Дом и война маркизов короны - О`Санчес

Для гномов варенье из замка было непревзойденным лакомством, любовь к нему напоминала всепоглощающую страсть… Хоггроги глазом не успел моргнуть, как в руках у каждого гнома оказалась ложка. Да, настоящие ложки, почти как человеческие, только поменьше, и не деревянные, и именно что гномьи, из металла. Хоггроги смотрел на гномов во все глаза и дивился, не скрываясь.

В замке, в зорной сокровищнице маркизов, предназначенной для увеселения гостей и для собственного познавательного удовольствия, полно всяческих диковинок, в том числе, нашлось там место и для домашней утвари гномов. Ложками этими не только варенье можно черпать, но и гранитные скалы скоблить — твердейшие, прочнейшие! А пальцы старшего гнома сминают эту ложку, словно лепесток кувшинки. Мнут и расправляют, и опять мнут. Ручки при этом — не дрожат, а трясутся!

— Смотрите же, о почтенные гномы! Крышки открываем… это малиновое… а здесь земляничное.

Обезумевшие от вожделения, гномы ринулись к доверху наполненным кадушкам, но и тут строго соблюли внутрисословные права: четверо самых старших окружили кадушку с земляничным вареньем, остальные старшины гномьего рода, те, что помладше, сгрудились вокруг малинового…

Вот… вот… вот этот важный миг, самый ответственный во всем предстоящем деле…

— Варенье без обмана — и работа без обмана! Такова мена! — Хоггроги гаркнул закрепляющее сделку условие, и гномы еще могли бы пойти на попятный, чтобы придумать какую-нибудь каверзу или уловку, это все еще было бы по гномьим правилам, без нарушений, но… варенье… Вот же оно!

Старший гном взвыл и вонзил расправленную ложку в темно-красную, ароматную, всю в округлых, с белыми крапинками, бугорках от ягодных бочков, поверхность содержимого кадушки… Сделка состоялась, и не было в ней места обману, ибо она заключена правильно, совершенно по гномьим обычаям. Ах, как краток был этот волшебный пир, как мимолетен!

Гномы отвалились от опустошенных, дочиста выскобленных кадушечек, и оглянулись: быть может, этот человеческий чурбан добавку для них приготовил?.. Но нет, ушел человек, вышел наверх из пещеры и умчался куда-то по своим никчемным делам… Да, ничего уже не обойти и не расторгнуть, сделка правильная заключена. Сполна по ней заплачено и полностью получено.

Высокородному и могущественному властителю, господину любого из уделов Империи надлежит следовать к своему государю со всем уважением, то есть в окружении многочисленных слуг и соратников. Вот и молодого маркиза ожидали на выходе из пещеры воины гвардии, пять сотен ратников, еще отцом отобранных из основного войска, выбранных тщательно, со знанием дела.

Казалось бы всех забот теперь — вскочить в седло и — галопом до самой столицы, где его ждет государь на присягу и помазание, но — рано еще, надо с гномами закончить.

Маркиз Хоггроги приказал вывалить привезенные уголь и руду на землю, согласно гномьим словам, но отнюдь не в бесформенную груду, а кучками, в два ровных ряда, чтобы к ним было удобно подбираться, загружать в корзины и тачки и уносить вон в ту едва приметную нору.

Данная плата как бы не считалась за плату… Ох уж эти гномы…

С давних времен повелось так, что люди и гномы рядом живут. И при этом считают друг друга очень, очень и очень простодушными существами! Которых обмануть — проще чем откашляться! Однако же — и это поразительно — те же люди и те же гномы считают друг друга необычайно коварными, склонными ко всяческому обману тварями! Как сии противоположные друг другу мнения совмещаются в тех и в этих — одни боги ведают, но совмещаются: уедут люди подальше от выброшенного добра, тут же выскочат гномы и бережно, до уголька, до кусочка породы, все подберут с земли, утянут в свои подземные чертоги. Древесный уголь — лучший из углей, но как раз его-то гномы готовить и не умеют. Можно пользоваться горным углем, твердым как камень, но горный уголь очень злой и лживый: здесь от него жарче нужного, а сюда, в этот угол его бывает не подпихнуть, не размельчить… В кузнечном деле от подобной неравномерности просто беда! А простодушные и глупые людишки выбрасывают лучший уголь на свете! Сами готовили-готовили, везли-везли, а сами поверили хитрости и выбросили посреди холмов! Такая глупость людская гномам в великое и выгодное удовольствие! То же и с рудой. Там, откуда люди ее берут (и ее же потом укрепляют, делают жирнее), есть пещеры, в которые гномам путь заказан, потому что в тех подземельях нафы шныряют и цуцыри охотятся, те и другие страшные гномьи враги. Люди добудут руду, в гномьи края привезут, а гномы — раз-два! — и отказались! И людишки руду вываливают, выбрасывают — а гномам-то она как раз и нужна! Иначе из чего секиру делать прикажете? Для хорошей секиры разное железо нужно, вовсе даже и не одинаковое, частью совсем даже и не железо, но людям об этом знать ни к чему…

Освободившиеся подводы предстояло вернуть домой, самим же двигаться дальше, к границам. Путь впереди долог. Как ни быстры кони, а подстраиваться надобно к самой медленной части небольшого войска, к обозу. И обоз невелик, но без него никак, ибо не во всем можно обойтись в дороге без собственных запасов. Походная кухня, походная кузня, палатки, запас еды и питья — сие обязательно и неизбежно. Был бы это военный поход к южным границам — обоз вдесятеро бы вырос, но их путь лежит сквозь безопасные и обильные имперские земли, поэтому интенданты и провианторы уже рыщут впереди, запасают и подготавливают, чтобы дружина маркиза Короны нигде и ни в чем не терпела нужды и недостатка, ни в пути, ни на постое.

Личная свита маркиза расступилась, только для него, Хоггроги Солнышко, своего повелителя, открывая путь к мечу, лежащему на земле, на расстеленной попоне. Да, перед спуском в пещеру пришлось его снять и оставить, иначе гномы, объятые страхом, и носу бы не высунули из своих нор. Гномы чутьистые, они хорошо ощущают гибельный ужас, от меча исходящий… В отличие от охраняющих меч людей, которые сомкнулись в защитное кольцо, плечом к плечу, и ничего особенного за своими спинами не чувствуют, разве что затылкам зябко…

Паж маркиза, юный дворянин Керси, встал на одно колено и на вытянутых руках подал серебряное блюдо, на блюде же лежал белый шелковый платок. Хоггроги кивком поблагодарил юношу, в правую руку взял платок, левою рукой ухватил рукоять тяжеленного меча… О ох… Больно. Ничто живое не должно касаться клинка, кроме вражеской плоти, поэтому протирать его необходимо шелковой тканью, боевой стали приятна шелковая ласка. Вот так… по всему клинку… насухо… Руке — то жарко, то как бы студено… Хоггроги, знал, что так и должно быть, пока они с мечом не привыкнут друг к другу. Уж он в последние перед отъездом дни с утра до вечера привыкал, упражнялся, и успехи велики. Меч как бы и недоволен, колюч, сердит, но уже слушается… Хоггроги отсалютовал мечом земле и небу, лихо забросил его за спину, в ножны, на ощупь подкрепив ремешком у самой гарды… Платок обратно на поднос, ногу в стремя…