Миг счастья ускользающий - Татьяна Александровна Бочарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А может, она ошибается, и никого нет. Что она о нем знает? Ровным счетом ничего. Пожалела, как котенка бездомного, хотя, пожалуй, жалости он не стоит.
«Абитуриент» тем временем лихо подчистил тарелку, несмотря на то, что разбитая губа мешала ему жевать.
– Добавки хочешь? – Лена снисходительно улыбнулась.
– Хочу.
Она выудила из кастрюли несколько оставшихся пельменин.
– Ешь. Сейчас сделаю тебе кофе.
– Я не пью кофе. Только чай.
– Как знаешь. – Лена пожала плечами.
Парень выпил чай и встал из-за стола.
– Там в гостиной на диване белье: простыня, наволочка, пододеяльник. Стели и ложись. Понял?
Он кивнул. Немного помедлил, словно собираясь задать какой-то вопрос, а потом вышел из кухни.
Лена пошире открыла форточку, собрала со стола грязную посуду, отнесла ее в мойку, включила кран на полную мощность.
Отчего-то вдруг ее настроение резко упало. Она была почти уверена, что завтра у них с Тамарой ничего не выйдет, и тогда музей ожидает крах. А книга так и не написана, и, видимо, Лена никогда не допишет ее до конца…
Она принялась старательно намыливать чашку, будто это было наиважнейшим занятием в ее жизни.
Позади тихо скрипнула дверь. Лена чуть ослабила напор воды и обернулась.
Денис стоял прямо напротив нее, по-кошачьи зеленые глаза смотрели на нее в упор.
– Ты что? – Она ощутила странную неловкость и тревогу. – Тебе чего-нибудь нужно?
Он мотнул головой, продолжая выжидающе разглядывать ее.
– Нет, ничего.
– Тогда иди спать.
– Ага. – Он повернулся, сделал шаг к двери. Потом остановился, сунул руки в карманы джинсов. – Я… не понял чего-то. Мы трахаться будем или как?
– Что?! – Скользкая, покрытая пеной чашка выскочила из рук и с отчаянным звоном треснулась об пол, но не разбилась, а стремительно откатилась за ножку стола.
Лена застыла, с ужасом глядя на спокойную смазливую физиономию своего «постояльца».
– Я говорю, трахаться когда будем? – повторил тот будничным, равнодушным тоном. – Если сейчас, то давайте быстрей, а то спать охота.
– Да ты… да как ты смеешь! – Лена замахнулась, но вовремя удержалась, опустила руку, представив, как от удара брызнет кровь из разбитых губ. Ее трясло, точно она взялась пальцами за оголенный провод. – Сволочь, сопляк! Я тебе в матери гожусь, гаденыш ты этакий!
– Подумаешь, – он небрежно пожал плечами, – у меня были тетки и постарше. Ты еще очень даже ничего, лицо в норме и фигура.
– Еще мне «потыкай»! – Лена резким рывком крутанула кран. В кухне воцарилась зловещая тишина.
Она стояла и смотрела на его мускулистый торс, подчеркнутую линию скул, и ее передергивало от презрения к самой себе. Вот оно что! Вот кого она притащила к себе в квартиру. Теперь было ясно, о чем он раздумывал, прежде чем согласиться поехать к ней ночевать, – оценивал возможную выгоду, прикидывал, стоит ли связываться.
– Альфонс, – проговорила Лена тихо и обречено.
– Чего? – На лице парня отразилась обида. – Не хотите трахаться – дело хозяйское, а оскорблять-то зачем?
Она грустно усмехнулась.
– Это не оскорбление вовсе. Книжки надо читать.
– Да пошли вы со своими книжками… – Он махнул рукой и лениво поплелся к двери.
– Погоди, – попросила Лена.
– Ну чего еще?
– Я правда хотела, чтобы ты здесь переночевал. А потом нашла бы тебе работу.
– Просто так? – Денис недобро сощурился.
– Просто так.
– Хорош заливать. Все так говорят. Поначалу. – Он презрительно ухмыльнулся и вышел.
Лена так и осталась стоять возле раковины, держа на отлете мокрые мыльные руки. На глазах закипали слезы бессилия и унижения.
До чего она докатилась. Привела домой мальчика по вызову. Наивная, глупая, идиотка, старая дура! И главное… этот паразит Ден не так уж неправ, говоря, что она такая же, как все его дамочки. Можно сколь угодно делать хорошую мину при плохой игре, но от самой себя правды не утаишь: не далее как десять минут назад она разглядывала парня с тайным вожделением, любовалась им именно как мужчиной, а никак не ребенком, попавшим в трудную ситуацию и нуждающимся в помощи…
Ее привел в чувство звук капающей из крана воды. Лена тяжело вздохнула, нагнулась, подняла с полу чашку, вымыла ее, сунула в сушку. Потом тщательно протерла мойку, убрала банку растворимого кофе и сахарницу. Села за стол и закурила, глядя в темное окно.
На нее наваливалось черное отчаяние. Все не так, все плохо, скверно, хуже некуда! Никто ее не понимает и никогда не поймет, она запуталась в этой жизни, потеряла ниточку, блуждает в потемках. Все идеалы, ценности рушатся, впереди полная пустота и тоска…
Она не заметила, сколько прошло времени. Сигарета давно погасла, Лена так и продолжала сжимать пальцами потемневший сморщенный окурок. Из крана по-прежнему равномерно и заунывно капала вода, громко тикали круглые настенные часы. Стрелки показывали пять минут второго.
Спать совершенно не хотелось. Не хотелось вообще ничего, только сидеть вот так, в оцепенении, с пустой головой, без мыслей и движений.
Все же Лена заставила себя подняться, с трудом дотащилась до ванной, смыла раскисший за день макияж. Машинально заглянула в таз – тот был пуст. Лена подняла глаза: голубая рубашка, уже выстиранная, криво висела на бельевой веревке, с рукавов ручейками стекала вода. Лена сняла ее, отжала досуха, надела на плечики и повесила обратно. Затем погасила свет в ванной, в коридоре и пошла в спальню.
По пути она краем глаза заглянула в гостиную – там было темно и тихо. «Только бы дождаться утра, – успокоенно подумала Лена, – а там я вытурю этого паршивца к чертовой бабушке. Обойдется и без Жекиной работы».
Она улеглась в постель, зажгла ночник, попробовала читать, однако строчки прыгали перед глазами, сливаясь в неразборчивую абракадабру. Лена решительно отложила журнал на тумбочку, щелкнула выключателем и, повернувшись на бок, прилежно зажмурилась.
Сон не шел. В голову настойчиво лезли всякие мысли: о Викторе, о девчонках, о Феофанове. На грудь что-то тупо давило, мешая дышать, виски и затылок ныли от нестерпимой боли. Лена почувствовала, что больше не в силах сдерживаться, и разрыдалась, тихо и безутешно, уткнув лицо в подушку. Она давно не плакала вот так, всласть, не таясь и не опасаясь, что ее увидят дочери и муж. Слезы текли по щекам, губам было едко и солоно, в носу щекотало.
Постепенно приходило долгожданное облегчение. Еще немного – и Лена уже просто всхлипывала, обняв руками влажную подушку, ощущая спасительное, как наркоз, отупение и сонливость. Она
