Улыбка незнакомца (СИ) - Соболевская Наталья

Сам чуть не уснул, пока Эдуард Арнольдович добрался до нуля.

Или Ника великая актриса, или она и правда уснула. Поза стала более размякшей, лицо безмятежное, а дыхание ровное и глубокое.

— Ника, где вы сейчас? — бесстрастно прозвучал голос мужчины.

— На пляже, сквозь пальцы пропускаю горячий песок и смотрю, как поблескивает вода под лучами солнца.

— Это замечательно, а чем вы занимались час назад?

— Изучала папки на своём ноутбуке, ела булочку и запивала её какао.

— Вам понравился напиток?

— Нет, слишком сладкий.

— Вероника, а теперь отмотаем время ещё назад и посмотрим, что вы делали месяц назад.

Девушка нахмурила лоб и сжала кулачки.

— Я не вижу.

— Вероника, ничего страшного. Всё замечательно. Вы молодец. Постарайтесь рассказать, что вы почувствовали, когда очнулись в больнице.

— Больно! — почти выкрикнула Ника. — Сильно ноет голова, и тело ломит. А ещё я слышу мужчину, он назначает мне какие-то препараты, а после стало неприятно в области внутреннего сгиба локтя. Вдобавок, под ухом методично и надоедливо что-то пищит. Звук раздражает, а рука не поднимается, чтобы его выключить.

— Умница, — похвалил врач девушку. — А как вы себя чувствовали на следующий день?

— Лучше, — ответила Ника и улыбнулась. — Особенно, когда в палату пришёл Ярослав, вообще боли не было.

У-ух ты, а поподробней!

— Теперь вспомните самый счастливый момент вашего детства, — обломал меня доктор и опять попытался вернуть девушку в прошлое.

Ника вся сжалась, задержала дыхание и замотала головой.

— Не могу! — измученно выдохнула она, и доктор, взглянув на меня, пожал плечами.

— Вероника, я сейчас посчитаю…

Эдуарду Арнольдовичу не удалось пробиться в прошлое, и он, по всей видимости, решил вынуть пациентку из состояния гипноза, но я не позволил, выставив ладонь, запретил.

«Расспросите о последних двух неделях. В деталях», — черкнул я на листке бумаги и сунул Фергану новую задачу, тот одарил меня понимающим взглядом и кивнул.

— Вероника, вы сказали, что когда в палате находился Ярослав Павлович, вам было хорошо, и вы не чувствовали боль. Почему?

— Не знаю, но когда рядом Яр, мне не до чего нет дела кроме него. Сердце при его виде замирает, а если он случайно меня коснется, то дух перехватывает. Я потом ещё долго его тепло на теле ощущаю. Ярослав добрый, заботливый, безумно красивый, сильный. Но я постоянно переживаю, что ему наскучит меня опекать, и он больше никогда не придёт.

Отдаю себе отчёт, что есть вероятность, что Ника лежит и придуривается, а лыблюсь во весь рот как мальчишка. Ликование — вот что я сейчас чувствую, а не должен.

Эдуард Арнольдович потянулся к столу, взял карандаш и написал на листке.

«Достаточно?»

«Нет», — крупными буквами ответил я, тут же разблокировал мобильный и включил диктофон.

А что такого, Ника сама разрешила записывать.

Доктор задавал вопросы, и девушка тешила моё самолюбие как никто другой. Соловьём пела мне дифирамбы. Притворяется Вероника, что попала под воздействие гипноза, или нет, я в любом случае в выигрыше. Не притворяется, значит, я ей искренне нравлюсь. Притворяется — её никто не заставлял мной так восхищаться, могла бы и вежливыми фразами о благодарности отделаться. Расцениваю её слова как призыв к активным действиям и намёк на то, что пора бы нам завязывать с платоническими отношениями.

Вероника

Распахнув глаза, я резко села и не понимаю, удалось Эдуарду Арнольдовичу ввести меня в транс или нет.

Огляделась, все на прежних местах: доктор на стуле для посетителей напротив дивана, Ярослав облокотился на край стола и какой-то уж он слишком довольный, прямо светится.

Наверное, получилось, вот Койдан и радуется.

