Дело чести - Дэвид Вебер

— Он говорит, что у некоторых двуногих в головах есть что посмотреть больше, чем у других.

— Да? — Турвиль сердито посмотрел на кота. — Должен ли я предполагать, что он клевещет на содержимое черепа какого-либо определённого двуногого?

Пальцы Нимица замелькали опять и Хонор улыбнулась, наблюдая за ним, затем снова взглянула на Турвиля.

— Он говорит, что имел это в виду в качестве общего замечания, — важно сказала она, — но он ничем не может помочь, если вы думаете, что его можно применить к кому-либо в частности.

— Ох, он же это и имел в виду, так ведь?

Турвиль все еще смотрел сердито, но в его мыслесвете был заметен подлинный юмор. Не так как в первый раз, когда он осознал, что недавние подтверждение о телепатических возможностях древесных котов было точным.

Хонор не осуждала его (или любого другого из военнопленных, кто реагировал подобным образом), разве что чуть-чуть. Мысль о том, что тебя будет допрашивать профессиональный, опытный аналитик, который знает как собрать вместе даже малейшие улики, которые ты может неосознанно упускать, была уже плоха сама по себе. Но если такому профессионалу помогал кто-то, кто мог бы читать твои мысли, то ситуация в рекордно короткие сроки превращалась из плохой в просто ужасную. Конечно, на самом деле древесные коты не могли именно читать любые мысли человека — ментальные… частоты, за неимением лучшего слова, по-видимому были слишком различны. Однако для захваченных в плен хевенитов не было способа это узнать и каждый из них представлял для себя худший из вариантов, по началу, во всяком случае.

И в самом деле, это и было достаточно плохо в контексте их перспектив. Нимиц и его древесные приятели может и не были в состоянии читать мысли пленников, но они могли рассказать о их эмоциях, когда те лгали или предпринимали попытки вводить в заблуждение. И они могли сказать, когда эти эмоции зашкаливали, если допрашиваемый военнопленный отчаянно хотел что-либо скрыть.

Для большинства из захваченного личного состава было не слишком долго вычислить, что даже если древесный кот и мог быть гидом для задающего вопросы, он не мог волшебным образом выдернуть требуемую информацию из чьего-либо чужого разума. Что не мешало котам обеспечивать поразительное преимущество, но это означало, что допрашиваемые просто напросто отказывались отвечать, в соответствии с их правами гарантированными Денебским Соглашением. И маленькие пушистые детекторы лжи не могли отрыть определённые, фактические данные из них.

Этого было недостаточно, чтобы удержать по крайней мере некоторых из них от ожесточённого негодования из-за присутствия "котов" и значительное числи этих военнопленных выработали ярко выраженную ненависть к ним, как если бы способность котов чувствовать чьи-либо эмоции была некой формой персонального насилия. Подавляющее большинство, однако, были более рациональны в этом вопросе (в том числи Турвиль, который уже имел возможность взаимодействовать с Нимицем несколько лет назад, когда Хонор была его пленником), они были слишком очарованны котами, чтобы обижаться на них. Конечно, в случае Турвиля, тот факт, что он сделал всё возможное для того, чтобы к человеку Нимица относились прилично и достойно во время её плена, гарантировал симпатию Нимица к нему. И как Хонор уже неоднократно убеждалась за прошедшие пять десятилетий, что они провели вместе, только наиболее хорошо бронированные старые ворчуны могли устоять перед Нимицем, когда кот намеревался быть очаровательным и милым.

Он менее чем за две недели обвёл Турвиля вокруг своего маленького пушистого пальца, несмотря на то, что между Хонор и хевенитским офицером до сих пор потрескивали колючие эмоции. В течении месяца во время их встреч с Хонор, он лежал на коленях у Турвиля и блаженно урчал, тогда как адмирал почти рассеянно поглаживал его мех.

Конечно, мне было бы интересно, как бы Лестер отреагировал, если бы он узнал, что я могу читать его эмоции так же хорошо, как и Нимиц, размышляла она далеко не в первый раз.

— Я уверена, что он не имел в виду предполагать что-либо неуважительное, — в данный момент заверила Турвиля Хонор и хевенит фыркнул.

— Конечно, он не предполагал, — республиканский адмирал откинулся на спинку стула и покачал головой. Затем он поднял голову к Хонор. — Могу ли я спросить, чем я обязан удовольствию данного особенного приглашения?

