Узор на снегу - Патриция Хорст

— Как будто не знаете! — Даже в темноте было заметно, как потемнели его скулы, а глаза отразили муки внутренней борьбы. — Просто обходите меня стороной, а не то получите то, о чем просите, — прорычал он и решительно зашагал через две ступеньки по лестнице, несмотря на покрывшую ее наледь.

Даже не обернувшись, чтобы посмотреть, благополучно ли она добралась до своей двери, Тимоти стремительно исчез за собственной, словно спасаясь от коварной судьбы…

На постель Лилиан упала полоска света. Часы на прикроватной тумбочке показывали шесть тридцать. Окончательно проснувшись, она отбросила одеяло, натянула халат и направилась в гостиную.

Хотя огонь в камине почти потух, под золой оставалось достаточно углей, чтобы оживить его. Она подбросила полено и, поскольку завтрак ожидался не раньше чем через час, включила кофеварку.

Через полчаса, когда Лилиан вернулась из душа, в камине плясали веселые язычки пламени, а в воздухе витал аромат кофе. Налив себе чашку, она подошла с ней к окну и отдернула штору.

— Боже, какая красота! — выдохнула Лилиан, не в силах оторвать взгляда от чудесной картины.

Ничто не напоминало о вчерашней серой хмари. За ночь облака рассеялись, и на бледном розовато-лиловом небе слабо посверкивали звезды. Ее окна выходили на восток, и Лилиан наблюдала, как по-прежнему невидимое солнце постепенно окрашивает одну за другой верхушки горного хребта, видневшиеся на горизонте.

Обхватив чашку обеими руками, она блаженно вздохнула. Именно это она и рассчитывала найти, сбегая из Европы: некий северный рай, мирный отдаленный уголок, немного даже пугающий в своем первозданном великолепии.

Внезапно она уловила краем глаза какое-то движение. Дверь, ведущая на соседнюю половину, открылась, и из дома вышел Тимоти Эванс. Из-за шторы Лилиан наблюдала, как он спустился с крыльца, наклонился и, подхватив пригоршню снега, растер ее между ладонями.

Одетый в спортивные шерстяные брюки, которые обтягивали длинные стройные ноги, и черный вязаный свитер, подчеркивавший ширину его плеч, Тимоти производил неизгладимое впечатление. Из-под свитера выглядывал воротничок белой рубашки, контрастировавший с загоревшим лицом.

Он рассеянно поправил прядь волос, упавшую на лоб, и посмотрел через плечо, словно чувствуя, что за ним наблюдают. Лилиан инстинктивно спряталась за шторой и только мгновение спустя поняла, что он смотрит не на нее, а на Стефани, которая в одной пижаме и ботинках на босу ногу выскочила из дома, что-то говоря отцу.

Лилиан не разобрала слов, но было очевидно, что, о чем бы ни шла речь, Тимоти не собирался обсуждать это на морозе. Взлетев по ступенькам, он поспешно увлек дочь обратно в дом. Наружная дверь закрылась, а затем захлопнулась и внутренняя — с грохотом, который не смогли заглушить даже толстые стены здания. Потом послышались голоса — спокойный, глубокий мужской и высокий, возмущенный девичий.

Несколькими минутами позже Тимоти снова вышел, уже в куртке, и зашагал по направлению к главному корпусу. По-видимому, расстроенный ссорой с дочерью, он шел, опустив голову и понурив плечи.

Лилиан неожиданно почувствовала жалость к этому человеку. Какими бы ни были его педагогические ошибки, а их наверняка накопилось немало, он, несомненно, любил свою дочь. В том, что Тимоти не находил к ней подходов, не было ничего удивительного. Пытаться играть роль обоих родителей трудно само по себе, а быть одиноким отцом тринадцатилетней дочери…

Да и сама Стефани… Как ей, должно быть, одиноко и неуютно на этой границе между детством и взрослой жизнью, когда не знаешь, к какому миру на самом деле принадлежишь! Возможно, ей станет легче, если она поговорит с другой женщиной? Разве вчера она почти не призналась в этом?

Накинув пальто, Лилиан вышла на веранду и постучала в соседнюю дверь.

— Какие у тебя планы на утро? — спросила она, когда Стефани открыла ей. — Ты найдешь время для новой подруги и расскажешь, какие спуски лучше?

Десять минут спустя они шагали к главному корпусу на завтрак.

— Вы такая классная! Так одеты, так причесаны, и вообще… — сказала Стефани, с восхищением глядя на Лилиан. — Не знаю, чему я могу вас научить. Вы, наверное, и так знаете все на свете.

— Не все, малыш, но достаточно для того, чтобы заметить, что порой ты бываешь не так счастлива, как следовало бы.

— Мы с папой опять поругались. — Она поморщилась. — В последнее время мы ссоримся каждый день, в основном из-за того, что я хочу поступить в школу-интернат, а он стремится заточить меня в этой долине, чтобы я всегда была перед глазами.

— Но ведь это вполне естественно, разве нет? Каждый отец старается защитить свою дочь.

— Вы хотите сказать, что у вас были те же проблемы с отцом в этом возрасте?

Вопрос застал Лилиан врасплох.

— Моего отца… тогда уже не было. Я жила только с матерью.

— О-о-й! — Почувствовав, как дрогнул голос Лилиан, Стефани смутилась. — Простите, если я сказала что-то не то.

— Ничего. Я росла без отца — только и всего. Тебе ведь тоже пришлось расти без мамы.

При упоминании о матери губы Стефани болезненно сморщились. Ругая себя за то, что сказала не подумав, Лилиан обхватила рукой узкие плечи девочки.

— Тебе очень не хватает ее, да, дорогая?

— Да, особенно в Рождество.

— Уверена, что она тоже скучает по тебе и хотела бы быть с тобой.

— Вы так считаете? — Стефани смотрела на нее огромными, полными недетского горя глазами.

— Конечно. Мать никогда не забывает своего ребенка, где бы ни находилась и сколько бы ни было ребенку лет.

Конечно, она солгала. В противном случае детство самой Лилиан было бы совсем иным. Но зачем Стефани знать горькую истину, если ложь способна вызвать такую сияющую улыбку на ее лице?

Почти каждый день прибывали новые гости, приготовления к Рождеству были в самом разгаре, поэтому остаток недели Тимоти был занят больше, чем обычно, и у него не оставалось ни минутки свободной. Только по этой причине ему следовало бы радоваться, что Стеф нашла себе компанию. Однако он буквально клокотал от обиды.

Всякий раз, когда он все же находил для дочери время, повторялось одно и то же. Она заваливала его сведениями о Лилиан Моро, рассказывая с дотошностью и вниманием к мелким деталям, свойственными детям с комплексом поклонения герою. Лилиан думает… Лилиан говорит… Лилиан считает… Лилиан встретила… Лилиан получила…

Правда состояла в том, что его достала Лилиан Моро со своими мнениями. По нему — так пусть целуется с членами всех королевских домов Европы, но в том, что касается благополучия его дочери, она ничего не смыслит.