Посланница небес - Марина Серова

Узнав, что я затеяла какие-то дела со священником, Юзер отослал мне короткое сообщение: «Не завидую нашей епархии».

«Мне нужна не вся епархия, только отец Глеб, настоятель Свято-Петропавловского храма, — написала я в ответ, — выясни все, что можно, о его личности, при условии что в епархии есть компьютер, подключенный к сети».

«Есть, я проверял, — успокоил меня хакер, — на дворе двадцать первый век, а не Средневековье».

Мы попрощались. Затем я вновь сосредоточилась на деле Лавра, перенесла в записную книжку его домашний адрес, телефон и кое-какие другие сведения. Не успела я закончить, как явился отец Василий. Молитвы и песнопения здорово подняли ему настроение в последние часы. Словно светясь изнутри, он радостно пригласил меня пройти в трапезную, откушать что бог послал. Я выключила компьютер и пошла за священником. В трапезной собралось довольно много народу, в основном будущие члены центра реабилитации, выполнявшие в данный момент какую-то работу при храме. Три женщины из церковного хора, младшей из которых не было еще и семнадцати, повариха — худая чернявая женщина по имени Алевтина. Невысокий, крепкий, с лысиной на макушке псаломщик Игорь — бывший афганец, Александр и Иван. Последние сидели рядом в конце стола, причем Иван, как всегда, придуривался — пробовал держать носом большую деревянную ложку.

Во главе стола сидел отец настоятель, слева от него диакон Дмитрий, а справа на свободные места сели мы с отцом Василием. Алевтина принесла нам по тарелке щей, и, помолившись, все приступили к трапезе. Ощущение было такое, будто за столом собралась большая дружная семья, и мне не верилось, что кто-то из собравшихся мог стащить из церкви икону, а после сидеть как ни в чем не бывало за общим столом. Я посмотрела на Ивана, глупо подмигивающего мне, — если только он из озорства спрятал ее где-то или испортил случайно, а потом выкинул, страшась гнева настоятеля? Ненормальный же — с него станется.

— Много народа, верно? — шепнул мне отец Василий, когда Александр с Иваном стали убирать со стола пустые тарелки, а Алевтина принесла на стол второе — картошку с солеными песочниками, жареным луком и маринованными огурцами-помидорами.

— Да, я не ожидала, — призналась я тихо, так, чтоб не слышали соседи по столу. — Икону найти будет очень непросто.

— С Божьей помощью отыщем, — заверил меня отец Василий. — Я сейчас не про это. Скоро осень, и в храм потянутся еще люди. Разместить же их нам негде, вот почему так важен центр реабилитации, что я задумал. Но пока нам даже место не хотят выделить.

— Ясно, — пробормотала я, глядя в тарелку.

Настоятель предложил перед вторым помолиться о воре, укравшем икону, чтоб он раскаялся, вернул украденное и получил прощение за свой проступок. Хитрый ход, отметила я про себя. Если вор среди собравшихся, то слушать из раза в раз такие молитвы для него просто пытка. Рано или поздно нервы у человека не выдержат — это точно. Либо он подавится куском и околеет, либо, расплакавшись, сознается. Был еще третий вариант: что вор — прожженный мерзавец, купивший в аду место, и все молитвы для него как уроки китайского по испорченному радио — непонятно, неприятно режет ухо и выключить нельзя, но несмертельно. В этом случае потуги святых отцов тщетны. Единственный выход — с помощью логических построений и психологии вычислить пригретую на груди змею.

После обеда я пообщалась с хористками, но не выяснила ничего полезного. Они были на редкость глупы и мыслили практически как единое существо — эдакие сиамские близнецы-тройняшки. Все разговоры через пару слов скатывались к псалмам, молитвам и богослужениям. Притворяться так невозможно. Что ж, каждому свое, решила я и, извинившись, отошла от женщин и прицепилась к псаломщику. Игорь стеклил окно в пристройке. На мои вопросы отвечал скупо — «да», «нет» и «может быть», но вообще он не производил впечатления человека, способного украсть икону, и в то время его вообще не было в городе. Игорь ездил на похороны сестры в Екатеринбург.

3

Незаметно на церковном подворье наступил вечер. Я подумала, что пора готовиться для визита к Лавру. Набрала на сотовом его домашний номер телефона и услышала в трубке хриплый, прокуренный голос не совсем трезвой женщины.

— Мне бы Лаврика. — Я немного повысила голос, чтоб казаться сопливой девчонкой.

— Какого тебе Лаврика? — прохрипела в трубку женщина.

— А у вас там их целый выводок, что ли? — с издевкой спросила я.

