Перейти грань - Роберт Стоун

Он все еще смотрел этот фильм, когда Энн поднялась наверх.

— Разве недостаточно неприятностей? — Она была раздражена. — Неужели в довершение ко всему я должна еще смотреть на Фиделя Кастро?

— А не отправиться ли нам жить на Кубу, Энни? Если наши потери столь невыносимы. Конечно, ты не сможешь играть там на бирже.

— Это не смешно. — Она не приняла шутки. — Я пыталась найти выход из положения, поскольку это моя вина. Не издевайся надо мной, пожалуйста.

— Прости. — Он нажал кнопку дистанционного управления и выключил телевизор. — Я весь день занимался с клиентами и совершенно измочален.

Она присела на край кровати и рассматривала себя в зеркале.

— И что они говорят? Твои клиенты?

Он слабо улыбнулся.

— Мои клиенты купаются в роскоши и могут позволить себе покрасоваться под напором обстоятельств.

— И я тоже могу себе позволить. — Энн продолжала глядеть в зеркало.

— Я говорил тебе, что Базз Уорд уходит в отставку?

— Нет.

— Он собирается стать священником.

— У него получится — Она не удивилась. — Он просто создан для этого.

И в эту ночь Браун не мог уснуть. Рассвет застал его сидящим рядом со своей спящей женой. Книга "К истокам Оксуса" лежала раскрытой у него на коленях, но в голове почему-то крутился тот документальный фильм о Кубе. По улице медленно прокатил автомобиль, оглашая ее включенной на полную мощность заезженной записью.

Фильм ничем не отличался от множества других, раздражавших Брауна своим левым уклоном. Но отраженная в нем мечта об идеальной стране, которая могла бы приютить человека и одновременно наполнить смыслом его существование, увлекала его. Может быть, потому, что собственная страна, похоже, подвела его в этом отношении. Мысль, что такое место может где-то существовать, согревала. Пусть это даже приют врага. Хотя он, конечно же, понимал: на самом деле такого места на земле нет.

"Война никогда не будет начата, потому что враг оказался мнимым, — думал он уже сквозь дрему, — все альтернативы были ложными. И это не так уж плохо".

Но что-то все же было утрачено. Что до него, он устал жить для себя и тех, кто был его продолжением. Такое существование становилось невозможным. Пустым и невозможным. Ему хотелось большего.

Базз Уорд сказал: "Мне нужно немного любви в жизни". "Из Уорда, — подумал Браун, — получится хороший священник. Как из всякого достойного человека, который хочет проникнуть в тайны души. А что же со мной?" Это был как раз тот вопрос, от которого он старался уйти. На мгновение он ощутил себя стоящим у края кромешной тьмы, прислушивающимся к ветру и внимающим безмолвию. Остаться в таком месте у него не хватило бы смелости.

Он вспомнил, как ходил, чувствуя себя странником, по пустынному вокзалу. И на какое-то мгновение ощутил себя странником сейчас, в своем собственном доме, в своей собственной постели, рядом со своей собственной женщиной. Вот только у него не было свободы, которой обладает каждый странник. Там, где кончалась тьма, ему грезилась свобода. Там начинались светлые просторы. Там — победа. За это стоило воевать. И такую войну никто не счел бы неправедной. Только она могла облегчить бремя существования и дать возможность свободно вздохнуть. Без этого вся его жизнь была бы только шагом к тому, чего ему не дано увидеть.

6

Непродолжительный сон Стрикланда прервал телефонный звонок. Сквозь серые тучи на Манхэттен падали косые лучи утреннего солнца. Памела, навестившая его прошлой ночью, ушла.

Он взял трубку и, сказав: "Подождите на линии", поспешил к дверям студии, чтобы закрыть их на дополнительную задвижку. Возвращаясь в спальню, он огляделся, гадая, не стянула ли что-нибудь его ночная гостья. Вчера он слишком устал, чтобы проводить ее до выхода. Памела в основном усвоила, что в отношении его имущества надо сдерживать свои вездесущие пальчики. Но однажды он все же поймал ее с шеститысячным телевиком в руках.

— Да, — сказал Стрикланд звонившему. Он стоял в высоком окне, натягивая штаны и щурясь от солнца. Трубка приветствовала его звонким молодым голосом.

— С вами будет говорить миссис Маннинг из "Хайлан".

— Прекрасно. — Стрикланд сел на кровать и потянулся за сигаретой и своим досье в скоросшивателе "Ролодекс".