— В основном чисто по дружеским причинам, — ответила Хонор. Он скептически приподнял брови, и она улыбнулась. — Я же говорю, в основном.

— Да, говорите в основном? В самом деле, я обнаружил, если вы простите меня за такие слова, что вы очень опасны, когда ведёте себя наиболее честно и откровенно чистосердечно. Ваши несчастные жертвы даже не замечают тот сифон, который вы внедряете им в мозг и высасываете нужную вам информацию.

Хонор отметила, что его веселье было в основном настоящим, несмотря на горько-кислый оттенок.

— Хорошо, если я собираюсь быть откровенной и обезоруживающей, сказала она, — Я могла бы признать, что вещь, которую мне больше всего хотелось бы "засифонить из вашего мозга", это месторасположение Болтхола.

Турвиль почти не вздрогнул на этот раз. Как в тот раз, когда она впервые упомянула при нём это название. Она всё ещё не могла определиться произошло ли это из-за того, что он в точности знал насколько жизненно важен секрет расположения крупнейшей одиночной судостроительной верфи Республики (и научно-исследовательского центра) или из-за того, что он был просто потрясён фактом, что она вообще знала это кодовое название. В любом случае она не собиралась выпытывать у него это месторасположение, даже предполагая, что он его знал. В конце концов он сам по себе не был астрогатором, хотя несомненно он знал достаточно много, чтобы кто-то мог собрать воедино эти кусочки знаний и вычислить с его помощью действительное месторасположение Болтхола. Однако, ожидать от Лестера Турвиля содействия в этом — то же самое, что ожидать от сфинксианского кролика ведения удачных переговоров с гексапумой. И это был один из тех кусочков информации, которых не было в компьютерах его сдавшихся кораблей. Прежде информация там без сомнения была (они подтвердили, что половина его сдавшихся судов в действительности были построены там), но он очень тщательно (и основательно) её удалил.

И точно, почему кто-либо должен удивляться, что это ускользает от меня, подумала она. Было бы удивительно, если бы Хевен не имел обильно опыта в поддержании оперативной безопасности. Конечно же, они стараются убеждаться, что в бортовых компьютерах кораблей, отправляющихся на битву, находится так мало критичной информации, как только это возможно! В конце концов, если оставить в стороне любые высокомерные и необоснованные требования к флаг-офицерам от тех, кто хочет взять их в плен, не было другого способа убедиться, что мы не захватим один из их обломков и не найдем в нём неразрушеный отказоустойчивый компьютер. И только слюнявые идиоты (которыми Томас Тейсман, Элоиза Притчарт и Кевин Ушер явно не являлись) могли не отдавать себе отчёта насколько критично расположение Болтхола! Это не так, как и то, что мы не пытаемся разобраться в этом вопросе с тех пор, как началась стрельба, в конце концов. И я уверена, что они знают насколько пристально мы ищем эту информацию, даже если у нас и не было больших успехов во взломе их безопасности. Конечно, нам бы могло повезти больше, если бы мы до сих пор противостояли Законодателям или Коммитету Гражданского Спасения. Мы не можём быть повсюду, как и нет больше стольких диссидентов, с которыми можно работать.

— Болтхол? — повторил Турвиль, затем пожал плечами. — Я не знаю, о чём вы говорите.

Он не беспокоился, чтобы врать убедительно, с тех пор как оба они знали, что это ему не сойдет с рук, и затем они оба обменялись кривыми улыбками. Потом Хонор несколько отрезвилась.

— Честно говоря, сказала она, — я на самом деле гораздо больше заинтересована в любом понимании, что вы можете мне дать (или готовы дать), о политическом руководстве Республики.

— Простите? — Турвиль неодобрительно посмотрел на неё. Они несколько раз затрагивали тему политических лидеров Республики в своих предыдущих разговорах, но только вскользь. Для Хонор было достаточно открыть не только то, что операция "Беатрис" была спланирована и запущена только после того, как Мантикора отказалась от переговоров на высшем уровне, предлагаемых Элоизой Притчарт, но так же то, что Турвиль, как и любой другой из хевенитских военнопленных, которых допрашивали в присутствии древесных котов, искренне считал, что Звёздное Королевство Мантикора подделали их предвоенную дипломатическую переписку. Факт, что все они были твёрдо убеждены в том, что это правда, конечно вовсе не обязательно означал, что так оно и было. То, что кто-то более старший по возрасту столь близкий к Томасу Тейсману, как Турвиль, верил в это, было отрезвляющим указанием на то, как близка была правда с другой стороны.