Последняя смерть Дельфина - Владислав Юрьевич Булахтин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это всё слова, Ген (Дельфин жутко не любил, когда его называют собственным именем). Я и сам могу наговорить басен про пепел Клааса[46]. А сейчас я должен спасти город и я его спасу, — бросился Звонарев в новую атаку. — Мы осторожно выяснили, какой сигнал даст начало волнениям. Никто толком не знает. Может, ты приоткроешь дверь на кухню анархизма?
— Дверь налево, становитесь в очередь, берите один крест[47].
Дельфин со скоростью карточного шулера или фокусника хватал новые листы со стола, собирал всё новые и новые фигурки, выстраивал их на столе словно линию защиты, словно свою новую армию.
Звонарёв мысленно удивился: «Как умудрился Тидэ выяснить о его увлечении оригами? В деле этого нет». Дельфин пояснил свежесобранному верблюду:
— Сигнал давно прозвучал. 23 сентября — день независимости ВВФ. Состоялся кошмар для любой западной демократии — были «мы» как империя, стали «мы» как народ. Русские стали одним огромным самоорганизующимся существом без границ.
— А если мы это существо арестуем? Сегодня в 00 часов.
Дельфин засмеялся:
— Дураков-то много, а заяц-то один[48]. Чайник ты, Звонарев. Сегодня арестуешь, через месяц выпустишь. Ты привык действовать на узеньком оперативном просторе. Год назад — два вперед. Действие — противодействие. Поэтому и не решил элементарной задачки. Мы здесь не терроризмом занимаемся на оккупированной территории, а строительством. Не уничтожением, а созидание, накоплением строительного материала. Ты завтра возьмешь пять тысяч. Послезавтра их будет десять, — Дельфин поближе наклонился к диктофону, чтобы проговорить прямо в микрофон. — И сделать ничего вы уже не сможете, потому что земля под вами горит. Даже если вы каждому самоубийце перечислите по миллиону самых надежных и живых енотов[49].
— Горит-горит, — вмешался Тидэ, лицо его раскраснелось — видимо, он решил, что Звонареву удалось раскрутить Дельфина на откровенность и пришла пора применять свои методики. — Однако, никто не знает, по какому сигналу она начнет взрываться. Ведь никакого сигнала не будет, а Геннадий Сергеевич?
Прищур, который изобразил Тидэ, должен был демонстрировать прозорливую хитринку и дружескую расположенность к опрашиваемому.
«Неужели ответит?», — заволновался Звонарев.
Дельфин продолжил общение с бумажной свиньей:
— Как можно сочинить сигнал, рассчитанный на то, что, получив его, несколько тысяч человек пойдут и убьют себя. Да и еще не допустить утечки. Смешно! Дорогая хитромудрая свинка, торжество второго начала термодинамики[50] невозможно спланировать.
«Ну, дает! — возмутился Звонарев. — Эдак, он раскроет комиссару все карты. Неужели Дельфин так уверен в их скудоумии?».
— Сигналом будет твоё исчезновение? — не унимался уязвленный Тидэ.
Теперь собеседником Дельфина стал морж:
— Дедушка морж, дедушка морж[51], я думаю можно придумать штуку, гораздо более печальную, чем моя смерть.
«По лезвию ножа ходит! Неужели хочет отказаться от своих планов?!» — испугался Звонарев и решил вмешаться:
— Понятно, что ничего непонятно. Ген, мне осталось только узнать, почему ты решил обойтись без женщин?
— Приведу аналогию со знаниями. Представь шар, — Дельфин понял, что Звонарев догадался о его планах, и решил разговаривать без посредства бумажных бойцов своей армии. — Внутри — все твои желания, чаяния, прихоти и привычки. Поверхность шара соприкасается с реальностью. Чем эта поверхность больше, тем сильнее эффект от трения — радость, боль, любовь. Когда ты профессиональный самоубийца, тебе необходимо уместиться в очень-очень маленький шарик, чтобы легче протиснуться на тот свет.
— И как же ты снимаешь напряжение? Может из-за него мы и взлетим на воздух? — Тидэ дал сигнал Звонареву, что это будет последний вопрос следователя. Потом тот должен покинуть комнату.
«Неужели комиссар понял, что я увожу его в сторону?», — испугался Звонарев.
Дельфин дал объяснения бумажному зайчику:
— Ты об оргазме, ушастик? Оргазм для меня дело элементарное — сядешь, скрестишь ноги, небольшая работа мышцами и пожалуйста — никакого напряжения. Мне это стоило минимум тренировок. Всё лучше, чем вовлекать в процесс сердобольных женщин.
Выйдя за дверь, Звонарев со всех ног бросился в соседнюю комнату, чтобы через непрозрачное стекло наблюдать, чем закончится диалог Климова и Тидэ.
17:03
— Ганди победил англичан, поставив их перед нравственной парадигмой, перед выбором: или уйти с чужой земли, или осознать себя сволочами. Почему бы вам не воспользоваться мирными примерами противостояния наций? — возмущался Тидэ, когда Звонарев подошел к стеклу. — Вы как дети со своей взрывчаткой. Страна гибнет, а вы подталкиваете к пропасти!
— Никто никого не подталкивает. Люди постоянно смотрят на Волгу и что лежит за ней. Может, высечь реку? Мы не можем спокойно жить, когда нами так очевидно управляют.
— Поймите, нам не нужны территории, нам нужны Люди. Такие как Вы. С вами мы сможем по-человечески организовать нашу жизнь.
— Наверное, для того, чтобы по-человечески организовать, в Сызрани столько войсковых подразделений. Будете атаковать Марс? Я до сих пор в экстазе от того, что ваши стратеги сделали Сызрань столицей. Форпостом наступления в дремучую Азию. Вы не знали, что российские реки оказывают мощное дестабилизирующее воздействие на логический аппарат европейского мозга?
Дельфин ловко размял в руках последний листок — собрал из него Дельфина. Теперь перед ним было несколько линий обороны. Это были его бойцы, его армия — мышка, ежик, лягушка, лисичка, белка, кенгуру, обезьяна, медведь, слон, корова, страус, журавлик, рыба-луна… С ними он шел в свой последний бой.
Тидэ попытался изменить тактику, расспросить об увлечениях, о фильмах. Разговор не клеился. Наконец, Тидэ поинтересовался:
— Геннадий Сергеевич, не могли бы вы высказать предположение, почему по всем солдатам, побывавшим в командировке в Сызрани и вернувшимся в Европу, фиксируется многократное увеличение нарушений служебной дисциплины.
Дельфин радостно всплеснул руками:
— Зачем же предполагать?! Пишите! Всем своим девочкам я рекомендую увлажнять то самое место натуральным березовым соком. Солдаты спят с ними и постепенно теряют уютный европейский разум.
Тидэ явно был в замешательстве — ни один из проверенных методов не действовал:
— Геннадий Сергеевич, давайте попробуем без обычного Вашего мальчишества. Я Вам покажу несколько документов[52], проливающих свет на многие роковые события истории Вашей большой страны. После этого Вам жить в ней не захочется. Вы сами начнете предлагать список карательных мероприятий, чтобы закончить тысячелетние безобразия, которые здесь творятся. Всё, за что Вы с таким нетерпением уже не первый раз пытаетесь умереть, — лубок, фикция.
Звонарев, намертво прилипший к стеклу, испытывал предельное напряжение всех чувств и мышц, словно наблюдал не спокойную беседу двух человек, а