— Господин Стрикланд, — произнес голос, принадлежавший женщине постарше, — это миссис Маннинг из "Хайлан".

Люди из «Хайлан» имели склонность преподносить свои фамилии как приставку к названию фирмы. Такая манера вызывала в памяти туманные долины и кельтскую геральдику.

— Как поживаете, миссис Маннинг?

— Просто великолепно. Вы будете у нас сегодня?

— Да, мэм. У меня же назначена встреча.

— Сам господин Хайлан не сможет участвовать в ней, — сообщила ему миссис Маннинг. — Но мы подготовили программу.

Стрикланд решил не принимать это известие близко к сердцу, но оно, тем не менее, стало причиной его первого заикания за день.

— Но, мэм, — начал он и запнулся на следующем предложении. — Я… я вернулся на неделю раньше, чтобы встретиться с господином Хайланом. Мы договорились об этом несколько месяцев назад.

— Все будет хорошо, — заверила его миссис Маннинг. — Мы все отдадим в ваши руки.

Необычное обещание заинтриговало его. Он ждал, что она скажет дальше.

— Мы покажем вам "Царство теней", — кокетливо продолжила она. — Мы устроим вам целую экскурсию. Вы сможете посмотреть пленки. Алло, господин Стрикланд?

— Да, мадам.

— Не сомневайтесь, — заверила она. — Вы неплохо проведете время.

— Я и так неплохо провожу время, — сообщил он ей, прежде чем положить трубку.

Стрикланд держал свой автомобиль на втором уровне причального сооружения на Гудзоне. Такая стоянка в центре города обходилась ему почти даром, к тому же была удобной и безопасной. Он ездил на «порше» 1963 года. Корпус уже разъедала ржавчина, но темная кожаная обивка салона была весьма элегантной, а двигатель заработал, как прусский солдат, после первого поворота ключа, так что Стрикланд даже удовлетворенно присвистнул.

У турникета при выезде на Двенадцатую авеню он заплатил за стоянку нечесаному молодому испанцу карибского происхождения.

— Я ищу складское помещение, — обратился к нему Стрикланд. — Я бы хотел поговорить об аренде не слишком большой площади.

Стрикланд хотел арендовать помещение у той же портовой администрации, в чьем ведении находилась стоянка, он чувствовал, что здесь умеют оберегать собственность от всяких посягательств. Испанец дал ему карточку с номером телефона.

Направляясь вдоль реки, вверх по ее течению, он думал о Мэтью Хайлане, молодом и богатом искателе приключений, нанявшем его снять фильм о своем очередном вояже. Стрикланд собрал целое досье на Хайлана: статьи из «Форчун», восхитительные профили в изданиях по парусному спорту, умопомрачительная реклама из еженедельников, язвительные анекдоты из светских журналов. В свои сорок четыре Хайлан был сказочно богат. Унаследовав бостонский похоронный бизнес, стоивший не меньше двух миллионов, он прибрал к рукам на северном побережье неимоверно разросшуюся индустрию развлечений. Не оставил он без своего влияния и торговлю недвижимостью. Хайлан производил впечатление тщеславного и наглого миллионера в самом вульгарном понимании этого слова. Холост, экстравагантен в одежде и, очевидно, гетеросексуален. Ему нравилось играть роли. Особенно его привлекал образ "морского волка". В собранных материалах не содержалось ничего, что поразило бы воображение Стрикланда Хайлан из «Хайлана» был похож на многих других.

Внешность Хайлана была характерной Тяжелый подбородок, часто выпячиваемый карикатуристами Плотоядные глаза навыкате Крупный рот гурмана и выпивохи. Впрочем, Стрикланд не имел пока возможности наблюдать это лицо в движении.

Он добрался до штаб-квартиры «Хайлан» за полчаса с небольшим. Она занимала старинное поместье со странным названием "Царство теней", расположенное на правом берегу реки, напротив холма Платтсвег, напоминающего по форме сахарную голову Центральная усадьба — огромный дом с многочисленными резными подпорками и украшениями — была построена в середине девятнадцатого века по эксцентричному проекту разочарованной матроны, которая извела все нечестно нажитое состояние своего мужа на возведение этого монстра. Концы крыши резко загибались кверху, напоминая молельню викингов. Леди-основательница назвала поместье "Царством теней" из-за того, что окружающие его холмы преграждали путь солнечному свету и отбрасывали разнообразные причудливые тени, которые она любила наблюдать. Пространство над рекой, однако, было залито ярким светом и открывало грандиозный вид вверх и вниз по Гудзону.