Страстный подарок отшельнику - Рейчел Стюарт

Он вздрогнул от ее прямого вопроса, не в силах признаться, что нападение — это лучший способ защиты от той девушки, в которую был влюблен и под чары которой боялся попасть снова.

Ему хотелось бы испытывать к ней неприязнь, как к воплощению Голливуда, но он не мог.

— Скажи мне честно, что на самом деле произошло между тобой и Люком? — в упор спросил он.

Кэтрин сильно побледнела.

— А ты хочешь поговорить о той аварии три года назад?

— Нет, — коротко бросил он.

Неужели она думает, что разрыв с Люком можно сравнивать с тем, через что ему пришлось пройти?

— Не понимаю, какое отношение это имеет к вашему с Люком расставанию…

В этот момент он увидел, как у нее задрожал подбородок, а в глазах плескалась такая боль, что Аларик прикусил язык.

— Не имеет значения. Важно то, что я не так уж сильно изменилась за прошедшие десять лет, — с горечью сказала она. — Тогда мы были друзьями. Разве мы не можем ими оставаться?

— Друзьями? — В голове у него зазвучал тревожный сигнал. — С той поры много воды утекло, Кэтрин.

— И?…

— Ужин готов! — раздался зычный голос Доротеи, спасший его от ответа, который ему не хотелось давать.

При виде Доротеи с огромным подносом, уставленным разнообразными кушаньями, у Кэтрин округлились глаза.

— Ты ждешь еще гостей, Аларик?

Доротея, довольно улыбаясь, опустила поднос на стол.

— Я считаю, что ключ к счастью — это желудок, наполненный вкусной едой, — провозгласила она.

Кэтрин не нашлась что возразить, поскольку никак не могла прийти в себя от обилия блюд, которые Доротея выставляла на стол, сопровождая комментарием:

— Сувлаки со свининой, свежая питта, суп таратор, греческий салат с оливками каламата, фетой, красным луком, огурцами и помидорами, свежим орегано и, конечно, с оливковым маслом.

Он забыл, как проголодался, но Кэтрин выглядела настолько ошеломленной, что он вспомнил прежние времена, когда она клевала, как воробей, под неусыпным оком строгой матери, а он позже выносил ей со стола лакомые кусочки. Но вскоре она перестала их брать.

— Забыл тебя предупредить, — начал он суровее, чем хотел, вспомнив то время и видя ее стройную фигурку, — Доротея решительно настроена тебя подкормить, пока ты здесь.

Кэтрин улыбнулась.

— Спасибо, Доротея. Еда выглядит просто замечательно.

— А на вкус она еще лучше, — ответила экономка, направляясь к выходу с пустым подносом.

— Потчуйте ее, господин де Вере. Ей не повредит нарастить немного мяса на эти косточки. Приятного аппетита.

Кэтрин растерянно смотрела ей вслед.

— Она со всеми так себя ведет. Ничего личного. Не обращай внимания, — успокоил ее Аларик.

— Все в порядке. Она удивительная женщина, — улыбнулась Кэтрин в ответ. — И мне кажется, ты ее любишь.

— Она умеет ладить с людьми, — заметил Аларик.

— А еще говорит то, что думает, невзирая на лица, а это теперь редкое качество, — отметила Кэтрин.

— Питта? — спросил Аларик.

— Да, пожалуйста.

Кэтрин снова взглянула на заставленный стол и жалобно произнесла:

— Выглядит аппетитно, но ты должен мне помочь, Аларик. Я не справлюсь и с половиной. Он улыбнулся:

— Посмотрим, что ты скажешь, когда попробуешь.

Глава 5

— Как же я наелась, — простонала Кэтрин, откидываясь на стуле, хотя ее тарелка была пустой лишь наполовину. Доротея и правда оказалась потрясающей поварихой.

Хриплый смешок Аларика заставил ее насторожиться.

— Что смешного?

— Твой стон совсем не соответствует манерам идеальной принцессы.

— При чем здесь принцесса? — поинтересовалась она.

— Так я тебя всегда представлял, — ответил он.

«Избалованная принцесса?!» — пронеслось у нее в голове.

Кэтрин вспыхнула и хотела съязвить, но что-то в его взгляде и улыбке остановило ее. Что-то, очень похожее на приязнь… Может, он выпил слишком много вина?

— Неужели? — прерывающимся голосом спросила она. Кэтрин почувствовала, что задыхается, что было совершенно нелепо. У нее не перехватывало дыхание, если только она не работала до седьмого пота в спортзале, так почему же воображение рисует ее и Аларика в постели?

Нет. И еще раз нет.

Она королева самообладания. Но когда его взгляд упал на ее губы, вызывая тот же горячий порыв, который она чувствовала внутри, корона начала спадать. Черт, кого она обманывает — самообладание покинуло ее, стоило ей ступить на его остров.

— Тебя всегда ждали великие свершения, Кэтрин. — Он откинулся на спинку стула, и, когда их взгляды встретились, жар исчез, сменившись… отстраненностью.

Она вспомнила их непростой разговор перед ужином, вызвавший у нее одновременно чувство вины, гнева и замешательства. То, как он копался в ее недавнем прошлом, требовал назвать истинную причину разрыва с Люком. Он ничего не знал о… ребенке, которого она потеряла. Никто не знал, кроме Фло и Люка. Она прижала руку к губам. Внезапный приступ тошноты заставил ее искренне пожалеть, что она съела так много.

— С тобой все в порядке? — Он нахмурился, и она быстро кивнула.

— Мне действительно не следовало так много есть.

— Я бы не сказал, что это много.

— Для меня много.

Его взгляд посуровел.

— Это в тебе говорит голливудская привычка или твоя мама?

Она медленно отпила глоток вина, чтобы успокоиться.

— Это я сама говорю.

Он кивнул, но выражение его лица не изменилось.

«Отпусти ситуацию, Аларик», — внутренне молила она.

Возможно, ее мать спровоцировала тщательно контролируемую диету, но именно Кэтрин решила продолжать ее. Строгая диета и режим физических упражнений — часть ее работы.

А сейчас это не истинная причина ее дискомфорта.

Она перевела взгляд на горизонт, а ее руки легли на живот, в попытке унять боль и сосредоточиться на дыхании.

Кэтрин жаждала той непринужденности, которую они обрели за ужином. Улыбки, смех, легкий разговор на безопасные темы.

Например, его остров, ее новый фильм, ее сценарий, Фло…

Но они обходили прошлое, и она знала, что он хотел сказать больше, когда спрашивал: «Ты помнишь, как это было тогда?»

Конечно, она помнила.

Как она могла забыть, когда собственные родители заставляли ее чувствовать себя нежеланной нахлебницей? Ее мать много снималась в кино и практически не бывала дома. А отец начал прикладываться к бутылке и проводил больше времени за игорным столом, чем дома.

Семья де Вере стала для нее ближе собственной.

Анастасия де Вере обращалась с ней как с родной.

— Ты никогда не задумывался, как наши матери стали подругами? — Кэтрин вопросительно взглянула на Аларика, но тот лишь пожал плечами:

— Они росли вместе.

— Я знаю. Но если вспомнить, они не гуляли вместе, ничего не делали вместе, не доверяли друг другу девичьи секреты. У меня всегда было впечатление, что мама пыталась извлечь выгоду