Жребий брошен - Андрей Константинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну так мы за этим к вам и пришли!!!
Похоже, следователь был уже близок к тому, чтобы взорваться, и Мешок поспешил перевести огонь на себя:
– Александра Яковлевна, поймите…
– Я уже 70 лет Александра Яковлевна!.. Безопасность! Вы бы лучше на улицах безопасность обеспечили! Тогда бы и охранять никого не пришлось.
– Александра Яковлевна, у вас есть мобильный телефон?
– Сроду не было. У меня, думаешь, что, пенсия сто тысяч? Мне и за обыкновенный-то, городской, такие деньжищи выкладывать приходится… Чтоб их там всех черти к себе прибрали, чубайсов этих!
– Понял, мобильного не имеется. В таком случае мы поступим следующим образом, – Мешок достал из кармана визитку и брелок с КТС. – Вот здесь телефон нашего дежурного. В случае необходимости… Ну, скажем, при возникновении экстренной либо просто какой-то нестандартной, скажем так, ситуации, сразу звоните – в любое время дня и ночи ваш звонок будет принят. А вот это… брелок тревожной сигнализации. С этой минуты всякий раз, когда будете куда-то выходить из дома, обязательно берите его с собой. Достаточно нажать красненькую кнопочку… вот здесь… и мои сотрудники примут сигнал и оперативно прибудут туда, где вы находитесь.
Старуха недоверчиво повертела брелок в руках и замотала головой:
– Не, не возьму.
– Почему?
– А вдруг где оброню-потеряю? Мне ж потом до конца жизни не рассчитаться.
– Александра Яковлевна! Ну что вы в самом деле?! – страдальчески запричитал Мешок. – Потеряете – и черт с ним! Выпишем вам новый, такой же.
– Что, тоже бесплатно?
– Абсолютно.
– Ну-ну, – скептически глянула на него старуха. – У нас вон медицина для блокадников тоже, говорят, бесплатная. А как пойдешь в поликлинику: за то – плати, за сё – обратно плати… Да ладно, ты особо-то брови не гни. Я ж не дура, понимаю каково тебе, молодому, красивому, стоять тут и со вздорной старухой разговоры разговаривать.
– Ну зачем вы так? Напротив, вы мне весьма…
– Не юли. Не люблю… Ладно, давай сюда свою штуковину. Какую, говоришь, тут кнопку нажимать?..
– ….Ай спасибо тебе, Олежек! Вот удружил, так удружил! – саркастически усмехнулся Мешок, выходя вместе со следователем из провонявшего кошками подъезда.
– А что я? Я ж не сам эту хреновину замутил, – виновато пожал плечами Викул. – Во избежание ненужных эксцессов приказали обеспечить, привлечь вас.
– Опять же, дабы задницу свою в случае чего прикрыть…
– Ну и это само собой. Понимаешь, Андрюх, Демичева, она ведь, по сути, единственный свидетель. Все остальные в полный отказ пошли: либо – типа, вообще ничего не видели, либо – что-то такое видели, но, кто конкретно ударил Лелюка, опознать не берутся. Дескать, все горцы на одно лицо, как тут запомнишь. Ясен пень – кому нынче охота заморачиваться?.. В общем, если вдруг и старуха в отказ пойдет – глухо дело. Ибрагимов вполне соскочить может…
Они подошли к машине, и Мешок требовательно побарабанил пальцами по стеклу. Задняя дверь приоткрылась, и из нее высунулась голова Джамалова:
– Чего-то вы долго. Всё? Едем?
– Кто едет, а кто и пешочком, на своих двоих.
– Не понял? Это вы, часом, не на меня намекаете?
– В чем в чем, а в интуиции тебе не откажешь, – усмехнулся Мешок. – Двинешься сейчас на Кузнечный… Да ладно, не криви морду, тут рядом… Пойдешь на фруктовый ряд, отыщешь там Алекпера Магерранова.
– На фига?
– Проведешь профилактическую беседу на предмет нашей героической старушки. Чтоб больше не обижали. А заодно поводи жалом: что там, к чему и как… Всё, Ильдар, давай, сворачивай свои игрушечки. А то уже в глазах шарики бегают…
* * *Отдельческий банкет по случаю проводов на пенсию начальника «карманного» отдела подполковника Золотова клонился к закату. Была та стадия вечеринки, когда народ неминуемо распадается на кружки по интересам: кто-то продолжает звероподобно напиваться, кто-то ударился в пьяные дискуссии «за державу и профессию обидно». Немногочисленные, в основном пришлые, женщины (канцелярия, секретариат, бухгалтерия) все до единой были мобилизованы под медленный танец. Под грустнейшую балладу Тома Уэйтса именинник танцевал с Ольгой. И за весь вечер то был едва ли не единственный шанс поговорить по душам.
– …Олька, до меня доходят крайне странные сигналы. Вроде как ты рывок совершить задумала, а?
