Опричнина - Александр Зимин

Но если «аграрный переворот», по мнению М.Н. Покровского, совершился в первой половине XVI в., а крупное вотчинное хозяйство уже было разрушено, т. е. победа среднего землевладения была обеспечена, то опричнина как событие второй половины XVI в. теряет тогда свое значение, ибо бороться-то, собственно, надо с обессиленным уже противником. И хотя опричнина у Покровского и фигурирует как «государственный переворот, диктовавшийся объективно экономическими условиями», форма, которую нашел себе теперь этот переворот, заключалась в том, что «он должен был стать актом династической и личной самообороны царя против покушений свергнуть его и его семью с московского трона»[159].

Опричнина рассматривается Покровским в конце концов то как «акт династической и личной самообороны царя», то как учреждение, вызванное к жизни неудачами Ливонской войны, когда дворяне, неудовлетворенные в своих ожиданиях крупных земельных захватов в Ливонии, обратились к захвату боярских земель. Опричнина неожиданно оказывается переворотом, произведенным «коалицией посадских и мелкого вассалитета»[160]. Так как раздача опричных земель этим «политическим вождям помещичьего класса» (так Покровский называет опричников) «не означала ничего другого, как то, что рядом со старым, боярско-вотчинным государством, обрезанным больше чем наполовину, возникло новое, дворянско-помещичье», то, считает Покровский, устанавливался «новый классовый режим»[161]. «Экономический переворот, крушение старого, вотчинного землевладения, нашел себе политическое выражение в смене у власти одного общественного класса другим»[162]. Но Покровский глубоко ошибался. Никакого «нового классового режима» не устанавливалось, ибо сменившие, по его мнению, друг друга классы не были разными классами, а представляли собой только две общественные группы одного и того же господствующего эксплуатирующего класса.

Следовательно, попытка Покровского вскрыть социально-экономическую сущность опричнины в конечном счете оказалась неудачной. Задача марксистского освещения истории России XVI в. была поставлена, но еще далеко не решена.

С победой Великой Октябрьской социалистической революции историческая наука в нашей стране вступила в новую фазу своего развития. Всемирно-историческая победа пролетариата повлекла за собой и полное торжество марксистско-ленинского мировоззрения.

Классики марксизма-ленинизма уделяли большое внимание истории России, и, в частности, ее феодальному периоду.

Ключом к пониманию условий, в которых могла появиться опричнина, служит блестящая характеристика Московского государства накануне «нового периода», данная В.И. Лениным. Говоря об «эпохе московского царства», В.И. Ленин указывал, что тогда «государство основывалось на союзах совсем не родовых, а местных: помещики и монастыри принимали к себе крестьян из различных мест, и общины, составлявшиеся таким образом, были чисто территориальными союзами. Однако о национальных связях в собственном смысле слова едва ли можно было говорить в то время: государство распадалось на отдельные «земли», частью даже княжества, сохранявшие живые следы прежней автономии, особенности в управлении, иногда свои особые войска (местные бояре ходили на войну со своими полками), особые таможенные границы и т. д.»[163].

В России XVI в. интенсивно росли предпосылки образования всероссийского рынка. Однако страна еще распадалась на отдельные земли и удельные княжества. Политическое единство страны не было еще в достаточной мере обусловлено единством экономической жизни. Поэтому борьба московского правительства с пережитками политической раздробленности наталкивалась на серьезные препятствия, определявшиеся экономическим уровнем, достигнутым страной в это время. Ленинская характеристика Московского государства предостерегает нас от преувеличенного представления о степени централизации в России XVI в., а следовательно, и о результатах объединительной политики русского правительства, достигнутых к исходу царствования Ивана Грозного.

Опричнину нельзя понять, не учитывая наряду с внутренними условиями напряженную внешнюю обстановку, в которой находилась Россия. Действительные и мнимые заговоры бояр в воображении царя связывались с изменой. Необходимость напряжения всех сил для успешного ведения Ливонской войны побуждала Ивана Грозного как можно скорее навести порядок у себя дома. «Он был настойчив, — писал Маркс, — в своих попытках против Ливонии; их сознательной целью было дать России

выход к Балтийскому морю и открыть пути сообщения с Европой. Вот причина, почему Петр I так им восхищался!»[164] Но наряду с дальновидностью внешнеполитических устремлений Ивана IV Маркс отмечал и «период сумасбродства Ивана»; он осуждал его за Новгородский поход, эту «кровавую баню», за последующие казни в Москве, где «произошли самые невероятные зверские сцены»[165].

