Восемнадцать капсул красного цвета - Владимир Корн

– В общем, так, – приступил к объяснениям Чужинов, – для начала разбираем потолок. Наша цель состоит вот в чем…

Когда он закончил, некоторое время все молчали.

– А кто полезет в клетку? – поинтересовался помрачневший вдруг Кирилл Лажев.

– Я и полезу, идея-то моя, так кому же еще. – Глеб обратил внимание, как побледнела Полина.

«Ты за Молинова переживай, – мрачно усмехнулся он. – До меня-то тебе какое дело? Тут ведь и еще причина есть: стрелять в тварей придется в упор, крови будет достаточно, и не дай бог, она попадет кому-нибудь внутрь. Не факт, что он влипнет, как я, но в любом случае – мне-то что терять?»

– Лажев, мы с тобой будем разбирать крышу, желательно со стропилами. Опасаюсь, что, после того как мы достанем все, что нам необходимо, от потолка только балки и останутся. Так вот, чтобы не сидеть на них, как курам на насесте, необходимо застелить пол. Денис, ты наблюдатель, вдруг какая-нибудь любопытная особь высунется из-за шума. И не забудьте лица прикрыть – пыль до небес поднимется.

Все послушно полезли за балаклавами[14], и только Полина, покопавшись в рюкзаке, вынула ситцевый платок, украшенный по краям ярким цветочным орнаментом. Сложив его по диагонали, девушка приблизилась к Чужинову.

– Глеб, повернись, давай повяжу.

Вообще-то у него была своя балаклава, вязанная из толстых шерстяных ниток. Удобная вещь, многофункциональная, но сейчас, в духоте чердака, в ней будет некомфортно. И все же Глеб, перед тем как повернуться к Полине спиной, поинтересовался:

– А сама как? Да и жалко его, такой красивый. Во что он превратится? В тряпку, которую только и останется, что выкинуть.

– У меня еще есть, – жизнерадостно сообщила Полина. – Да и не жалко его для тебя. Поворачивайся.

Чужинов послушно повернулся и даже немного присел для удобства. Почувствовав прикосновение тугой груди девушки, он невольно взглянул на Молинова, к тому времени уже успевшего напялить балаклаву. Вообще-то Полина должна заботиться именно о нем. Но тот был занят: застегивал клапан на горловине рюкзака, чтобы внутрь его не попала пыль, которой вскоре будет очень много.

– Спасибо, Полина.

Девушка улыбнулась в ответ, достала второй платок, копию первого, после чего завязала на голове так, что остались видны только глаза.

– Ну что, клан ниндзя, за работу? – осмотрев всех, усмехнулся Чужинов.

– А откуда начинать? – поинтересовался Поликарпов.

– Со спальни, наверное. Кирилл, где тут спальня расположена?

Тот на некоторое время застыл на месте, вспоминая, затем прошел в один из углов чердака:

– Здесь. – Немного подумав, добавил: – Точно здесь.

– Вот отсюда и начинайте. И вот еще что, Семен: если попадется что-нибудь для приманки, постарайтесь поднять тоже.

Поликарпов кивнул: постараюсь.

Глеб с сомнением посмотрел на сооруженную ими конструкцию, висевшую снаружи на краю того, что раньше называлось потолком. Затем взглянул на вечереющее солнце. Его хорошо было видно теперь, когда от крыши мало что осталось. Откладывать смысла нет – до наступления темноты осталось не так много, иначе придется ждать до утра.

– Если никто не заявится, не забудьте вытащить наверх, – пошутил он. – Ну и в меня постарайтесь не попасть. Кирилл… – многозначительно взглянул он на Лажева.

– Чужак, да понимаю я, что не Робин Гуд. Если только в стороне кто-то из тварей окажется.

«Тут ведь дело не только в том, что стрелок ты никудышный, к тому же и со зрением проблемы. Разлет картечи из твоего недоразумения о-го-го!»

– Ты мне лучше свой плащ дай.

И Лажев с готовностью его протянул.

«Крови, если все получится, будет много, а его дождевик – сплошная резина, так что отмыть его будет значительно проще», – думал он, напяливая чужую одежду и накидывая капюшон.

Плащ, сидевший на Лажеве как на вешалке, оказался ему тесен в плечах, а рукава едва достигали запястий.

– Глеб, возьми. – Денис протянул ему свой «стечкин». – И пару магазинов к нему. Все же шестьдесят патронов – это сила.

– Без надобности, – отмахнулся тот. – В клетке особо не развернешься. Специально, что ли, узкую сделали?

– Благо хоть на такую хватило. – Семен взглянул на него как-то непонятно. – Зато надежно получилось: там, где наружу, – почти везде в два слоя.

– Будем надеяться, что надежно, – пробормотал Чужинов, усаживаясь на самый край чердака и спуская ноги в клетку.

– Это тебе точно может пригодиться. – У Эдуарда на ладони металлом блестел мультитул[15].

– А вот за него спасибо. – Глеб взял у Молинова инструмент и спрятал его под плащом.

