Том 1. Детство Тёмы. Гимназисты - Николай Гарин-Михайловский

Эти симпатии сказываются не только в пристальном внимании Гарина к жизни русского крестьянства, его думам и чаяниям, но и в глубоком интересе к жизни национальных меньшинств России, будь то жители еврейской черты оседлости, обитатели чувашской или татарской деревни, или народности самых далеких окраин страны.

Ни тени безразличного этнографизма и тем более высокомерного великодержавного шовинизма нет в произведениях Гарина, в которых так или иначе затрагивается вопрос о нерусских народностях России. Писатель всегда стремится заметить лучшее, что характеризует представителей нацменьшинств, живущих в условиях еще более трудных, нежели широкие массы русского народа. В чувашском народе Гарина восхищает жизнестойкость, жизнелюбие, умение сохранить в неприкосновенности особенности своей самобытной национальной культуры («В сутолоке провинциальной жизни»); в обитателях дальнего севера — остяках и ненцах, — в монгольских и бурятских племенах, кочующих по степям Сибири, он отмечает мужество, выносливость, воспитанные борьбой с суровой природой, исключительную честность; в еврейском населении, подвергавшемся особенно жестоким преследованиям царских властей, Гарина привлекает талантливость, одаренность («Гений», 1901), он старается рассеять укоренившиеся среди малосознательной части русского народа предрассудки относительно алчности, корыстолюбия, нечестности евреев («Картинки Волыни»).

Неослабевающим интересом к чужому, мало знакомому, подчас непонятному строю жизни, уважением к национальной самобытности, национальной культуре нерусских народов проникнуты и путевые очерки Гарина «По Корее, Маньчжурии и Ляодуньскому полуострову», написанные по впечатлениям кругосветного путешествия, совершенного писателем в 1898 году после окончания работ по строительству Кротовко-Сергиевской железной дороги. Маршрут путешествия, предпринятого «для отдыха», предусматривал посещение Китая, Японии, Гавайских островов, плавание по Тихому океану, посещение Соединенных Штатов Америки и возвращение по Атлантическому океану в Европу, а оттуда домой — в Россию. Гарин не предполагал надолго задерживаться в Корее и Маньчжурии, но уже перед самым отъездом из Петербурга он принял предложение Петербургского географического общества участвовать в работе экспедиции по изучению географии Кореи, Маньчжурии и восточного побережья Ляодуньского полуострова до Порт-Артура, исследованию здесь сухопутных и водных путей сообщения. Результаты научных изысканий экспедиции были опубликованы в специальных трудах в 1898 и 1901 годах, свои же личные впечатления Гарин передал в ряде очерков «Карандашом с натуры», печатавшихся в журнале «Мир божий» за 1899 год и вышедших отдельной книгой «По Корее, Маньчжурии и Ляодуньскому полуострову» в 1904 году в издательстве «Знание».

Как и все принадлежащее перу Гарина, эта книга очерков совершенно лишена сухости, кабинетной учености, хотя нередко речь в ней заходит и о предметах сугубо специальных, она написана живым, эмоциональным языком, полна великолепных пейзажей и бытовых зарисовок, интереснейшего этнографического материала. Со страниц путевых очерков встает привлекательный образ самого автора, человека смелого, энергичного, любознательного, сохраняющего присутствие духа в самых опасных ситуациях, стремящегося понять и по достоинству оценить все то новое, необычное, что встречается ему на пути. Самостоятельность мышления, недоверие к догмам, общепринятым, условным представлениям о вещах и явлениях, всегда характерные для Гарина, сказываются и в его суждениях о жизни китайского и корейского народов. Основываясь на своих личных наблюдениях, писатель опровергает распространявшуюся западными и русскими империалистами-колонизаторами версию о «неполноценности желтой расы», о ее якобы физическом и умственном вырождении, обрекающем население Кореи и Китая на вечное рабство, подчинение более сильным «высшим» расам и нациям. Интересно в этой связи неприятие Гариным многого в творчестве Киплинга, талантливость которого он признавал, но в котором его возмущали «узко буржуазные нетерпимость и шовинизм» (очерк «В Тихом океане», 1902). Несостоятельность изречения этого певца английского колониализма: «Запад есть Запад, Восток есть Восток…», поднятого на щит международным империализмом в оправдание своей экспансионистской политики, очевидна для Гарина, близко соприкоснувшегося с жизнью населения Кореи и Китая.