– Что, Ирка нашептала? – недовольно оглянулась Ольга на танцующую в паре с Игорем секретчицу отдела.
– Ты же знаешь – я своих источников не сдаю… И тем не менее: что ты имеешь мне сказать? По вышеозначенному поводу?
– Есть такие мысли, Василь Саныч. Пока лишь в форме протокола о намерениях. Но есть.
– А с кем протокол?
– С самой собой.
– Это хужее. Поделишься?
– Не сегодня. Обстановка – немножечко не та.
– Э-эх, вечно у нас так, – вздохнул Золотов. – За жизнь поговорить – времени нет, обстановка не та. А вот как выпить за нее, окаянную, – это всегда пожалуйста. В любой обстановке. Не считаясь со временем.
Золотов обвёл взглядом гуляющий народ: помимо замполича и Ирины рядышком топтались еще две танцующие пары. У этих, судя по интимной тесноте объятий, сегодня ночью явно намечалось «романтическое продолжение». Не рассчитав свои силы, на диванчике кемарили оперуполномоченные Андреев и Якивчук. Остальная публика продолжала кочегарить: либо шумно и просто так, либо – тоже шумно, но с «философским подтекстом». Среди последних заметно выделялись Степан и новый начальник «карманников» Антон Николаевич Маклаков. В данный момент оба были заметно выпивши. Но если Маклаков вполне себе держался (что даже странно, при его-то субтильности), то вот Степана заметно штормило. Василий Александрович невольно прислушался к их диалогу…
– …Ещё принц Фроли… Флериз… короче, какой-то там «…зель» говорил: беря на себя миссию правосудия, где-нить да нарушишь закон! – рубанул ладонью воздух Степан.
– Вот! Это-то меня в вас… здесь я в общем, так сказать, плане… в вас, в оперативных работниках, и пугает. Никогда не надо брать на себя чужих миссий. Ты опер?
– Я? – чуть оскорбившись уставился на Маклакова Степан. – Я – да!
– Вот и оперируй! И никаких лишних миссий на себя не бери. Тем более миссий чужих. Иначе – недолго и надорваться.
– То есть ты по жизни не надрываешься?
– Руководству, Стёпа, надо говорить «вы», – назидательно произнес новый босс. – Сегодня можно, но если услышу подобное завтра – накажу.
– Премного благодарен за предупреждение. Надо будет перед сном «Кодекс профессиональной этики сотрудника милиции» перелистать. Освежить ключевые моменты…
– Не передергивай! – поморщился Маклаков. – А что касается «миссии правосудия», она, так же как и миссия Тома Круза, в принципе невыполнима. Улавливаешь почему?
– Не-а, – честно признался Степан.
– Вот поэтому ты – простой опер, а я – твой начальник… Диалектика! Это тебе не наркотов с трамваев ссаживать…
– А ты сам-то хоть одного ссадил?
– А я, брат, не для того Академию МВД заканчивал, чтобы на трамваях кататься. Кесарю – кесарево. Такая вот, опять-таки, диалектика!
Степан обновил стакан и недовольно парировал:
– Мы диалектику учили не по Гегелю!
– Глубоко! Но все равно – мелко плаваешь, Стёпа.
– И почему же это мелко?
Маклаков отставил рюмку, с некоторым усилием поднялся и покровительственно-снисходительно потрепал опера по плечу:
– Думай! Тебе же голова дана не только для того, чтобы в свисток свистеть. Я вот сейчас пойду, отолью. А ты – думай. Вернусь – доложишь свои соображения…
Чуть покачиваясь, новая метла вышла из кабинета, а рассерженный Степан рывком маханул стакан и вполголоса выругался…
…Оказалось, что не один только Золотов исподволь наблюдал за этим теологическим спором. Василий Александрович невольно заглянул Ольге в глаза и прочитал в них примерно следующее: «Вот с такими животными мне придется работать дальше. Причем один из них – мой новый начальник. Так какие еще у вас могут быть вопросы относительно моего рывка?»
– Можешь ничего не объяснять, – нахмурился Золотов, – я знаю, о чем ты сейчас думаешь.
– Я думаю о том, что с Антоном Николаевичем мы, похоже, не сработаемся.
– Здесь ты, пожалуй, права. Человек явно страдает воинствующей неадекватностью… Но, знаешь, Олька, как раз именно такие вот люди Системой самые востребованные. Так что он у вас долго не задержится – попрёт наверх. Главное, чтобы после его ухода от отдела не осталось дымящихся руин.
Том Уэйтс распелся не на шутку – его хриплая баллада длилась уже больше пяти минут, так что Ольга и Золотов все еще продолжали танцевать. Боковым зрением Золотов увидел, как Степан, опрокинув еще один стакан, с трудом поднялся и, бубня себе что-то под нос, вышел из кабинета.