В.И. Ленин применял термин «опричники», говоря о слугах самодержавия, палачах освободительного движения. В самый разгар революции 1905 г. он писал: «Старый порядок разбит, но он еще не уничтожен, и новый, свободный строй существует непризнанный, наполовину таясь, сплошь да рядом преследуемый опричниками самодержавного строя»[166].

Опираясь на труды основоположников научного социализма, советские историки получили широчайшие возможности по-новому подойти к разрешению коренных вопросов истории России. С первых же дней после победы Великой Октябрьской социалистической революции молодая марксистско-ленинская наука вела решительную борьбу с уходящей в прошлое буржуазной историографией. Буржуазные историки, труды которых появлялись еще в 20-е годы, если они вообще считали возможным видеть в опричнине какой-либо исторический смысл, сводили весь вопрос к борьбе царя с боярами и княжатами. В центре внимания историков-марксистов, занимавшихся опричниной, сразу же стали вопросы ее социальной структуры и классового характера. Большую роль в выработке марксистского представления об опричнине сыграли труды М.Н. Покровского, который по праву считается одним из создателей советской исторической науки. В «Русской истории в самом сжатом очерке» М.Н. Покровский, как и в своих ранних трудах, стремился найти ключ к пониманию опричнины как явления социально-экономической истории русского общества XVI в.

С этих позиций подошел к рассмотрению опричнины уже в начале 30-х годов XX в. И.И. Смирнов, большой заслугой которого является изучение социальных противоречий в русской деревне во второй половине XVI в. На основании свежих материалов он показал классовый смысл опричной политики Ивана Грозного, которая приводила к экспроприации крестьянских земель, нарастанию борьбы «за рабочую силу крестьянина» и к обострению классовых противоречий в феодальном обществе[167]. В книге о восстании Болотникова И.И. Смирнов прямо рассматривает опричнину как новый этап в развитии крепостничества. По его мнению, «можно отметить три момента, характеризующие изменения в положении крестьянина в связи с опричниной: 1) захват крестьянских земель; 2) обострение борьбы за крестьянина как рабочую силу; 3) рост крестьянских повинностей»[168]. Вызванная к жизни обострением классовых противоречий, опричнина еще более углубила классовую борьбу между закрепощенными крестьянскими массами и феодалами-крепостниками.

С.М. Каштанову удалось путем тщательного анализа иммунитетных грамот показать характер опричной политики по отношению к монастырям и городам, а также выявить конкретные особенности роста крепостничества в 60-70-х годах XVI в. Плодотворной является и его постановка вопроса о том, что опричнина была обращена своим острием против последних уделов[169].

Принципиальное значение для понимания опричнины имела работа Г.Н. Бибикова о социальном составе опричников[170]. В ней автор путем внимательного разбора сведений из разрядных книг выяснил, что в опричнину брали не столько земли, заселенные княжатами и боярами, сколько те, которые находились во владении многих сотен рядовых помещиков и вотчинников, составлявших основу опричного войска. Этим самым был нанесен решительный удар по схеме С.Ф. Платонова, говорившего об антибоярской направленности опричнины.

Исследование Бибикова было продолжено В.Б. Кобриным, которому удалось не только по разрядным книгам, а на основании всей массы сохранившихся источников выявить около 300 опричников и проследить их биографии и социальное положение[171]. Изучение В.Б. Кобриным состава опричного двора внесло много нового в историю создания опричного корпуса, в изучение землевладения опричников и их военной и административной деятельности. В.Б. Кобрин окончательно развеял легенду о мнимой «демократичности» основных кадров опричных военачальников, показав, что Иван IV формировал опричнину из тех же социальных слоев, которые составляли государев двор еще в середине XVI в. Очень важны наблюдения автора об изменениях в составе опричнины на протяжении 1565–1572 гг., о роли старо-московского боярства в создании опричнины и об изменении в руководстве опричниной, происшедшем около 1570–1571 гг. Составленный В.Б. Кобриным комментированный список опричников является незаменимым подспорьем для каждого, кто попытался бы исследовать историю опричнины Ивана Грозного.