Тридцать дней тьмы - Дженни Лунд Мэдсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Þetta er mitt heimili[8].
Элла сделала жест рукой, демонстрируя гостье свое жилище. Ханна огляделась по сторонам. Конструкция дома была простой: несущие деревянные столбы от пола до крыши, которую поддерживали поперечные балки. Обитые досками стены были выкрашены в синий цвет, потолок – в белый. Ханна решила, что и пол здесь наверняка тоже деревянный; он был устлан огромным, от стены до стены, толстым ковром. Очевидно, Элла очень любила этот ковер – либо исходя из эстетических соображений, либо поскольку он прекрасно согревал ноги. Почувствовав, как ее пальцы погружаются в мягкую желто-коричневую шерсть, Ханна подумала, что, скорее всего, решающим было последнее обстоятельство. Помещение оказалось просторным и совмещало в себе гостиную и кухню; тут также было выделено место для швейной машинки. При дневном свете здесь наверняка было весьма светло, поскольку на две длинные стены приходилось четыре окна с фрамугами. Разумеется, не могло быть и речи ни о какой экономии тепла – ноябрьский холод с легкостью проникал внутрь сквозь такие окна. Ханна поежилась и заметила батарею, регулятор стоял на максимуме. Она вспомнила, что за счет избытка термальной энергии в стране исландцы могут отапливать свои дома практически бесплатно. Тем не менее Элла разожгла небольшой камин и поворошила объятые пламенем дрова специальными щипцами, что вызвало сноп искр, на которые она не обращала никакого внимания. Понемногу по комнате разлилось тепло, и Ханна почувствовала, как тело ее блаженно расслабилось. Приглядевшись, она стала обращать внимание на интересные детали интерьера. Кресло-качалка, изготовленное отнюдь не в нашем, да и не в предыдущем веке, древние орудия труда, деревянные и металлические, украшающие собой стены. Было здесь и нечто, похожее на выставленную напоказ сокровищницу какого-то коллекционера: застекленный шкаф, наполненный фигурками слонов, изготовленными из фарфора, стекла и дерева. Ханна подошла поближе к шкафу, содержимое его, по-видимому, собирали в течение целой жизни. Фигурки были самыми разнообразными – абстрактными, натуралистичными, карикатурными. Одна из них в особенности привлекла внимание Ханны. Это был слон-самец, вырезанный из какого-то неизвестного ей дерева в строго реалистической манере. Хобот его свисал до самой земли, задняя правая нога согнута, как будто он отдыхал. Ханне показалось, что вид у него печальный.
– Minn uppáhalds.
Ханна вздрогнула, обернулась и обнаружила, что Элла стоит прямо у нее за спиной. Она с недоумением посмотрела на свою хозяйку. Элла взяла лежащую на столе газету, ручку и написала на полях:
– Мой любимец. Я купила его в Индии.
Ханна удивленно взглянула на нее:
– Ты была в Индии?
Элла снова принялась писать:
– Я пабывала во многих странах. Люблю слонов. Они могут переносить целые семьи.
Ханна еще раз обвела взглядом комнату и внезапно поняла, что ее беспокоит. Отсутствие фотографий.
– У тебя нет детей?
Элла покачала головой и написала:
– К сожалению.
Однако Элла вовсе не выглядела расстроенной. Знаком предложив Ханне подождать, она ненадолго удалилась, а когда вернулась, в руках у нее был портрет подростка. Ханна взяла фотографию и с откровенным любопытством принялась ее разглядывать; вообще-то она не любила снимки посторонних людей, которые были по какой-то причине дороги ее знакомым, но изображение этого мальчика чем-то необъяснимо ее притягивало. Ей понравилась вовсе не внешность: светлые волосы, темные брови и характерные для исландцев высокие скулы делали его красивым, но не более. Если что и поразило ее на фотографии, так это его манера держаться. Никакого кокетливого позерства, то, что в нем привлекало в первую очередь, можно было определить как спокойную уверенность в себе. А еще его взгляд. Глаза у него были такие же зеленые, как у Эллы, и смотрели они пронзительно, требовательно. Элла кивнула на портрет:
– Frændi.
– Друг?
Снова отрицательное покачивание головой. Элла немного подумала, словно извлекая из глубин памяти нужное датское слово, затем взяла газету и написала на полях:
– Племянник. Тор.
Ханна понимающе кивнула.
– Он живет тут, в поселке?
Кивок в сопровождении еще одной строчки:
– Вся моя семья живет здесь.
– Это ведь здорово.
Элла пожала плечами, Ханна не совсем поняла, как следует толковать ее жест. Собственно говоря, Ханна была с ней полностью согласна: если бы с ней самой в такой крохотной деревушке проживали все члены ее семьи, она бы уже давно спрыгнула с «Круглой башни»[9]. Отрадно сознавать, что у тебя есть родители – где-то там, на расстоянии, а также сестра, – и лучше бы она жила где-то еще подальше, чем в Рингстеде[10]. Встречались они только по торжественным поводам или в случае каких-нибудь неожиданных событий, все же прочие контакты по общему молчаливому согласию прервались уже много лет назад. Никаких особых причин для этого не существовало – просто все они были настолько разными, что это не могли компенсировать никакие родственные узы. Прекрасно понимая, что думать так непозволительно, Ханна все же довольно часто фантазировала, что было бы, если бы сестры, ее мужа, их детей, а также ее собственных родителей вовсе не существовало. Тогда бы она смогла ощущать себя абсолютно свободной, ни на секунду не задумываясь о том, как они сидят в трясине своих садово-огородных частных домиков и судачат на ее счет. Она знала, что все они называют ее пропащей. Племянница проболталась, сама не понимая значения слова. Знала также, что никто из них не удосужился прочесть ни единой ее книги. А кроме того, дети у сестры уродливые. Разумеется, говорить так напрямую было не принято, однако она уже много раз намекала на это. Однажды даже будучи не пьяной.
– Моя комната наверху?
Ханна показала на лестницу. Элла выглядела слегка разочарованной. Быстро достав из выдвижного ящика коробку конфет, а из шкафа кулек с кофе, она продемонстрировала их Ханне. Та поблагодарила кивком, однако затем отрицательно покачала головой. Она устала и, несмотря на любезность хозяйки, чувствовала, что впечатлений на сегодня уже достаточно. Интересно, кстати, а как с завтрашним днем? Предложение конфет и кофе все еще будет в силе? Ханна вовсе не была настроена сейчас на долгий разговор с Эллой, тем более что все свои