— Ты ща договоришься, засранка, — пообещала женщина угрожающе. — Звонят всякие шалавы.

— Расслабься, мамаша, я у Лавра вчера в долг сто колов взяла, сегодня разжилась бабками и хочу вернуть.

— Бабки, сотня, — повторила женщина завороженно. — Неси их сюда. Как этот дебил появится, я ему передам.

— Его что, нет дома? — переспросила я.

— Нет. Уже несколько дней. Свалил куда-то, хрен его знает, — равнодушно пробормотала женщина. — Ну, что насчет бабок?

Я молча сбросила звонок и задумалась. Где вечером может находиться бритоголовый парень, движимый только тремя желаниями — выпить, покурить и потрахаться. Конечно, в кабаке. Лавр не состоял ни в какой молодежной организации или шайке, имеющей штаб-квартиру. Найти его будет непросто.

Из сумки, которую специально захватила из дома, я достала одежду и гримировальные принадлежности. Лавр меня видел, поэтому внешность придется менять в обязательном порядке. Закрыв дверь, я переоделась. Натянула синие обтягивающие джинсы, надела черный топ с надписью «Быстрый и мертвый» и подпоясалась специальным ремнем, в декоративные пряжки которого были вставлены метательные лезвия. В пупок вставила имитацию пирсинга. Рядом на живот нанесла с бумаги переводную татуировку в виде индейского орнамента. Пусть меня потом ищут по этой примете. Напялила короткий красный кожаный пиджак со множеством ремешков, пряжек, заклепок и молний. В тон ему была и небольшая круглая сумочка, внутри ремешка которой был продет тонкий стальной тросик. В сумочку я положила электрошок, газовый баллончик, прибор ночного видения и препараты для ведения интенсивного допроса. На косметику места совсем не осталось, и я решила косметичку нести в руках, потом оставить ее в машине.

Покончив с одеждой, я занялась своим лицом. Главной задачей было остаться симпатичной, но в то же время изменить внешность. Много проще себя изуродовать. Только как я тогда склею и выведу из какого-нибудь шалмана Лавра? Нет, придется попотеть над новым образом. Не спеша, используя силиконовые накладки, я удлинила и выпрямила свой небольшой чуть курносый нос, покрыла лицо слоем грима и припудрилась. Положила накладку на круглый подбородок, осветлила немного загорелую кожу. Контактными линзами преобразила глаза из голубых в зеленые, ярко подвела веки, наложила тени, густо накрасила ресницы.

Теперь губы. При помощи помады и контурного карандаша я еще больше увеличила их природную пухлость и яркость. Каштановые волосы средней длины скрыла под париком из длинных светлых прямых волос до плеч. На уши повесила клипсы с искусственными бриллиантами, на шею — череп на цепочке под золото. Ногти покрыла ярко-красным лаком, на пальцы надела кольца с яркими фальшивыми камнями. На левом запястье защелкнула браслет в виде переплетающихся змей, в котором тоже имелась пара лезвий. Попшикала на себя духами. Все. Наряднее может быть только новогодняя елка. Я переобулась в ковбойские сапожки на низком широком каблуке и перекрестилась наудачу, как учил отец Василий.

В этот момент в замке на дверях повернулся ключ и вошел мой клиент, вернувшийся с вечерни. Он с разинутым ртом застыл в дверях, не зная, что ему сказать. Наличие незнакомой, вызывающе одетой женщины в его комнате сразило священника наповал. Неосознанно он одной рукой схватился за крест на груди, а другой осенил себя крестным знамением. Однако я не исчезла, как он рассчитывал, а молвила ему человеческим голосом, что это я, Женя, только малость загримированная, чтоб не узнали супостаты.

— А, Евгения, вы, — вздохнул батюшка, опознав мой голос. — А я-то вообразил, что ко мне в комнату пришел демон в женском обличии, чтобы искушать. Я же все еще женат, хоть жена забрала детей и решила со мной порвать из-за моих изменившихся взглядов на жизнь. Я усердно молюсь, чтобы она одумалась. — Отец Василий на секунду задумался, потом спросил с подозрением: — И для чего вы, Евгения, так распутно оделись?

Я ему кратко объяснила, пропуская острые моменты. Он недовольно покачал головой:

— Негоже это. Своим видом вы будете разжигать похоть в сердцах мужчин.

— Там темно будет, я покажусь только их главарю, быстро его выманю и поговорю с ним, — пообещала я.

— И никакого насилия по возможности, — напомнил священник.

— Вы обижаете меня своим недоверием, — воскликнула я, потупив взор. Пусть видит, как мне тяжело и горько.