В этой жизни есть много отрицательного, неприятно поражающего писателя: культурная и экономическая отсталость, застой мысли, нелепые и вредные, сохраняющиеся с незапамятных времен суеверия и предрассудки, заметная пассивность народа по отношению к социальному злу, воспитанная веками тяжкого внешнего и внутреннего угнетения. Многочисленные явления этого плана не всегда находят у Гарина достаточно правильное объяснение, иной раз он ограничивается лишь констатацией фактов, никак не поясняя их и тем самым снижая познавательную ценность своих путевых записей. Однако чаще всего недостатки экономической и общественной жизни Кореи и Китая справедливо связываются писателем с «произволом… экономическим…. произволом государственным… религиозным уродством», беззастенчивым и наглым хозяйничаньем иностранных колонизаторов. С тем большим уважением относится Гарин к народу, сумевшему и в этих условиях сохранить высокие моральные и интеллектуальные качества. Древняя богатая культура, «стремление не только к прочному, но и красивому, даже изящному» особенно поражают писателя в Китае, где он видит красивые постройки, замечательные по своему изяществу изделия из камня, слоновой кости, великолепные ткани, сработанные умелыми руками простых тружеников. Исключительное трудолюбие, энергия, дух товарищества и взаимной поддержки, отличающие китайский народ, — залог будущего расцвета нации. И пророчески звучат слова писателя: «Китайцы обещают при их любви к труду и энергии очень много», Богатые потенциальные возможности видит Гарин и в корейском народе, среди которого ему пришлось жить в течение довольно длительного времени. Писатель «не устает перечислять достоинства кротких людей этой нации» — их интеллектуальную одаренность, миролюбие, бескорыстие, честность, гостеприимство, любовь к детям, уважение к женщине. Тяжелый гнет со стороны и своих правителей и китайской администрации, постоянная угроза экспансии со стороны китайских феодалов и японских захватчиков не могут подавить в корейском народе тяги к новому, ростков, пусть пока и слабых, недовольства существующим порядком вещей. «Иначе надо жить: бросить старое платье… веру старую бросить», — такими настроениями охвачены многие из жителей Кореи.

Думы и чаяния корейцев, их моральный облик раскрываются и в корейском фольклоре, тех сказаниях и легендах, которые слушал писатель «по вечерам, после гостеприимного ужина, во время отдыха на перевалах». Лаконичные, простые по форме, эти сказки прославляют прежде всего бескорыстных и честных тружеников, труд и служение родине рассматриваются в них как лучшие, украшающие человека качества. В сказках высмеиваются, изображаются в самом невыгодном свете угнетатели народа: правители, министры, бонзы, жадные, корыстолюбивые чиновники, в них звучит постоянная мечта народа о свободной, счастливой жизни, наступление которой прямо связывается с необходимостью избавиться от негодных властителей. Корейские сказки, как и путевые записки Гарина, знакомили русского читателя с жизнью и бытом одного из ближайших восточных соседей России способствовали укреплению дружеских чувств русского народа к народу Кореи.

К путевым записям о Корее и Маньчжурии непосредственно примыкают очерки Гарина «Вокруг света», «В Тихом океане», написанные в 1902 году и опубликованные только посмертно. В них переданы впечатления писателя от пребывания его в Соединенных Штатах Америки и в странах Европы. Острота восприятия, глубина мышления, непредвзятость суждений и, как результат этого, обобщения, поражающие подчас своей правильностью даже с точки зрения сегодняшнего дня, — характерны для гаринских очерков кругосветного путешествия.

Крупнейшим капиталистическим государством, которое посетил Гарин после пребывания на Востоке, были Соединенные Штаты. По сравнению с царской Россией, крайне отсталой в экономическом отношении, все еще сохранявшей в своем общественно-политическом устройстве пережитки крепостничества, многое здесь привлекало Гарина, общественного деятеля, убежденного демократа, горячего пропагандиста технического прогресса. Гарин с восхищением пишет о высоком развитии производительных сил Америки, о ее мощной технике, о поощрении здесь творческой мысли и инициативы, о деловитости, энергии и трудолюбии американцев, о некоторых демократических свободах, в частности о самостоятельности и равноправии женщин. Но в то же время писатель подвергает резкой критике пресловутый, сложившийся уже в конце прошлого века «американский образ жизни», тот дух наживы, безудержного накопительства, которому подчиняется все и вся в Америке, который накладывает неизгладимую печать на все области жизни, на самый темп ее, на моральный и духовный облик американского общества и прежде всего верхушки его — денежной аристократии. Гарина поражает узость кругозора «деловых людей», отсутствие у них подлинного вкуса к искусству, поэзии, философии, неспособность создать что-нибудь значительное и оригинальное в этой области, преклонение перед одним только «туго набитым карманом», тупое самодовольство, презрение ко всему неамериканскому, спокойная и страшная убежденность в своем праве подчинять более слабые страны и народы во имя «интересов Америки». Еще в конце прошлого века Гарин сумел разглядеть экспансионистские, захватнические устремления американских империалистических кругов, превращение демократической Америки в Америку реакционную, «Америку для американцев», цинично заявляющую о необходимости для нее колоний и рынков, которые, «если нельзя найти мирно», то «надо завоевать».