Античная лоция Черного моря - Михаил Агбунов

Вот что интересно узнать: если предположить, что дно Эвксинского Понта было ниже дна Пропонтиды и моря, следующего за Пропонтидой, до того как открылся проход у Византия, то что же препятствовало наполнению Эвксинского Понта водами рек, все равно было ли оно прежде морем или просто озером больше Меотиды? Если это так, то я спрашиваю дальше: разве не верно, что уровни воды Эвксинского Понта и Пропонтиды были такими же, что (пока они оставались одинаковыми) эти моря нельзя было заставить прорваться и вытекать в силу равного сопротивления и давления; но когда уровень внутреннего моря стал более высоким, то излишек воды прорвался и вытек из него. И разве не в этом причина слияния внешнего моря с внутренним и образования одинакового уровня (все равно было ли последнее первоначально морем или когда-нибудь озером и позднее морем) в силу смешения с внутренним морем и его преобладания? Ведь если и в этом со мной согласятся, то теперешнее течение будет таким же, но причиной его не будет являться более высокое или наклонное дно моря, как это утверждает Стратон… Вообще сравнение моря с реками совершенно противоречит физической науке: ведь реки текут вниз по наклонному руслу, тогда как море не имеет наклона. Течение в проливах объясняется другой причиной, а не тем, что наносы речного ила заполнили глубокие места в море. Ведь наносы образуются у самых устьев рек, например так называемые Груди в устье Истра, Скифская пустыня и Салмидесс (где и другие бурные потоки содействуют образованию наносов); песчаное низкое устье Фасиса и топкое побережье Колхиды; устье Фермодонта и Ириса, вся Фемискира, равнина амазонок и большая часть Сидены“ (I, 3, 5–7).

Как мы видим, древнегреческие географы пытались решить важные вопросы геологической истории Черного моря, причины течения, появления прибрежных мелей и т. д. Но в то время наука не располагала всей суммой знаний, необходимых для правильного решения этих проблем. И поэтому античные географы абсолютизировали те или иные причины и явления. Они пришли к совершенно правильному выводу о колебаниях уровня моря, но, разумеется, не могли на той ступени развития географии выявить основную причину этого явления — изменения уровня Мирового океана, связанные с климатом. Но Страбон все же нашел одну из немаловажных причин — тектонические движения земной поверхности. Это, конечно, его большая заслуга. Стратон же пытался объяснить все разницей в уровне и глубине морей и теорией обмеления в связи с заиливанием. Эти объяснения, как показал еще Страбон, конечно, не соответствуют действительности. В сообщающихся морях практически нет существенной разницы в уровнях. Здесь наблюдается лишь минимальная разница, связанная с отгонно-нагонными явлениями, притоком, течением и т. п. А заиливание, разумеется, также не играет почти никакой роли в изменении уровня моря.

В этой связи интересно познакомиться с рассуждениями Полибия, который также придавал огромное значение накоплению осадков в Черном и Азовском морях. Это заиливание, имевшее якобы гигантский размах, было, по его мнению, одной из причин течения в Пропонтиду: „Вследствие впадения в сказанные бассейны многих больших рек из Азии и еще более многочисленных и многоводнейших из Европы переполняемая ими Меотида течет через устье в Понт, а Понт в Пропонтиду… Беспрестанное течение воды из Меотиды и Понта обусловливается двумя причинами: одна из них, непосредственная и для всех очевидная, состоит в том, что вследствие впадения многих вод в бассейны определенных размеров в них постоянно набирается все более и более влаги, которая при отсутствии всякого истока должна была бы, прибывая, постоянно занимать все большее и большее пространство водоема, а при существовании истоков избыток постоянно прибывающей и увеличивающейся воды должен постоянно вытекать и уноситься через существующие устья. Вторая причина состоит в том, что вследствие внесения реками после сильных дождей в названные водоемы отовсюду большого количества ила вода, вытесняемая образующимися наносами, постоянно поднимается и уносится тем же способом через существующие истоки. А так как наносы и приток воды из рек совершаются непрерывно и постоянно, то и изливание воды через устья должно происходить непрерывно и постоянно“ (IV, 39). Здесь Полибий приводит, так сказать, теоретические предпосылки.

