Недотрога - Эбби Грин

— Вы разве не знаете, что потрепанные вещи сейчас — самый писк? Откройте журналы — там все только их и носят.

Гордость заставила ее распрямить спину.

— В среде африканских беженцев мало кто заботится о моде, синьор Д'Акьюани. А мы с вами навряд ли будем вращаться в одних кругах, так что мой внешний вид не оскорбит ваш изысканный вкус. Но, думаю, вы явились не затем, чтобы обсуждать отсутствие у меня стиля.

Он прищурился.

— Так вы работали в Африке?

— Да. Год.

Он прошелся по комнате, а затем, к ее удивлению, снял пиджак и уселся на кушетку.

— Знаете, Алиса, наличие и отсутствие у вас стиля станут одной из тем нашего разговора. А пока… что надо сделать в этом доме, чтобы тебе предложили чашку кофе?

Сжимая в ладонях чашку с дымящимся кофе, Алиса осторожно поглядывала на Данте, втайне надеясь, что он сидит на той части кушетки, где выпирает лопнувшая пружина. К сожалению, догадаться по внешнему виду не представлялось возможным.

— Я здесь, чтобы сделать вам предложение.

Кровь отлила от ее лица. Затем Алиса помотала головой, осознав, что поняла значение его слов превратно. Он тоже это заметил, уголок его рта иронически скривился.

— Предложение не того сорта. Такого не ждите. Только не от меня.

Она сердито поставила чашку на столик.

— Давайте выкладывайте, что у вас. Некогда мне рассиживаться. — Скрестив руки на груди, она злобно уставилась ему в лицо. Данте, развалившись на кушетке, положил ногу на ногу. Казалось, даже подметка его безукоризненного ботинка над ней насмехается. Ей, кстати, известны культуры, в которых считается оскорблением демонстрировать собеседнику свои подошвы.

— Я хочу предложить вам заключить взаимовыгодный договор.

Алиса едва удержалась, чтобы не фыркнуть. Этому ли человеку заботиться о выгоде других?

— Я слушаю.

— На следующие три недели у меня запланированы важные переговоры по слиянию нескольких фирм. Первую неделю они будут проходить на моей вилле на озере Комо.

Алиса тупо смотрела на него, не понимая, какое это имеет отношение к ней.

— Вместе с коллегой из Ирландии мы объединяемся с одним из американских строительных гигантов. Я самый крупный инвестор, поэтому после слияния, естественно, превращаюсь в генерального директора крупнейшего мирового конгломерата.

Алиса вспомнила отрывочные замечания Мелани.

— Я думала, вы и так уже владеете крупнейшей мировой компанией… — заметила она едко, не скрывая своего мнения о его очевидном желании захапать весь мир.

Он словно не заметил ехидства.

— Так и есть, но нет предела совершенству.

— Вы хотите сказать — жадности, — пробормотала Алиса и осеклась. Какое ей, в сущности, дело?

Он снова проигнорировал ее колкость.

— Строительную компанию в Америке возглавляет человек по фамилии Бушенон. Потребовалось много усилий, чтобы убедить его совершить сделку. Годы переговоров вели нас к желательному результату, и вот мы почти у цели. В следующие три недели договор должен быть подписан. Данте лучился самодовольством.

— И?.. Полагаю, это не все?

Данте уставился на нее, ловя каждое мимолетное выражение быстро меняющегося лица. В паху у него шевельнулось. Можно поклясться, что не все…

Справившись с собой, он спрятал вожделение за показным спокойствием.

— Бушенон уступает неохотно. Тем не менее он единственный, кто нам нужен. Он контролирует всего лишь одну из крупнейших компаний США, но у него есть многочисленные связи в Европе, что не менее важно для нас. Но он осторожен. Он собирается баллотироваться в американский сенат, поэтому и хочет развязать себе руки, освободившись от руководства компанией. При этом понятно его желание сохранить безупречную репутацию.

Алиса чувствовала, что утрачивает нить разговора.

— Да, но как это относится ко мне?

Ничего не ответив, Данте полез в карман и достал оттуда свернутую газету. Алиса узнала знакомое название. Сердце ее упало. Подавшись вперед, Данте положил газету перед ней. Чтобы разглядеть фотографию и прочесть заголовок, потребовалась секунда.

«Кто она, таинственная незнакомка, озарившая ад Данте?»

— О господи, — выдохнула Алиса.

— Я тоже так думаю. Вероятно, у фотографа была припрятана камера поменьше, потому что одну мой охранник у него конфисковал.

Алиса подняла глаза на Данте. Откуда набраться смелости для еще одного «мне очень жаль»? Как оправдаться, обвинив человека в преступлении, которого тот не совершал? Любые слова только ухудшали дело.

— Я не знаю, что сказать. — Алиса встала, держась за спинку стула. Почему-то вспомнилось ощущение от его губ, накрывших ее губы, прикосновение его сильного жесткого тела.

Он взглянул на нее, и у нее появилось предчувствие, что сейчас он скажет что-то такое, что ей совсем не понравится.

— Чем говорить, вы можете поступить правильно. Согласиться поехать сегодня со мной на озеро Комо в качестве моей гостьи.

— Я… как вы сказали?

— Я сказал…

— Я слышала ваши слова, — перебила она. — Но зачем я вам там?

Данте посмотрел на газету.

— Затем, что по вашей милости мы оказались сейчас в центре внимания. — Он недовольно поморщился. — В обычное время я не обращаю внимания на прессу, но, к несчастью, в данный момент это не тот случай. Бушенон принадлежит к консервативным кругам, он семейный человек и вечно упирает на то, что из всех участников сделки я один не женат. В угоду ему мы предложили всем заинтересованным лицам приехать с семьями. — Глаза его мрачно блеснули. — Он до сих пор колеблется. Хочется верить что жены и дети позволят разрядить обстановку и он примет нужное решение. Если же нет, то миллионы, потраченные на переговоры, пропадут впустую. Следовательно, поскольку эта неприглядная история попала в газеты, вы будете сопровождать меня, став моей гостьей и развеяв страхи Бушенона относительно связанных со мной сплетен.

Ее согласие он даже под сомнение не ставит. Алиса была слишком смущена, чтобы разозлиться как следует.

— Да… но не получится ли еще хуже? Я вам не жена.

Он покачал головой, воздержавшись от ответа: «Нет, потому что я не фотографируюсь с одной женщиной дважды…»

На мгновение он ощутил неловкость.

— Нет, потому что раньше я никогда не привлекал женщин к переговорам. Поэтому и он, и пресса однозначно истолкуют это как помолвку. Появись я без вас, журналисты вволю пососут моей крови, не говоря уж об отношении Бушенона.

Алиса задохнулась:

— Не ждете ли вы…

Он жестко улыбнулся:

— Не думаю, что это необходимо. Вашего присутствия будет довольно, чтобы их ублажить. До того момента, пока не высохнут чернила на договоре.