В мультитуле, помимо всего прочего, есть и кусачки, и они действительно могут понадобиться: то, что можно было назвать клеткой лишь с большой натяжкой, – настолько уродливо выглядело сооружение, – сплошь было скреплено проволокой. И не зубами же их перекусывать в случае необходимости?

У Молинова вообще вся амуниция такая, что остается позавидовать. Новенькая, причем все, что есть лучшего, и кто его только так экипировал? Один тактический нож чего стоит.

– Ладно, с богом! – Глеб протиснулся сквозь узкую щель. – Закрывайте.

Сверху легла решетка, бывшая когда-то радиатором на холодильнике, и Семен, перед тем как прикрутить ее проволокой, взглянул на Чужинова:

– Может, не стоит? Вдруг из клетки придется быстро выбираться? Вход узкий, тварь в него точно не пролезет. И достать не сможет, если присесть.

– Давай, Сёма, давай, – откликнулся Глеб. – Так будет надежнее.

Вскоре клетка с приманкой опустилась на землю. Оставалось только ждать.

«Сработает, не сработает?» – размышлял Чужинов, оглядываясь по сторонам.

Все, что он знал о тварях, говорило, что они клюнут, но сомнения все же оставались: от них его отгораживала металлическая решетка. Они не могут ее не видеть и купятся ли на такую бесхитростную уловку? Хватит ли у них ненависти к человеку, чтобы кинуться на него в попытке достать? Возможно, стоило действовать проще: спуститься на веревке, тогда бы точно они не смогли преодолеть соблазн. Конечно, риску было бы несоизмеримо больше: эти гадины иной раз появляются буквально из ниоткуда, и его попросту могли бы не успеть выдернуть наверх. Например, вон в тех вымахавших почти по грудь человеку зарослях лопуха вполне могла затаиться гадина, прокравшаяся туда еще ночной порой и терпеливо дожидавшаяся своего счастливого шанса.

Под ногой хрустнуло, и Глеб посмотрел вниз. Как же он мог забыть, что сам и попросил Семена бросить в клетку то, что когда-то содержало электричество или работало от него. В том, что хрустнуло, он узнал умножитель от электронно-лучевой трубки. Практически все дно было ими усеяно. Рядом валялись электромотор от пылесоса, какой-то блок питания, паяльник, батарейки и тому подобный хлам. Глеб взял одну батарейку, пальчиковую, – так их называли, пока весь мир еще не рухнул. Мысль о том, что его затея сработает, сейчас показалась бредовой.

«Помять, что ли, хорошенько? – усмехнулся он, крутя батарейку в пальцах. – Когда-то такое нехитрое действие помогало извлечь те крохи заряда, что в них оставались после разрядки».

Чужинов разжал пальцы, батарейка со стуком приземлилась на фен, что удивительно – с насадкой, и в этот момент сверху раздался испуганный вскрик Полины. Он невольно вскинул голову и замер: вынырнув откуда-то из-за длинного строения, по виду напоминавшего коровник, на него мчались твари, много тварей, значительно больше, чем они рассчитывали.

Клетка вдруг показались таким ненадежным укрытием, что Глеб застонал сквозь до боли сжатые зубы. Он с надеждой взглянул вверх на Поликарпова с Войтовым. Веревка дернулась, клетка вздрогнула, и вдруг откуда-то сбоку возник стремительный силуэт, заставивший его отшатнуться. Тварь прыжком оказалась на клетке, и толщиной в четыре пальца канат был перекушен так мгновенно, как будто по туго натянутой нитке полоснули опасной бритвой.

Клетка завалилась набок, и Глеб, прижав обе ладони к лицу, упал ничком, скрючившись в три погибели и принимая позу эмбриона. Глаза, главное – сберечь глаза. Видел он глаза тех, кому в них попала кровь тварей, и больше всего они походили на глаза вареной рыбы.

Где-то там, наверху, стояла такая пальба, что ему едва удавалось разобрать каждого стрелка.

Семен, изменив обычной своей выдержке, лупил из АК-12 с отсечкой в три выстрела. Денис, опустошив «Винторез», а у него все магазины на двадцать патронов, переключился на «стечкина». Молинов вначале стрелял короткими очередями, а затем дал длинную, явно на весь остаток магазина. А вот и его родной АК. Не иначе Семен, чтобы не терять время на перезарядку, ухватился за него. Калибр у них одинаковый, но свой автомат Глеб узнал сразу. У Полины, вероятно, тряслись руки, потому что промежуток между двумя магазинами из ее «Беретты» получился куда больше, чем необходимо на перезарядку. У нее М-9, под мощный парабеллумовский патрон, хороший пистолет, удобный со всех сторон. Но, вероятно, от волнения она не смогла сразу попасть магазином в рукоять. Когда бабахал дробовик Лажева, Глеб невольно напрягался, ожидая, что вот-вот в него угодит какая-нибудь шальная картечина. Клетку трясло, он слышал совсем близко шумное, хриплое дыхание тварей, и только. Да и откуда взяться визгу или вою, если они вообще не могут звуков издавать: как рассказывали сведущие люди, устройство гортани не позволяет.