Древние китайцы: проблемы этногенеза - Михаил Крюков

В 1957 г. в районе Шараоссогол а сделаны новые находки хэтаоского человека — теменная и бедренная кости, пролежавшие в земле от 70 тыс. до 100 тыс. лет. Теменная кость извлечена из почвы террасовидного сброса речной долины. От поверхности земли она находилась на глубине 35,5 м. По описанию У Жу-кана, эта теменная кость толще, чем соответствующая кость современного человека, но тоньше такой же кости синантропа. На внутренней ее поверхности заметны отпечатки артериального разветвления: оно расположено в центре передней половины теменной кости, тогда как у синантропа такое разветвление сдвинуто к середине кости, а у современного человека— к ее передней части [Woo Ju-kang, 1956, 210].

Археологическая датировка хэтаоских находок довольно затруднительна, так как каменная индустрия палеолитических стоянок Ордоса носит очень сложный, на первый взгляд противоречивый характер. Условия залегания этой индустрии и состав сопровождающей фауны указывают на глубокую древность: здесь найдены кости слона, близкого к мамонту, носорога, дикого быка, газели, а также фрагменты скорлупы страусовых яиц. Материалом для изготовления орудий служили преимущественно грубые кварцевые гальки или валуны кремневого известняка. Нуклеусы имели в большинстве случаев типично мустьерскую форму, а из сколотых с них пластин выделывались скрёбла и остроконечники, также мустьерского облика. Но эти грубые орудия сопровождались в стоянках Хэтао изделиями верхнепалеолитического типа, в том числе довольно миниатюрными поделками.

Наибольшего внимания из хэтаоских стоянок заслуживают две: Шуйдунгоу-и уже знакомая нам Шараоссогол, на которой найден описанный выше зуб ребенка. Первая из них доставила наряду с относительно небольшим числом костей животных (носорог, бык, пещерная гиена, антилопа и др.) большое число каменных орудий крупного размера, главным образом скрёбла. На второй стоянке, наоборот, весьма обильны остатки животных тех же видов, но почти отсутствовали крупные орудия, а немногочисленные обработанные кремни все очень мелкие. Причину разницы в облике и числе изделий надо, возможно, искать в том, что стоянка Шуйдунгоу расположена в местности, богатой галечниками из пород, служивших материалом для изготовления орудий, тогда как Шараоссогол находится в районе мощного развития лёссовых отложений, где нельзя встретить даже самой маленькой гальки какой-либо достаточно плотной породы.

Определенную роль в различиях инвентаря Шуйдунгоу и Шараоссогола могли, впрочем, играть и хронологические моменты. В схеме археологической периодизации древних культур Китая, составленной Пэй Вэнь-чжуном, стоянка Шуйдунгоу рассматривается как более древняя (около 120–100 тыс. лет назад). Стоянка Шараоссогол датируется приблизительно 100— 80 тысячелетиями до н. э. Обе стоянки Пэй Вэнь-чжун относит к особой хэтаоской культуре, возникшей в бассейне Хуанхэ еще в начале среднего палеолита и прогрессивно развивавшейся вплоть до конца древнекаменного века. Важно подчеркнуть в данном случае именно непрерывность развития северокитайского среднего палеолита на протяжении по крайней мере 40–50 тыс. лет [Пэй Вэнь-чжун, 1955, 53–90; У Жу-кан, Чебоксаров, 12–13; Крюков, Чебоксаров, 42–43].

Палеоантропы Восточной Азии и других районов ойкумены

Скудость костных остатков восточноазиатских палеоантропов затрудняет окончательное решение вопроса об их отношении к древним людям других частей ойкумены — неандертальцам и близким к ним неандерталоидным формам. Однако хронологически и морфологически промежуточное положение мабасцев, чанъянцев, динцуньцев и ордосцев между синантропами и современными людьми позволяет выдвинуть гипотезу о существовании на востоке Азии «своих» неандертальцев — потомков местных архантропов. Китайские ученые Пэй Вэнь- чжун, У Жу-кан, Цзя Лань-по и другие считают этих палеоантропов предками современного населения Китая. Для доказательства обычно используются данные о лопатообразной форме резцов, характерной, как мы уже знаем, для архантропов и палеоантропов Восточной Азии, а также для современных монголоидов. Однако указанный аргумент теряет свою убедительность, если учесть, что лопатообразная форма резцов была свойственна древнейшим и древним людям всей первобытной ойкумены [Зубов, 1968, 49–59; его же, 19736, 100–106].