Затем он излагает свою теорию обмеления: „Мы утверждаем, что Понт издревле и поныне заносится (илом), а со временем и Меотида и он будут совершенно занесены, если, конечно, в этих местностях останутся те же природные условия и причины заноса будут действовать постоянно. В самом деле, так как время бесконечно, а эти водные бассейны повсюду имеют свои пределы, то очевидно, что даже при ничтожных наносах они с течением времени будут совершенно наполнены… Если же наносы будут совершаться не в ничтожном количестве, а в очень большом, то наше предсказание исполнится не в отдаленном будущем, а вскоре. Это, очевидно, и происходит на самом деле. Занесение Меотиды представляет уже осуществившийся факт; глубина ее в наибольшей части достигает только пяти или семи оргий (т. е. 8,9— 12,5 м; оргия — сотая часть стадия, а стадий Полибия равен, как уже говорилось, 178 м), почему и плавание по ней уже невозможно для больших судов без лоцмана. Быв первоначально морем, слившимся в одно, как единогласно свидетельствуют древние, оно теперь представляет собою пресноводное озеро, вследствие того что морская вода вытеснена наносами и вода впадающих рек получила перевес. Подобное случится и с Понтом и даже уже происходит в настоящее время, но вследствие огромной величины водоема не слишком заметно для большинства; однако для наблюдающих даже не особенно внимательно это явление заметно и теперь“ (IV, 40). Такова суть теории Полибия. Далее он пытается для большей убедительности проиллюстрировать ее конкретным примером. Что же это за пример?

Для наглядного подтверждения изложенной теории привлекается крайне интересная отмель под названием Стефы, т. е. Груди, которая уже фигурировала в полемике Страбона со Стратоном: „Так как Истр, протекая по Европе, впадает в Понт несколькими устьями, то перед ним на расстоянии дня пути от материка образовалась коса почти в тысячу стадий длиною из наносимого устьями ила; моряки, плывущие еще по открытому морю в Понт, иногда ночью незаметно набегают на нее и разбивают корабли; эти места моряки называют Грудями. Тот факт, что этот нанос образовался не у самой земли, а выдвинулся далеко в море, обусловливается, нужно думать, следующею причиною: пока приносимые реками воды вследствие силы своего стремления берут перевес над морскими и отталкивают их, до тех пор отодвигается и земля и все приносимое течением и не может прямо остановиться и осесть. Но как только течение уничтожится вследствие глубины и обилия морской воды, тогда приносимый ил, естественно, уже останавливается и оседает книзу. Вот почему наносы могучих больших рек оседают вдалеке, а места, ближайшие к материку, остаются глубокими, тогда как небольшие и тихо текущие реки образуют отмели у самых устьев“ (IV, 41). Вопрос об этой отмели вызвал много споров и дискуссий. Найдена она была с помощью палеогеографов. А пока ознакомимся до конца с рассуждениями Полибия.

Заканчивая свое изложение, античный географ обосновывает этот прогноз относительно дальнейшей судьбы Черного моря: „Поэтому не следует удивляться тому, что столь многие и столь огромные реки, постоянно текущие, производят вышеописанные явления и могут, наконец, занести Понт… Что это действительно случится, доказывается следующим явлением: насколько ныне Меотида преснее Понтийского моря, настолько же Понтийское ясно отличается от нашего. Отсюда ясно, что, когда пройдет времени во столько раз больше того, в которое произошло занесение Меотиды, во сколько один водоем больше другого, тогда и Понт сделается мелководным, пресноводным и болотистым подобно Меотийскому озеру. Впрочем, нужно думать, что это случится тем скорее, чем сильнее и многочисленнее течения впадающих в него рек“ (IV, 42).

Но прогноз Полибия, как мы видим, не подтвердился. Ничего подобного с Черным морем не случилось. Полибий, конечно, фантастически преувеличивал процесс осадконакопления. Отсюда и несбывшиеся предсказания.

Однако теория обмеления основывалась не на голой фантазии античных географов. Дело в том, что во второй половине I тысячелетия до н. э. черноморское побережье действительно было очень заиленным. И это, конечно, не могло пройти мимо внимания ученых. Но причина появления этих илов не в обильном осадконакоплении, как считали Стратон, Полибий и другие географы, а в понижении уровня Черного моря. „Ведь именно на это время приходится фанагорийская регрессия, в результате которой везде обнажились прибрежные илы, обмелели лиманы. Обмелело и Азовское море. Аристотель в своем труде „Метеорология“ приводит об этом конкретные сведения: „Даже побережье Меотийского озера вследствие речных наносов настолько увеличилось, что ныне входят туда для работы суда гораздо меньшей величины, нежели 60 лет тому назад; из этого легко сообразить, что и оно, подобно многим озерам, первоначально обязано своим происхождением рекам и что в конце концов ему суждено всему высохнуть“ (I, 14, 29). Это сообщение имеет особую ценность. Оно свидетельствует о том, что во второй половине IV в. до н. э., когда были-написаны эти строки, фанагорийская регрессия еще продолжалась и Азовское море стало намного мелководнее, чем 60 лет до этого. Этим мы получаем важное доказательство для уточнения кривой изменения уровня Черного моря.