Моё прекрасное алиби - Чингиз Абдуллаев

— Я догадался, — кивнул он, — ты хочешь ограбить банк, и чтобы я был твоим водителем. Половина добычи моя.

— С одной рукой? — спросил я его. — Да, — он чуть смутился, — об этом я не подумал. Значит, ты какой-то мошенник. Задумал крупную аферу. — Поэтому обратился к первому встречному, — мои вопросы были хуже кулаков. Он еще раз подумал.

— Значит, ты от кого-то скрываешься. — И поэтому хочу, чтобы ты меня отвез в другой город? Хватит придумывать глупости. У тебя есть права? — Нет, — виновато ответил он, — вернее где-то были, но я потерял. — А водить умеешь? — Думаю, да. — Что значит, думаю? — с этим типом мог мог разозлиться даже святой. — Давно не водил машину. Десять лет, — признался он мне наконец. — А в Союзе водил?

— Там у меня была своя машина. «Жигули», третья модель.

— Значит, умеешь. А где посеял водительские права, не помнишь? — Не помню, — он явно огорчился, потом вдруг сказал: — Все время хочу спросить у тебя, где ты потерял свою руку? — В Афганистане.

— Я так и думал, — вздохнул он, — это был наш рок. — Ты тоже был там? — спрашиваю его. — Нет, — он вдруг отвернулся. Официант принес нам пиццу и кока-колу. Поставив все на столик, он улыбался, показав все тридцать два великолепных белых зуба, и удалился. Мы принялись за еду.

Я подозвал официанту заказав еще по стаканчику мартини.

Тот быстро выполнил заказ.

Леонид долго глядел на стакан с янтарной жидкостью, потом, подняв его, сказал твердо и трезво: — За всех павших, — поднялся и стоя выпил.

Этого я от него не ожидал. А я сижу, как дурак, и ничего не понимаю. Потом поднялся и тоже выпил. После мартини стал что-то соображать. Заказал еще два стакана. — Кто там у тебя погиб?

— Сын. Единственный сын, — ответил Леонид. А во взгляде такая мука, что у меня аж мурашки по коже ползут.

Я, не спрашивая, выхватил у официанта второй стакан и выпил залпом. Потом попросил принести бутылку виски. — Где погиб? — спрашиваю. — Точно не знаю. Пришло сообщение, что пал смертью храбрых под Кабулом. Где именно, не уточнили. Ему было девятнадцать лет. — Ясно.

— Ничего тебе не ясно. Жена не смогла выдержать и умерла через полгода. А я приехал сюда. Вот и вся моя история, — закончил он с каким-то ожесточением.

— Ладно, Леонид, все. Больше не будем об этом, — предложил я. Тут официант принес нам бутылку этого чертового виски, и мы немного выпили. Мне много пить нельзя — я на работе. А вот Леонид меня удивил. Он тоже не стал пить, словно его боль так мутила душу, что здесь никакой алкоголь помочь не мог.

Вечером я отвез его в свой номер. Постель у меня была двуспальная, хотя комнатка очень маленькая. Он лег прямо в одежде и сразу захрапел. Я привез его не потому, что не доверял. Нет. Такой подставки не бывает. Просто вспомнил Афган, своих товарищей, всех погибших ребят.

А потом сел к маленькому столику в своей комнате и долго изучал карту Филадельфии, продумывая план завтрашнего дня. Завтра у меня будет очень сложный день. Я разделся, прошел в ванную комнату и еще часа два тренировался. Кажется, все получилось так, как я того хотел. Теперь все зависит от моего умения завтра вечером в отеле «Варвик». А его я еще вообще не видел. И не нужно. Зря гусей дразнить не стоит. Потом лег спать рядом с Леонидом. Тоже в одежде. Утром я его с трудом разбудил, он крепко спал, видимо, хорошие сны видел. Проснулся, даже улыбался. Мы с ним быстро позавтракали и поспешили на автобусную станцию. Нужно было спешить. Сегодня вечером мне предстоит очень сложная работа.

Вы думаете я ему слишком доверял? Нисколько. Скорее он слишком доверял мне, заснув у меня в номере. А я сплю чутко, слышу все даже во сне. Если бы он захотел сбежать от меня с моими деньгами или кокнуть меня, я бы сразу услышал. И хотя у меня всего одна рука… В общем у Леонида не было бы никаких шансов. Просто в номере нашли бы его труп. А после услышанного про его сына мне этого делать совсем не хотелось.

VII

Лазарь был в ярости. Он не кричал, не ругался. Но стоявшие перед ним люди знали, что его шипение хуже любого ругательства. Француз стоял у окна и курил, не вмешиваясь в разговор.