Вопрос об отношении восточноазиатских неандертальцев к сапиентным популяциям того же региона очень сложен, далек от окончательного решения и должен быть рассмотрен в связи с проблемой появления на территории современного Китая людей современного типа, (Homo sapiens). Все же следует отметить, что среди костных остатков палеоантропов, найденных до настоящего времени на этой территории, нет ни одной находки, которую можно было бы сближать с прогрессивными неандертальцами из пещер Кафзех и Схул в Палестине — наиболее вероятными предками людей современного вида [Рогинский, 1972, 5—14; Зубов, 1973а, 92—106].

В то же время для палеоантропов Восточной Азии были характерны некоторые примитивные морфологические особенности, свойственные «южным неандертальцам» из Брокенхилла (Замбия), Ньярасы (Танзания), Салданьи (ЮАР) и некоторых других местонахождений Африки. В еще большей степени морфологическая примитивность характерна для черепов палеоантропов из Нгандонга (Ява), сходных по многим особенностям с черепами питекантропов и ланьтяньцев. «Будучи хронологически поздними формами, — пишет М. И. Урысон, — и вместе с тем сохраняя в своем строении много крайне примитивных особенностей, южные палеоантропы, по-видимому, представляют собой уклонившуюся в сторону от сапиентного направления эволюции ветвь палеоантропов, вымершую в позднем плейстоцене, и не могут поэтому рассматриваться как исходный тип, давший начало человеку современного вида» [Урысон, 1964, 134].

Позднепалеолитические люди современного вида (неоантропы)

Эпоха позднего (верхнего) палеолита по археологической периодизации была, вне всякого сомнения, переломным этапом в биологической и социальной истории человечества, своего рода диалектическим скачком, когда завершился переход от первобытного стада к подлинно человеческому обществу, а вместе с тем и процесс сапиентации — формирования человека современного вида (Homo sapiens), пользовавшегося членораздельной речью, — и его расселения по всей первобытной ойкумене, включая большую часть Афроевразии, а также Америку и Австралию. Почти все советские и многие передовые зарубежные специалисты с полным основанием считают предками сапиентных популяций позднего палеолита (примерно 40–16 тыс. лет назад) палеоантропов или неандертальцев в широком смысле слова. Однако и в наши дни продолжаются оживленные дискуссии по вопросу о том, были ли предками людей современного вида все группы палеоантропов или только наиболее прогрессивные из них вроде неандертальцев из пещер на горе Кармел (Кафзех, Схул), а также близких к ним переходных форм типа Староселья (Крым), Хвалынска (Нижнее Поволжье), некоторых находок на территории Чехословакии (Шала, Шипка, Кульна) и т. п. [Урысон, 1964, 120–151; Семенов, 1973, 3—13; Зубов, 1973а, ЮЗ—104].

Если для раннепалеолитических архантропов и палеоантропов сама постановка вопроса об этнической принадлежности неправомерна, поскольку в то время не могло существовать никаких этнических общностей, то среди популяций позднепалеолитических сапиентных неоантропов можно предполагать существование крупных ареальных групп, на базе которых в дальнейшем, скорее всего в мезолите, началось формирование общностей «протоэтнического» характера, различавшихся между собой определенными хозяйственно-культурными и языковыми особенностями.

Люцзянский человек

Костные остатки неоантропов обнаружены на территории Китая только в 50—60-х годах нашего века. Чрезвычайно большое значение для истории расового состава населения Восточной Азии имеет найденный в 1958 г. в пещере Тунтянь- янь около г. Лючжоу, административного центра уезда Люцзян (11) Гуанси-Чжуанского автономного района, череп взрослого мужчины, датируемый У Жу-каном началом позднего палеолита. Кроме того, там были найдены принадлежащие тому же субъекту поясничные позвонки, крестец и правая тазовая кость [Woo Ju-kang, 1959, 109–118].

Люцзянский череп (рис. 3) массивный, удлиненной формы, очень узкий, умеренно высокий, мезодолихокранный с наклонным лбом и значительно развитым надбровьем (табл. 3). Его продольный диаметр—189,3 мм, поперечный—142,2 мм, черепной указатель — 75,1, высота от базиона—134,4 мм. Лицо люцзянца очень низкое, умеренно широкое, резко уплощенное как в верхней, так и в средней части; скуловой диаметр — около 136 мм, средняя высота лица (назион-простион)—65,9 мм. Назомолярный угол—143,5°, зигомаксиллярный—138°. Глазницы прямоугольной формы абсолютно и относительно очень низкие (орбитный указатель — 68,3). Носовое отверстие широкое с выраженной предносовой ямкой, носовой указатель исключительно высок (58,5), что свидетельствует о резко выраженной относительной широконосости, носовые косточки также широкие и плоские, предносовой шип развит слабо, симотический указатель — 28,3. Альвеолярный прогнатизм выражен вполне отчетливо (угол 75°) [Woo Ju-kang, 1959, 104].