Тихий конец света - Алексей Погорелый

— Тоже обереги? — кивнул он на руки Данила.

— Тут много чего. У каждого знака свой смысл и предназначение.

— А мой что предназначает?

— Пока ничего.

— Будет какое-то испытание? — шутя, спросил Матвей.

— Нет. Все произойдет само собой. Или не произойдет. Давай перекусим, — Данил закопал в золу сырую картошку. Разложил на полотенце овощи, хлеб, колбасу и сделал над едой несколько крестообразных движений лезвием ножа. Когда парни ополовинили литровую бутылку водки, Данил ушел к машине, позвонить начальству.

— Ты только от очага далеко не уходи, — попросил он Шувалова, — через час вернусь.

Матвей выпил еще и решил размять ноги. В сплетавшихся кронах деревьев не было слышно никакого движения. Сколько не прислушивался Матвей, он не мог различить признаков жизни ни птиц, ни мелких зверушек. В траве не стрекотали сверчки и кузнечики, его даже ни один комар не укусил. Матвей подбросил сухих веток в костер и, когда он разгорелся, положил на огонь пучок свежей травы, которая сразу задымила. Сделав своеобразный ориентир на месте стоянки, он прошел шагов двадцать и, продравшись через кустарник, вышел на огромную поляну правильной овальной формы размером с футбольный стадион.

— Ни хрена себе, — удивился Матвей, оглядывая окруженный гигантами-дубами луг. Матвей вышел на центр поля и улегся в траву. «Надо почаще выезжать на природу», — подумал он, глядя на мерцающие звездочки в еще светлом небе и вдыхая полной грудью густой аромат трав.

Очнулся Шувалов от неудобства в животе и почему-то вниз головой. По ходу, его нес Данил, перекинув через плечо, как мешок с картошкой.

— Поставь меня на место, — выдавил Матвей.

Данил остановился и установил Шувалова на ноги. Тот сразу упал в траву.

— Как себя чувствуешь? — спросил Данил с довольной улыбкой.

— Нормально, — зевая, ответил Матвей, — выспался так хорошо.

— Выспался, говоришь? Ты на руки свои посмотри. Руки были покрыты рубцами, как будто по ним стегали плеткой, их покрывала зелено-красная липкая корка, а под ногти набилась земля.

— Это че такое? — ошарашено выдавил Матвей.

— Ты нож покажи.

Матвей достал из кармана складной швейцарский нож. Острие лезвия откололось, и было испачкано той же зелено-красной жидкостью.

— Я случайно никого не убил? — перепугался Матвей.

— Морок разве что. Да и то вряд ли, — спокойно ответил Данил. — Идем к огню, умоешься.

Шувалов обмыл руки и торс. Липкая субстанция никак не хотела сходить с кожи.

— Смотри сюда, — сказал Данил, протягивая Шувалову зеркало на уровне груди. Наколка, набитая Никифором, приобрела рельефную форму. Некоторые линии вдавились в кожу, другие же выдавались наружу, создавая в общем виде, объемный рисунок.

— Теперь у тебя Знак Защитника, оберег и помощник, — сказал Данил. — Не чешись первое время. А потом научишься понимать, что он тебе говорит.

— Кто говорит?

— Знак.

— И кто это сделал? — возмутился Матвей.

— Духи Рода. Ты прошел испытание. Только они сделали так, чтобы ты ничего не помнил. Твою нервную систему берегли, — усмехнулся Данил.

— А меня спросить они не забыли? Может я не хотел в их род вступать!

— Дурак. Ты с рождения в Роде. И Защитник с рождения. Не знаю, почему тебя раньше не посвятили, но на все есть причины, — спокойно произнес Данил. — Есть хочешь?

— Хочу, — начал успокаиваться Матвей, — есть хочу, пить хочу, все хочу.

Утром напарники убрали все следы своего пребывания на поляне, Данил не поленился выгрести золу из очага. «Субару» их приветствовала звонками мобильных телефонов.

— Где вас носит? — орал в трубку всегда невозмутимый Вячеслав Иванович. — Я уже собирался бригаду на поиски высылать!

— Проспали мы, шеф, — притворно зевая, ответил Шувалов. — Все на свете проспали.

— Вот именно! В деревне Торфяное, на сто двадцатом километре трассы, черти-что твориться. Менты нам все телефоны оборвали уже. Пулей туда.

— Есть, пулей! — гаркнул в трубку Матвей и отключился.

— Ты его достанешь когда-нибудь, — сказал Данил.

— Органически не перевариваю начальство. Это у меня еще с армии. И зачем я туда шел? — Матвей завел двигатель и аккуратно объезжая рвы и деревья, выехал из леса.

