Под знаком феникса (СИ) - Романов Герман Иванович

Павел задумался, налил себе еще рюмку водки. После чего запечатал бутылку пластмассовой пробкой, такие, как и пакеты из полиэтилена, бережно хранили, особенно последние, подлежащие многократному использованию. В магазины лучше приходить с собственной тарой, упаковочная бумага могла закончиться в любой момент — экономика то плановая, пятилетками расчет идет, а при таких вводных в ней возросший уровень тех или иных материалов совершенно не учитывался.

— Да, мне еще глаз за трансформаторной будкой набьют, да так, что чуть не ослепну. А с них как с гуся вода…

Никритин зло прищурился — терять зрение он не собирался, как и огребаться в очередной раз от уродов. Можно подбросить им всякой гадости, типа патронов, которых накопал прошлый раз — вокруг Нарвы в сорок четвертом шли ожесточенные бои, от которых осталось множество всякого интересного. Так что подростки то тут, то там ковырялись в земле — много чего стреляющего найти можно. Даже далеко ходить не нужно — перешел через ручей, и вот она оборонительная линия. Весь лесок буквально перерыт окопами и траншеями. Пусть порядком обвалившимися за тридцать с небольшим лет, которые с войны прошли.

А за ними раскинулся большой карьер — песок там добывали большими массами, город стремительно разрастался, зданий множество строили. Целые котлованы вырыли, они водой наполнились — теперь там сплошной курорт, почти как черноморское побережье, с просторными пляжами. На реку уже немногие отдыхать ходят — и далековато, и вода заметно холоднее, все же из-под нижнего бьефа гидроэлектростанции вылетает, и зимой Нарова потому никогда не замерзает, в отличие от других рек и Чудского озера.

— Нет, не стоит органы привлекать, все келейно обставить нужно, и тихо. «Убрать», что ли, «боксера» как в прошлый раз?! Пусть в Питер «уедет» для всех, и тело спрятать — никто искать не будет, каждый год по райотделам заявления на без вести пропавших граждан подают.

Мысль показалась Павлу интересной — через шесть лет так и произойдет, но тогда за ним были люди, что помогли в акции. На «кровь» их всех серьезно натаскивали, вроде тренировки провели.

— Нельзя, рано еще, да и времени нет, чтобы все тщательно подготовить. А если Эльзу задействовать для отвлечения?! Тогда ликвидацию полную проводить нужно, и трупы прятать — тягомотно будет, — Павел помотал головой, выпив рюмку. Закурил сигарету — все никак не мог накуриться, так что зависимость психологическая, не физическая — не привыкнет. Тщательно еще раз обдумал ситуацию, и еле слышно пробормотал:

— Нет, устранять нельзя, смысла не вижу, пока не вижу, — машинально поправился по привычке. — Нейтрализовать нужно иными средствами, стравить скорпионов, пусть друг дружку ужалят, так всем спокойнее будет, и они проблем нешуточных под себя нагребут.

Потребовалось несколько минут, чтобы тщательно взвесить шансы — выходило где-то пятьдесят на пятьдесят, но «игру» вести можно при семидесяти на тридцать, тогда нужный результат будет достигнут. Разочарованно вздохнул — на все требуется время, а тут его как раз и не было.

— Ладно, что будет, то и будет, намного важнее дела имеются, — Павел только плечами пожал, борьба со шпаной могла затянуться, а тут нужно выработать более важные мероприятия, исходя из задачи — не допустить всего того неизбежного кошмара, что произойдет с великой сейчас страною. Оружие у него только одно — знания о том, что произойдет в будущем, а помнил и знал он многое, историк все же.

Вот их и нужно использовать, весь вопрос только в одном — каким образом все дело устроить?!

— Утро вечера мудренее, — подытожил Никритин, и повел плечами. Странное состояние, когда ничего не болит, не ноет, суставы не ломит. Действительно, если мужчина за шестьдесят лет возрастом не испытывает ежедневной боли, то он либо помер, или вовсе не мужчина.

Вот такой грустный юмор!

