Бой - баба - Афанасий Егоров

— Леха был бы доволен…

Сквозь застилающие глаза слезы печально сгорбившаяся Александра с трудом различала нарочито скорбные фигуры известных в городе важных персон.

Лишь мэр дипломатично не появился, выставив взамен двоих первых заместителей. Но венок от своего имени все же прислал.

А так — были все. Если бы красавица сохранила способность наблюдать, она бы немало удивилась, заметив, что холеная, самодовольная толпа представителей городской элиты густо разбавлена совершенно другими, порой даже экзотическими типажами.

Старший милицейский чин неожиданно оказался почти в центре компании синих от наколок пасмурных субъектов с явно уголовным прошлым.

С представителями налоговых органов мирно беседовал бывший глава рухнувшей года два назад местной финансовой пирамиды. Румяный хлыщ из судейских заинтересованно внимал привычно гнущему пальцы молодцу шулерского вида.

И все почтительно уступали дорогу окруженному квадратными телохранителями массивному мужчине с жестоким и властным лицом. Александра не знала значения случайно услышанного слова «смотрящий», а спрашивать — ни сил, ни желания не было.

Остаться на поминки она категорически отказалась. Села в поданную по знаку Лешиного брата машину и умчалась с кладбища прочь.

Лишь дома обнаружила непонятно как очутившуюся в кармашке глянцевую визитку. На обратной стороне маленького прямоугольничка было косо начертано: «Если что — не стесняйся».

Уронила красавица на пол ненужную бумажку. Рухнула лицом в подушку, забилась в беззвучных рыданиях.

Поняла вдруг с ужасающей очевидностью Александра — одна на этом свете осталась. Одна-одинешенька. И за мужчин убитых отомстить некому…

Руководитель городской администрации был крут не только на словах. Меры он принял быстрые и решительные.

Скрипнула однажды дверь, и порог служебного кабинета начальника КРО переступил вальяжный мужчина в отлично сшитом модном пиджаке.

Был он гладок, явно не беден, а чуть прищуренные глаза излучали почти американские, насквозь фальшивые, доброжелательность и жизнелюбие.

Ослепительно сияя не совсем естественной улыбкой, импозантный гость раскованно опустился на стул для посетителей. Заявил бодро, нахально уставясь на внимательно его рассматривающую хозяйку:

— Я — директор «Паруса». А заодно и «Ремсервиса». Гавриил Михалыч. Можно просто Гаврик.

Что-что, а паузы держать Александра умела. Поник слегка Гаврюша. Улыбочка радужная скисла. Но нахальства не убавилось:

— Извиняться к вам пришел, Александра Вадимовна. Понимаете, я человек простой. Институтов не кончал. Могу иногда и сказать не так. А люди, они ведь тоже разные. Каждый по своему кроит…

Дернулась за борт пиджака украшенная слишком крупным перстнем рука. Остановилась, наткнувшись на пристальный взгляд молодого стажера. И голосом жестким, не очень добрым:

— Вышел бы ты покурить, браток. Нечего тут подслушивать.

— Сиди, Роберт, — не оборачиваясь, бросила начинающая злиться Александра.

— Посмотришь, как взятки предлагаются. Может пригодиться.

— Ну зачем вы так, Александра Вадимовна? — снова засиял директор «Паруса». — Просто… маленькая компенсация за моральный ущерб. Время такое — за все платить нужно.

— Не передо мной вам извиняться надо, Гаврила Михалыч, — почти ласково пропела окончательно разозленная запредельной наглостью красавица. — И… «компенсацию» не мне предлагать.

Вобрала в грудь побольше воздуха, собираясь послать жулика к «органам», когда тот быстро парировал:

— Уже! Мы люди не гордые, всем кланяемся.

Понял мгновенно оплошность, исправить попытался:

— Вы и меня поймите, Александра Вадимовна! Замучили проверками! То налоговая, то пожарники, то менты позорные наезжают. И всем дай! Не отстегнешь — хуже будет. Вот и сорвешься иногда; ляпнешь, не подумав. Виноват. Чес-с слово — раскаялся.

Больше не буду. А за помощницу свою вы не волнуйтесь. Мы с ней все вопросы обкашляли. Так сказать, к полюбовному соглашению пришли.

Поза у мужика смиренная. Лицо умоляющим сделалось. Улыбочка льстивая.

Крепко, видать, шеф коммунальщика прижал. Тот дальше по цепочке отыграл. Результат напротив сидит. Мигни — в ножки упадет, пыль целовать начнет. Холуй!

Хмыкнула непонятно начальница контрольно-ревизионного отдела:

— А с деньгами как быть? Это, кажется, хищением называется?