— Как, — шипел Лазарь, — как вы могли послать туда таких болванов? Мало того, что они ушли в два часа ночи, не дождавшись этого человека, они еще и расспрашивали о нем портье, который и предупредил этого Махрушкина. Где были ваши головы? Как вы могли довериться таким идиотам? И как я могу верить теперь таким болванам, как вы? Оба стоявших молчали, опустив головы. — Убирайтесь, — наконец произнес Лазарь, отпуская своих помощников. Оба быстро вышли из комнаты.

Француз по-прежнему стоял спиной, пуская кольца дыма. Лазарь посмотрел на него. Он видел только затылок своего шефа.

— Что ты об этом думаешь? — наконец спросил Француз. — Это тот самый убийца, о котором нас предупреждали. Он поселился в отеле «Бельведер» под фамилией Махрушкина, а потом исчез. Если бы мои кретины не поспешили, они вполне могли его взять. А теперь он исчез окончательно и скрывается где-нибудь в другом месте.

— Какая разница? — спросил, не оборачиваясь, Француз, — мы ведь знаем его фамилию. Он не может ее изменить.

— А если у него второй паспорт? — нахмурился Лазарь.

Француз наконец обернулся, подошел к столу. Взял несколько листков бумаги, бросил их на диван, перед Лазарем.

— Здесь списки всех, получивших визу в американском посольстве в Москве за последние десять дней. Из них половина прилетела в Нью-Йорк. Если хочешь, гложешь проверить и эти списки. Но мои знакомые уже проверили по компьютеру. Человека, похожего на Махрушкина, среда них нет. Так что ищите именно его.

— Может, он уже здесь, в Филадельфии, — пробормотал Лазарь, изучая списки.

— Не может, а точно здесь. Твои люди работают с гостиницами?

— Со вчерашнего дня. Проверили все соседние гостиницы. «Латхэм-отель», «Холидей Инн», «Ритц-Карлтон», «Барклай» — нигде не останавливался этот Махрушкин. Сегодня утром проверяли еще раз.

— Проверьте и другие гостиницы. Не обязательно, чтобы он остановился совсем рядом, — посоветовал Француз.

— Уже делаем. Пока никаких результатов. Француз сел на диван, потушил сигарету в пепельнице, стоявшей на столике, и откинулся на подушки. — Что думаешь делать с Филином? — Мы разместили его в соседнем сюите* А его людей отправили на другой этаж, сказали — нет мест. Как он все-таки решился, не понимаю.

— А я понимаю. У него появились в последнее время хорошие связи в разных кругах, в том числе и среди чиновников. Видимо, в России кто-то решил, что не стоит делиться с нами. Все можно брать самим.

— А мы им мешаем, — объяснил Француз, потом, подумав немного, добавил: — И не только мы. Другие тоже мешают. Лазарь насторожился. — Думаешь, может быть «баня»? — А где еще можно нас всех собрать. Может, Филин даже не догадывается об этом. Собрать всех «авторитетов» и устроить им «баню». Это мечта любого фраера. Такой шанс упускать нельзя.

— Не получится, — возразил Лазарь, — чтобы устроить такую «баню», нужно огромное количество взрывчатки. А где ее взять, где разместить? Ваш зал находится в глубине гостиницы. Туда не долетит даже выстрел из гранатомета. Мы все предусмотрели.

— Видимо, не все, — тихо сказал Француз, закрывая глаза, — раз упустили убийцу, видимо, не все.

— Мы его не упустили. Он даже не знал, что мы на него охотимся. — Теперь знает…

— Теперь знает, — согласился Лазарь, — но и мы знаем. Его фото у всех моих людей, на всех этажах. В гостинице будут сорок наших человек и еще тридцать из охраны наших гостей. — У них будет оружие?

— Нет, мы отберем его при входе. Среди них не будет Махрушкина, это я гарантирую.

— Обидно, — вдруг произнес Француз, не раскрывая глаз, — так глупо и обидно.

— Что обидно? — Лазарю совсем не нравилось настроение шефа.

— Обидно, если умрешь от руки человека с фамилией Махрушкин. Одно дело, когда тебя убивает Дантес, совсем другое — Махрушкин. Лазарь не понял, шутит шеф или говорит серьезно. — Пусть он об этом и не думает. Если он появится рядом с отелем, Мы его возьмем. И его не спасет даже его глупая фамилия.

— Ты все-таки следи за Филином и его людьми, — посоветовал Француз, наконец открыв глаза, — особенно за его людьми.

— Мог бы не говорить. Может, вообще не нужно его пускать на совещание? Они посмотрели друг другу в глаза. — А куда ты денешь три трупа, — улыбнулся Француз, — и что я скажу своим гостям. Что Филин улетел? Они могут не понять. Ведь мы гарантировали всем безопасность. — А после совещания?

— Это другое дело. Если вдруг он решит задержаться…

Француз выразительно усмехнулся. — Я вызову людей, — поднялся Лазарь. Он уже выходил из комнаты, когда его позвал шеф. — Лазарь, — очень тихо сказал Француз, — если со мной что-нибудь случится, ты прими на себя мою месть. И мое дело тоже.