чувствует, когда у него идут пузыри. Есть подозрение в неосознанности совершённого преступления. Подсудимый, вы осознаете тяжесть совершённого вами преступления?

— Я не виноват!

Смотрящий (доброжелательно):

— Но пузыри были? И ничего за собой не чувствуешь?

— Не чувствую.

Леха (обличительно):

— А пузыри?

— Это не я.

Слава (заинтересованно):

— А кто? Кто в тазик садился?

— Кто-то положил в воду таблетку.

— Какую таблетку?

— «UPSA».

— Подсудимый бредит. У какого пса?

— Это аспирин. «Aspirin UPSA». Шипучий.

— Где ты его взял?

— Я не брал. Мне подбросили!

— Никогда не брал аспирин?

— Никогда.

Леха:

— А кто пиздит, тот пидарас? Никогда ни у кого не брал аспирин «UPSA»?

— Нет, вообще, конечно, брал, но не сегодня.

— Значит, вообще у пса брал, но не сегодня?

— Да.

Смотрящий:

— Подсудимый признался, что брал у пса. Часто брал?

— Мне подбросили.

— Я интересуюсь, часто брал?

— Нет, не часто.

Слава:

— Подсудимый неоднократно признался, что брал у пса, но не часто. При этом утверждает, что не чувствует, как у него идут пузыри. У какого пса ты брал, но не часто? У одного или нескольких?

Судя по задрожавшим рукам футболиста, до него наконец-то дошло. Не поднимая головы он молчал.

Леха погладил Васю:

— Хороший кот! Хороший Вася. Подсудимый, Вам предоставляется последнее слово.

— Я не виноват…

— Та-а-а-к. А что скажет прокурор? В какой палате у нас прокурор?

Слава:

— Надо выслушать адвоката.

Леха:

— А в какой хате адвокат?

Смотрящий:

— Подсудимый, ты что-нибудь понял?

— Да…

Если кто-нибудь позволит себе так обращаться со мной, это кончится плохо. Сразу. И, вероятнее всего, — для меня. Почему они улыбаются. Что это — забава зэков или улыбка людоеда. Что будет дальше. Говорят то ласково, то как палачи. Скорпионы. Сволочи. Эти трое. Остальные — подлое быдло. За этими мыслями я и не заметил, что, как раненый волк, один хожу взад-вперёд, остальные участвуют в заседании.

— Подсудимый, что ты понял? — голос смотрящего смягчился. — Ты понял, что на тюрьме рукоприкладство не приветствуется?

— Да! — выдохнул с надеждой хохол. — Я больше не буду. Простите меня!

— Бог простит. А вот как прокурор? Так в какой хате у нас прокурор? Ладно, с этим адвокат разберётся. В тазик — зачем садился?

— Чтобы доказать.

— Что доказать?

— Что я не дырявый.

— Ну, и доказал? По-другому не мог?

— Вы же сами сказали.

— А если б тебе сказали повеситься? Ещё в тазик сядешь?

— Нет, не сяду.

— А зачем садился? Порядочный арестант в тазик не сядет.

— Володя, а что я мог сказать?

Слава:

— Да что угодно. Знаешь, что я сказал бы?

— Что?

— Тому, кто мне предложил бы сесть в тазик, я бы сказал: «Я сяду в тазик, если ты мне в х.. дунешь, чтоб пузыри пошли». Понял?

— Понял.

Смотрящий:

— Мой совет: не забудь, когда на общак съедешь.

Все встали и сразу забыли хохла. Какой-то цыган громко обратился ко мне:

— Тебя как зовут?

— Алексей.

— Погоняло есть?

Опять погоняло…

— Нет.

— Будет. Богатырь Алёша Попович. Согласен с таким погонялом?

— Сам ты попович, — отвечаю на всякий случай.

— Я тебя чем-то обидел?

— Нет. И надеюсь, это взаимно.

— Тогда просто Богатырь. Согласен?

— Просто оставь себе.

— Хорошо. — Богатырь?

Желая как-то прекратить этот диалог, молча поднимаю и опускаю руку.