Набычился сразу коммерсант. Блеск злой в глазах появился:

— Во-первых, никакого хищения не было. Мы честно заработали. Могу доказать. А во-вторых, инспектор из налоговой в моем офисе сейчас сидит. Штрафы накручивает. Обдерет нас как липку.

— А вы ему — на лапу!

Расцвел неожиданно фирмач. Снова лучезарным засветился:

— Правду про вас говорили, Александра Вадимовна. Вы не только самая красивая, вы еще и очень умная. Не хотите как-нибудь вечерок вместе провести? Я одно местечко знаю…

Смешно вдруг стало Александре. Чуть было на Роберта не кивнула. Пусть расскажет, как он ее в ресторан водил…

Понял красавицу коммерсант. Облом вышел. Ну, нет — так нет. Настаивать не время. Зато главное достигнуто. Раз улыбается — значит, не в обиде. Поторопился успех закрепить:

— Так я надеюсь на вас, Александра Вадимовна? Вы к мэру больше не пойдете?

Вспомнилась Александре бурная реакция градоначальника. Гнев его неподдельный. Четко выраженное нежелание «сор из избы выносить».

И шут с ним. Своих бед по горло. В конце концов это мэра прерогатива — приговор окончательный выносить.

Махнула расслабленно рукой:

— Бог с вами. Женщин моих больше не обижайте.

Воспрял фирмач. Без долгих раздумий на новый заход подался. Уж больно бабец понравился:

— Так как все-таки насчет вечерочка? Может, передумаете?

— Нет, спасибо. Других кавалеров хватает.

Затылком почувствовала, как стремительно краснеет спрятавшийся за компьютером стажер.

Не спится по ночам труженику городской прокуратуры. Глазищи пронзительно синие из головы не идут. Это ж надо догадаться, «неумным» обо звать. Та еще язвочка!

А ножки-то ничего. Фигурка что надо. Скулы высоковаты, но это даже хорошо. Изюминку придает. Прелесть пленительную. В каждой женщине должна быть своя особинка. Иначе — безликий стандарт. Унылый ряд говорящих манекенов. Вроде современных топ-моделей.

И возраст подходящий. Как раньше говаривали: «бальзаковский»… Интересно, как она фигуру сохранять умудряется? На диете небось сидит. Тренажеры, шейпинг, аэробика… Вот женщины — хитрый народ! Чего только не придумают!..

Перспективному работнику и завидному жениху претили пошленькие ужимки и неумелое заигрывание молоденьких сотрудниц. Слишком они были прямолинейны, простодушно наивны в своих притязаниях.

Сергей мечтал о чем-то другом. Не обязательно возвышенном, но хотя бы не столь откровенном. Чтобы не с порога в кровать и рысью под венец. Хотелось встретить равную себе. Чтобы была планомерная правильная осада. Легкий, на грани фола флирт и неспешное, шаг за шагом нарастающее завоевание симпатий. Немножко пикировок и спонтанных состязаний в остроумии с понятным для обоих фривольным подтекстом. И только как победный финал — рука и сердце прекрасной дамы.

Измучился старший следователь городской прокуратуры. В тысячный раз с боку на бок перевернулся. Ругнул себя за слабость, набрал решительно, пока не раздумал, узнанный в справочной телефонный номер.

Трубку сняли после седьмого гудка. Раздался чуть севший, заспанный и все равно ужасно милый голосок. Спазмом перехватило горло.

Пришлось законнику откашляться, прежде чем брякнуть особенно нелепое для трех часов утра:

— Вы спите, Александра?

— Сплю… Кто это?

— Сережа…

Следователя внезапно понесло. Он сам не понимал, что говорит.

— Кажется, вы правы, Александра. В ваших догадках есть рациональное зерно. Не могли бы вы завтра зайти в прокуратуру? Ненадолго, всего на пять минут?

— И ради этого потребовалось будить меня среди ночи?!

— Извините… — пробормотал прокурорский насмешливо пиликающим коротким гудкам. Матюгнул от души собственную глупость, опять в смятой постели заворочался.

Не захотела Александра упускать неожиданно представившийся случай. В полной боевой готовности к следователю явилась. Выставила на обозрение соблазнительные ножки, улыбнуться себя заставила:

— Так что там за зерно вдруг обнаружилось? Да еще ночью?

Закашлялся по новой в кулак следователь. Гулко, с надрывом, с вполне натуральными слезами на выпученных глазах. Чтобы непонятно было, что это он от смущения краснеет.

Съехидничала опять красавица. С видом соболезнующим, тоном заботливым:

— Лечиться вам надо, Сережа. Таблетки принимать. А то вот даже уши покраснели.