Проделки русской мафии, или Стечение обстоятельств - Татьяна Антоновна Иванова

— А ведь и впрямь, почему я об этом не подумала? — опомнилась Маланья. — Анька вполне может сейчас быть в Москве! Хотя вряд ли! Дело в том, что ее подруга была беременна, и из частых переговоров по телефону, Маланья знала, что та безвылазно торчит на даче. Правда, шансов на то, чтобы ее не застать, тоже было немало. Ну, например, Аннушка могла отправиться к врачу в женскую консультацию, или просто по каким-то другим, неотложным делам в город, и там переночевать в квартире, как знать!

Маланья решила позвонить подруге, но вовремя опомнилась.

— Время пять утра! Зачем ее будить так рано? Уж если она на даче, пусть поспит хотя бы еще некоторое время, до того момента, пока я приеду!

И тут Маланья вспомнила, что у нее нет мобильника.

— Ну, я даю! У меня ж его Леха забрал! — и она покачала головой, сетуя на свою забывчивость. А если Ани все же нет? — промелькнуло сомнение, — зачем тогда ехать? — Да, ладно, доеду, тут все равно уже недалеко!

Приняв такое решение, она немного успокоилась, однако второй волной, накатившей на нее после извержения всяческих проклятий, ругательств и негодования, стало плаксивое бессилие, несовладание с расстройством, наступающее обычно после стресса, держащего человека в напряжении. На глаза накатили слезы, застилающие дорогу расплывчатой пеленой, а нос надоедливо зашмыгал.

— Ну, здрасте, приехали! — устыдила себя Маланья. Однако невзирая на это, слезы заволокли ей глаза еще больше.

Она свернула на обочину и остановилась. Ей надо было передохнуть, выплакаться для облегчения!

— Эх, сейчас бы в самый раз выпить коньячку, да очутиться в какой-нибудь веселой компании, чтобы сбросить с себя всю эту саднящую душу грязь! — подумала она, и, высморкавшись после очередного плаксивого прилива, схватилась за ключ зажигания, отправившись дальше.

И вдруг ей совсем расхотелось ехать к Ане Кудриной. Маланья вспомнила их последние разговоры по телефону, в которых Аня беспрестанно жаловалась на свое тяжелое беременное положение, на одолевающий ее токсикоз, на отечность ног, на невозможность спать то на боку, то на животе, как она любила.

— И ведь сейчас начнется то же самое! — подумала Маланья. А эти Анькины жалобы, доходящие до занудства, никоим образом не годились в этот момент для настроения Маланьи.

— Нет! — решительно сказала она себе. — К Кудриной я не поеду! Надо вернуться в Москву и отправиться к Нюрке. Слава, конечно же, найдет ее там при желании, но и пусть. Она пошлет его ко всем чертям! А с Нюркой они закатятся в кафешку, выпьют коньячку, поболтают по душам! Благо, что сегодня суббота и ей не надо на работу!

В это время в зеркале заднего вида промелькнула машина, заставив Маланью боязливо вздрогнуть и присмотреться к ней повнимательней.

— Боже мой, это… это же БМВ! — испугалась она, и сердце у нее упало.

— Но, как они смогли ее вычислить? Да, нет, этого просто не может быть! Это не их машина! Что за глупости приходят ей в голову?! Хватит уже вздрагивать. Эти Севины олухи не могли даже предположить, в каком направлении она уехала! Уж если им и вздумалось ее искать после исчезновения, то они наверняка отправились бы к ней домой. А может, и вообще никуда не отправились! Ведь весь этот спектакль с ее выигрышем, самая настоящая дурь, только и всего! Сева уже давно на нее поглядывал, желал до слюноотделения, и наконец придумал невесть что на пьяную голову! А протрезвеет, — опомнится, еще и извиняться будет! И вообще, во всей этой истории нет никакой доли серьезности, кроме куража пьяных мужиков! Так, что, нечего тут вздрагивать!

БМВ, между тем, приближалась, а Маланья в этот момент как раз подъезжала к тому месту, где ей следовало свернуть к дачному поселку Ани. Однако она, гонимая тревогой, проскочила поворот, не сбавляя скорости, и понеслась дальше сама не зная зачем. БМВ поддала газу, настигая ее Пежо, и Маланья напрягая зрение, даже взглянула на номер, который в этот момент был хорошо виден в зеркале заднего вида. — И зачем? — тут же спросила она у себя. — Можно подумать, что она запомнила хоть один номер из тех двух БМВушек, которые окружили ее у казино по распоряжению Севы, и теперь смогла бы определить та это машина или нет! БМВ, между тем, обогнав ее ПЕЖО, пронеслась мимо.

— Ну, вот и чудненько! — обрадовалась Маланья, — это не по мою душу! Никому я не нужна, и слава Богу!

Она замедлила скорость, развернулась, и, ободренная изменением своего решения по поводу Ани Кудриной, покатила обратно в Москву.

Маланья не проехала и пяти километров, как увидела мужчину, лежащего ничком на дороге. Причем, лежал он таким образом, что объехать его было невозможно. Надо было непременно сбавить скорость и свернуть на обочину. В этих Звенигородских местах дороги были узкие, и мужчина, лежащий посередине шоссе, да еще поперек, оказался настоящей преградой.

Маланья, вскрикнув, резко притормозила, и, приблизившись к мужчине, с ужасом заметила, что тот шевелится.

— Господи! — воскликнула она, и принялась осторожно его объезжать по обочине.

Как только мужчина оказался сзади, Маланья тут же надавила на газ, в первый момент ничего так не желая, как скрыться. Однако во второй в ее подсознание вклинились наблюдения, заставившие отметить, что мужчина был хорошо одет! На нем была рубашка от Кардена, — сомнений быть не могло! Маланья сходу уловила неповторимый, характерный по стилю, знакомый ей карденовский признак, да и брюки его были явно не от большевички! Маланья работала в международном центре торговли, и уж чего чего, а отличительных признаков хорошей одежды она там насмотрелась вдоволь! Лица мужчины она не видела, но вспомнила, что волосы у него были темные, густые, не короткие, — а главное, — отметила Маланья, — они были чистые, ухоженные!

Одним словом, на дороге лежал не какой-нибудь пьяный бомж, а приличный мужчина, хотя, по части приличий судить, таким образом, вовсе не стоило бы!

— Его наверное сбила та БМВ, которая только что меня обогнала, — подумала Маланья в следующий момент.

— Конечно! Не зря же она неслась с такой скоростью, водитель явно пытался поскорей скрыться с места преступления! И потом, Маланья только что сама проезжала это место, и дорога при этом, была абсолютно пустой! Господи! А я то? Что же я делаю?! — со стыдом подумала Маланья. — Ведь он шевелился! Вот трусость проклятая! Человека, можно сказать, на