— Верно! — одобрительно кричит цыган, как Коля Терминатор в ИВСе. — Больше дела, меньше слов!

Так я узнал, что такое погоняло и значение сделанного мной жеста. Заскрипела дверь, заглянул вертухай: «Домой!» Это значит в хату, ибо, как утверждает братва, тюрьма — наш общий дом. В хате вновь прибывших, включая меня, по очереди, по двое-трое, позвали к решке, к смотрящему (где ж было мне тогда знать, что смотрящих на спецу не бывает), предложили сесть за дубок. — «Ну, что я вам могу сказать, — серьёзно начал Володя. — Вы заехали на централ Матросская Тишина, на Большой спец. Есть ещё корпус ФСБ — Малый спец, общий корпус, больница, туберкулёзный корпус, хозбанда живёт отдельно. Тюрьма перегружена, рассчитана на полторы тысячи человек, сейчас на тюрьме восемь тысяч. Самое тяжёлое положение на общем корпусе. Вам повезло, Вы попали в одну из лучших камер Большого Спеца и централа вообще. Я в хате смотрящий за положением, зовут меня Владимир, можно Володя;здесь обычно по именам: лагерный пацан считается до шестидесяти. Сижу почти год, статья тяжёлая — контрабанда, от семи до двенадцати лет. Тюрьма на воровском положении, на тюрьме Вор, Багрён Вилюйский. За Большим спецом смотрит Измайловский. К ним можно обращаться по серьёзным вопросам. С десяти вечера до шести утра работает дорога, вот дорожник — Леха. Если хотите отписать знакомым, подельникам, отдавайте малявы ему, он отправит. Можно пустить поисковую по всему централу, если хотите кого-нибудь найти. Поисковая пройдёт всю тюрьму, даже тубонар и больничку. В отдельных случаях, если есть серьёзные основания, можно найти дорогу и в карцер, и даже в корпус ФСБ. В малявах советую лишнего не писать, бывает, их мусора перехватывают, да и вообще неясно, через какие хаты они проходят. Работа на Дороге ответственная, запала быть не должно, особенно если идут важные сообщения, например Воровской Прогон. Кроме того, на этой половине решаются вопросы, о которых вам лучше и не знать. Поэтому передвигаться по хате можно до дубка, дальше не надо. Если что важное, можно обращаться ко мне, к Славе и Лехе. В камере собирается общее. С камерного общака уделяется на тюремный, с тюремного греется тубонар, больничка, карцер. Если кто получает передачу, по желанию, может передать часть на общее. Когда дорожник на решке, шнифт должен быть забит, поэтому тот, кто ближе к тормозам, должен сразу после команды встать так, чтобы его закрыть. От нас идёт БД (Большая Дорога) со всего корпуса на больничку, это особая ответственность. Если вертухай увидит дорожника на решке и дорожник попадёт под раздачу, отвечать будет тот, кто стоит ближе всех к шнифтам. Петухов в хате нет, под хвост никто не балуется: можно чифирить, докуривать за соседом. На сборке, когда пойдёте на вызов к адвокату или следователю, за незнакомыми докуривать не надо. Петухи сами не представляются, а информация по тюрьме расходится быстро. Когда иде-те на дальняк, сразу пускайте воду, кран отворачивайте и закрывайте до конца. Если кто-то ест, лучше подождать или попросите прерваться; это на общаке не важно, там столько народу, что никто не обращает внимания, а здесь строго. Все конфликты решаются здесь, у решки. Беспредела в хате нет. С футболистом — не принимайте всерьёз. Вольные посылания забудьте. За это жёсткий спрос. Речь должна быть выдержанной и понятной, иначе можно оказаться в трудном положении. Живём мы, в основном, семьями по три-четыре человека. Каждая семья сама питается, семейники поддерживают друг друга. Общайтесь, может, с кем найдёте общий язык, и вас возьмут в семейку. В общем, сами смотрите, что к чему, интересуйтесь у тех, кто сидит долго. Пока все. Потом поговорим ещё. Вопросы есть?»