— Ну как? — суетливо надевая обувь, поинтересовалась я.

— К сожалению, результат ноль. Вы ничего не вспомнили, — развел руками доктор. Дальше он привёл какие-то научные факты, которые прозвучали скорей как оправдание, чем как объяснение. Если честно, из-за обилия специфических слов я ничего не поняла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Расстроилась, а я такие надежды на гипноз возлагала. Снова глянула на Ярослава. По-прежнему улыбается. Спрашивается, чему?

— А запись можно послушать? — попросила я, и тут врач меня удивил, с застывшим на лице немым вопросом он развернулся к Ярославу.

Он что, у него разрешение спрашивает?

— Эдуард Арнольдович, будьте добры, включите диктофон, — строго потребовала я.

Никто не кинулся тут же исполнять мою просьбу и нажим в голосе не помог, доктор мялся, вертел в руках диктофон, а после и вовсе его в карман пиджака спрятал.

— В чём дело? — разозлилась я, причем претензию адресовала Ярославу, он тут всем рулит.

— Ни в чём, — пожал плечами Койдан и распорядился. — Доктор, что же вы медлите, Нике не терпится, не заставляйте барышню ждать.

Яр ещё фразу не успел закончить, как запись пошла.

Врач задавал вопросы, а я отвечала каким-то странным чужим голосом, но ничего криминального. Это я так думала, пока речь о Ярославе не зашла, и из меня не посыпались откровения.

— Выключите, — с полыхающими щеками от смущения, простонала я. Теперь поведение доктора очевидно, он просто меня оберегал от неловкой ситуации.

Ярослав поблагодарил Эдуарда Арнольдовича, они пожали друг другу на прощание руки и когда Ферган уже схватился за ручку двери, чтобы уйти, я тихо буркнула:

— Сотрите, пожалуйста, запись.

— Как скажете, желание пациента - закон, — мужчина при мне достал диктофон, нажал пару клавиш и изрёк: — Готово.

— Спасибо, — пряча глаза в пол, поблагодарила я.

— Ника, Ника, — с наигранным осуждением покачал Яр головой, когда доктор оставил нас одних. — Что же ты так раскраснелась, мы не чужие, ничего постыдного ты не сказала. Наоборот, мне было страшно приятно.

Да? А я теперь в глаза тебе год не отважусь смотреть, все мысли с потрохами сдала, словно в душу к себе позволила заглянуть. Хорошо, что до конца не дослушала, а то сквозь землю бы провалилась.

Глава 7

Ярослав

Или кругом одни шарлатаны, не умеющие работать и незнающие дело, которым занимаются, или Ника не врёт. Все специалисты, что осматривали Одинцову, хором твердят - амнезия настоящая с вероятностью 90 процентов. А куда девать оставшийся десяток сомнений? Она и так меня один раз ох как круто облапошила, сначала очаровала, а потом развела.

Снова включил запись Вероникиного сеанса, уже со счёта сбился, сколько раз я её прослушивал, как минимум шесть, а рука стереть не поднимается. Маньяк я слуховой. И так понимаю, останавливаться не собираюсь.

Навострил ухо, если не ошибаюсь, Ника вышла из спальни. Ага, наверное на кухню пойдёт, ужинать-то она отказалась, а голод не тётка.

Мне, кстати, тоже на кухню не помешает наведаться, в горле пересохло, страсть, как пить хочется.

Подождал минуты три и спустился на первый этаж. Нику застал возле раскрытого холодильника, она набирала еду.

— И мне что-нибудь прихвати, — хохотнул я. Ника всем телом вздрогнула и от испуга уронила на пол кусок буженины и сыр.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ой, я думала, все уже спят, — приложив руку к груди, выдохнула Одинцова.

— Вижу, поэтому в одной майке и труселях по дому разгуливаешь?

Я, конечно, немного преувеличил, скорей в шортах, но очень коротких.

— Это пижама, — оглядев себя, надула девушка губки.

— Согласен, но её верх надет на голое тело. Прости, но соски просвечивают. И сей факт меня бы порадовал, не разрешай я работниками при необходимости и во время ночных смен перекусывать на кухне.