Павел встал со стула, взял круглый будильник и завел его, поставил стрелку на восемь часов. Нужно было встать пораньше, погладить одежду, которая как раз просохнет к утру. Расстелил в своем закутке постель — там ничего кроме кровати и шкафа не уместилось. Разделся, однако, перед тем как лечь спать, решил проверить девушку. Тихо приоткрыв дверь, вошел в комнату — в каминном зеве алели угли, было очень тепло. Подошел к кровати, наклонился и прикоснулся губами ко лбу — жара не было, и он с облегчением выпрямился. Повернулся и застыл от ее голоса.

— Не уходи, родной, ложись рядом со мной, обними покрепче — сейчас мне страшно и одиноко…

— Хорошо, любовь моя, — а что он еще мог сказать в ответ, после всего случившегося. Ему самому было не по себе от всех тех дел, что натворили на заброшенном кладбище «крестоносцы», а тут девчонка — ей кошмарные сновидения на всю дальнейшую жизнь обеспечены.

Он прилег с края, Эльза накинула на него одеяло и уложила свою голову ему на плечо, обвила рукою, прижалась так тесно, что он моментально взмок — девочка была теплая как грелка.

— Как хорошо, любимый, давай спать…

Эльза поцеловала его в щеку, и тут же начала посапывать. Может показаться странным, но этот ее невинный поцелуй произвел на Павла действие сродни эффекта хорошего снотворного — через минуту он сам безмятежно уснул, будто в темноту разумом провалился…

Под тиканье будильников засыпало, а под звон вставало целое поколение студентов.

Глава 12

Звяк будильника прервался через секунду — Павел машинально положил ладонь на било и тут же проснулся на рефлексе. Чуть было не вскинулся, опутанный паутиной липкого страха, но тут же вздохнул с нескрываемым облегчением, радостно улыбаясь.

Рядом спала Эльза, обнимая его левой рукой и положив голову на плечо, пухлые губы манили и притягивали. Нежность нахлынула теплой волной, но он не собирался предаваться чувствам — день обещал быть насыщенным. Только пробормотал почти беззвучно:

— Фу, не сон, все на самом деле. Я жив, и снова молод, Эльза со мною — чего еще желать более?! А потому времени терять нельзя!

Мягко убрал со своей груди руку девушки, стараясь ее не потревожить — пусть спит дальше — положил головку с чудесными белокурыми локонами на подушку. Эльза зачмокала недовольно, но он прикрыл ее одеялом, наклонился, желая поцеловать, однако остановился, опасаясь разбудить. Потому на цыпочках вышел из комнаты, предварительно сняв с сушилки белье и одежду, и аккуратно закрыл за собой дверь.

Сбегал на улицу в дощатый туалет, прихватив с собою махровое полотенце. Умылся холодной водой до пояса, кряхтя, все же было прохладно, но растерся полотенцем. Потом почистил зубы, и сделал интенсивную тренировку, наслаждаясь ощущением здорового, крепкого и молодого тела, с хорошей мышечной реакцией. Тут как нельзя, кстати, в голову пришла мысль, и такая, что он ее радостно озвучил самому себе:

— А не устроить ли кремлевским старцам головоломку с точным прогнозом футбольного чемпионата в Аргентине и итогам Олимпийских игр. Будет им спортивный тотализатор — пусть задумаются, откуда столь точная информация, причем предварительная. Суета вокруг Боливара точно начнется, особенно если добавить, кто из них в этом июле в ящик сыграет! Тут уж точно до задницы всех пробьет!

Павел засмеялся, представив лица членов Политбюро, что сейчас считали себя всемогущими, не зная, что всего за шесть лет их «поголовье» резко сократится в результате массового «падежа». И тогда им на смену придут более молодые товарищи, которые совсем не «товарищи», а «казачки засланные», которые с несказанным удовольствием развалят великую державу. Сами развалят, изнутри — ведь в сорок пятом всем капиталистам стало ясно, что интервенцией «снаружи» победить нельзя.

Зайдя в дом, Павел воткнул в розетку вилку электрочайника, распутав шнур. Помыл пепельницу, убрал ее с сигаретами и водкой в шкаф — предаваться пагубным привычкам, тем более с утра, желания не имелось. И вынеся из своего закутка гладильную доску с утюгом, принялся за работу. Вначале выгладил белье, простое и незамысловатое, вызывающее улыбку. Представил какие новшества можно внести в бельевой репертуар, и какой ажиотаж среди «прекрасной половины» населения огромной страны это вызовет. Моментально сделал мысленную зарубку — идея показалась ему стоящей более внимательного рассмотрения.