Село начиналось с кладбища. Простые, выбеленные кресты с черными табличками гармонировали с бело-черными стволами берез. Матвей снизил скорость и открыл настежь окна, прислушиваясь. Все было тихо, даже чересчур. Данил попросил остановить «Субару» возле колодца, он вышел из машины, потрогал землю, понюхал воздух и зачерпнул ладонью воду из ведра.

— Иди попробуй, — сказал он Шувалову.

Матвей засунул лицо в ведро и сделал большой глоток, освежаясь после вчерашней выпивки.

— Фу, блядь! В колодце кошка сдохла. — Матвей с отвращением выплюнул воду на пыльную дорогу и вытер губы рукавом.

— Кто-то точно сдох, но не в колодце. Ты начинаешь меняться, — одобрительно сказал Данил, — простой человек на слабый дух смерти не реагирует.

— Сколько можно меняться, — пробурчал Матвей, — я себе и такой нравился.

Данил и Шувалов медленно поехали дальше. Притормозили на перекрестке, в конце одной из улиц столпились селяне.

— Думаешь, Профессор? — спросил Матвей, поправляя пистолеты.

— Может быть.

Селяне угрюмо молчали, сжимая натруженные руки в кулаки. Они плотной стеной окружили человека в полицейской форме, судя по деревенскому загару — участкового.

— Власти из города во всём разберутся, — растопыренными руками лейтенант сдерживал толпу, — а вы расходитесь по хатам. Нечаво тут делать, нечаво.

— Служба Безопасности, — Матвей вышел из машины, показывая полицейскому красную корочку. — Два свидетеля остались, остальные по домам. Два свидетеля! — громко приказал Шувалов, видя, что толпа потихоньку рассасывается. — Стоять! Вы, женщина и ты, мужик. Как зовут!

— Колян, — пролепетал бородатый крестьянин в старой телогрейке и коричневых брюках, заправленных в кирзовые сапоги с завернутыми голенищами.

— Баба Вера, — сказала перепуганная пожилая женщина в затертом халате и домашних тапочках на босу ногу.

— Пройдемте, будете свидетелями. — Шувалов взял их под руки и насильно потащил в открытую калитку. За ним вошел полицейский, Данил прикрыл за собой калитку. Толпа растворилась.

— Что здесь, лейтенант? — спросил Шувалов.

— Убийство, — сказал усатый полицейский, вытирая пот со лба помятым носовым платком. — Он там, за хатой.

За домом, на старой груше вниз головой висели тела: мужчина в одних трусах, женщина — лицо её закрывала спавшая с бедер ночная рубашка и голая девочка лет двенадцати. У всех трупов был широкий разрез на горле. От уха до уха.

Женщина-свидетель тихо осела на землю, мужик, трясущейся рукой часто крестился.

— Заберите их, лейтенант, — глухо произнес Шувалов. — Пусть перед домом ждут. Запишите их паспортные данные.

Данил подошел к мужчине и коснулся пальцем открытого мяса на горле. Понюхал, растер между пальцами кровь.

— Около двенадцати ночи, острым, кривым ножом, кровь собрали в металлическое ведро, — сказал он, осматривая землю. Потом Данил обошел тела, потрогал их поочередно за головы, руки, осмотрел ноги. — Мужчину сначала оглушили ударом по затылку, девочку задушил кто-то с длинными ногтями, скорее всего женщина, маленькая рука. — Он поднял ночную рубашку, закрывавшую лицо женщины. — Ее долго били по лицу. Потом всех без сознания подвесили и спустили кровь.

— Зачем? — Матвей судорожно сглотнул слюну.

— Похоже на древний ритуал. Кровь, скорее всего, пили. Даёт много энергии. — Данил проводил руками вдоль тела мужчины.

— Психической энергии? — уточнил Матвей.

— Да.

Шувалов вызвал по телефону Вячеслава Ивановича:

— У нас тройное ритуальное убийство. Может Профессор поблизости. Мы идем искать, на месте оставляем мента.

— Действуйте, — сухой ответил голос.

Матвей подошел к участковому. Его загорелое лицо пошло бурыми пятнами, пот градом катил из-под фуражки.

— И что? Никто ничего не слышал? — с обвинением и злостью в голосе спросил Матвей.

— Так ведь, Васька покойный, — участковый перекрестился, — бухал сильно. Запоями бухал и Маньку, жену свою, бивал часто. Крики слышали, да думали Васька опять нажрался.

— Чужих видели в деревне? — потряс Шувалов ничего не понимающего свидетеля за плечи. — Чужие приезжали на днях?

— Нет, — дрожащим голосом ответил мужик.

— Это Фельдманы! Вурдалаки, — громким голосом запричитала баба. — Убивцы!..

— Кто такие? — резко прервал ее Шувалов.

— Жиды. Жиды, иуды, кровопивцы!

— Где обитают?

— Там, — она махнула рукой, — там за речкой.