Огонь в его ладонях - Глен Кук

Мегелин печально покачал головой. Да, это действительно безнадежные дикари.

Фуад ткнул пальцем в бок Радетика и шепнул:

– Не ерзайте, учитель!

Главный судья поднялся со своего места, когда с момента открытия процесса не прошло и двух часов. Без каких-либо предварительных консультаций со своими коллегами, он объявил:

– Мика аль Рами. Нассеф, в прошлом ибн Мустафа аль Хабиб. Суд признает вас виновными. В силу этого Суд Девяти приговаривает вас к изгнанию из всех королевских владений и протекторатов. Вы также подлежите изгнанию из всех святых мест и лишаетесь милостей Божьих до тех пор, когда Суд Девяти в будущем не найдет нужным смягчить приговор или предоставить вам помилование.

Радетик ухмыльнулся. Приговор – это ничто иное, как политическое и церковное отлучение. Но в то же время он давал Эль Мюриду шанс. Ему всего лишь следовало публично отречься от своего учения.

Если бы обвиняемые действительно были виновны, то приговор подвергся бы всеобщему осмеянию за удивительную мягкость. Эта страна знаменита тем, что здесь даже за небольшие провинности отрубают руки, ноги, половые органы, а чаще всего головы. Но этот приговор отвечал целям короля. Приведенный в исполнение немедленно, он не позволит Эль Мюриду проповедовать перед огромной аудиторией во время Дишархуна.

Радетик негромко фыркнул. Кто-то здесь до смерти боится этого мальчишки.

Фуад ещё раз ткнул его в ребра.

– Господи, чем я Тебя оскорбил? – спросил Эль Мюрид, наклонив голову.

Это было сыграно превосходно и наверняка принесло пророку ещё несколько сторонников.

Затем он неожиданно гордо выпрямился и произнес, глядя в глаза судье:

– О Закон, твои слуги слушают тебя и повинуются. Разве не говорит нам Творец: «Повинуйтесь закону, ибо Я есть этот закон!» Как только закончится Дишархун, Эль Мюрид тотчас удалится в пустыню.

В толпе раздались вздохи. Создавалось впечатление, что старый порядок одержал полную победу.

Нассеф метнул в сторону Эль Мюрида наполненный ядом взгляд.

Но почему, спрашивал себя Радетик, Нассеф не произнес ни одного слова в их защиту? Какую игру он вел? И какую игру ведет в данный момент Эль Мюрид? Он, похоже, вовсе не огорчен тем, что подвергает себя дальнейшему унижению.

– Суд Девяти приказывает, чтобы приговор был приведен в исполнение немедленно!

Это никого не удивило. Каким другим способом можно лишить Эль Мюрида возможности проповедовать?

– Через час, отсчитывая от настоящего момента, все шерифы короля обязаны арестовать преступников или их родственников, если те окажутся на запретных для них территориях.

– Ну, это уж чересчур, – пробормотал Радетик.

Фуад снова ткнул его в бок.

Очень редко ученому удается точно определить момент поворота в ходе истории. Радетик знал, что сейчас он является свидетелем именно такого момента. Группа испуганных людей, заботясь о самозащите, дополняла эту заботу мелкой злобностью.

Они лишали Эль Мюрида священного и неотъемлемого права отца получить благословение своего ребенка в Святилище Мразкима во время Дишархуна. Эль Мюрид уже успел публично объявить, что проведет обряд во время Машада – последнего и самого важного дня празднества.

Не надо быть некромантом, думал Радетик, чтобы увидеть отдаленные последствия подобных действий. Самый ничтожный из жителей пустыни не мог не высказать своего мнения по поводу низости властей.

Позже сторонники Эль Мюрида станут говорить, что именно в этот момент пелена идеализма спала с глаз юноши, и перед ним во всей своей мерзости предстало лицемерие этого мира.

Радетик подозревал, что это прозрение наступило значительно раньше, так как молодой человек, судя по всему, был весьма доволен вынесенным ему приговором.

Тем не менее лицо пророка залилось краской, и на шее вздулись жилы.

– Такова воля Божья, – произнес Эль Мюрид. – Позволь мне, Создатель, молить, чтобы Ты вернул мне свою милость.

Его голос звучал мягко, но в нем можно было уловить угрозу и обещание раскола. С этого момента Королевство Покоя объявляло войну еретикам и всем тем, кто пытался лишить его будущего.

Радетик всем своим существом ощутил запах крови и почувствовал запах пожарищ, которым предстояло полыхать на этой земле многие годы. Ученый не мог взять в толк, как враги Эль Мюрида не замечают того, что натворили. Будучи прожженным циником, Радетик, наблюдая за Эль Мюридом, прекрасно понимал, что тот, несмотря на искренний гнев, предвидел ход событий, и этот ход его вполне устраивал.

Взглянув на Нассефа, Мегелин увидел, что тот почти не скрывал своего ликования.

Эль Мюрид в полном смирении покинул Аль-Ремиш. Но Мириам объявила, что её дочь не будет иметь имени до тех пор, пока не получит его пред алтарем Святилища Мразкима.

Услыхав об этом, Фуад расхохотался.

– Неужели нам угрожает женщина? – спросил он. – Верблюды научатся летать, прежде чем она снова увидит Аль-Ремиш.

Юсиф не был в этом столь уверен. Постоянные придирки Мегелина вынуждали его думать. И сейчас ему не нравились пришедшие ему на ум мысли.

Бунт начался, когда ещё не успела осесть пыль после отъезда Эль Мюрида. Погибло более сотни паломников. До окончания Дишархуна сторонники Эль Мюрида даже успели осквернить несколько Святилищ.

Юсиф и Фуад были потрясены.

– Это только начало, – сказал Мегелин своему работодателю. – Вам следовало убить его. Тогда мятеж прекратился бы за неделю, а через год об Эль Мюриде все уже забыли бы.

Несмотря на недавнюю речь об эмоциональной стороне дела, Юсиф был поражен реакцией последователей Ученика. Он не понимал, за что его так ненавидят вовсе не знающие его люди. Именно так и развиваются все человеческие трагедии: одни не знают, почему ненавидят, а другие не могут понять, почему они столь ненавидимы.

Несколько позже на той же неделе Радетик предупредил своего хозяина:

– За всем этим стоит хорошо продуманный план. Они предвидели ход ваших действий. Вы обратили внимание, что ни один из них не пытался по-настоящему защищаться? Особенно Нассеф. Во время суда он не проронил ни слова. Мне кажется, что вам удалось создать пару мучеников. Создается впечатление, что именно этого они от вас и хотели.

– Ты слушаешь, Гарун? – спросил валиг. Он держал мальчика рядом с собой, так как на улице его могли запросто прикончить. – Запомни: Нассеф. Он наиболее опасен.

– Мятеж разрастается, – предсказывал Радетик. – В нем начали появляться элементы классовой борьбы. Простые люди, ремесленники и мелкие торговцы против знати и жрецов.

Юсиф бросил на него удивленный взгляд.

– Может быть, я ничего не смыслю в религии, Юсиф. Но зато хорошо разбираюсь в политике, групповых интересах и надеждах на будущее.

– Что они могут сделать? – вмешался Фуад. – Горстка людей, объявленных вне закона? Отдельные сторонники Маленького Дьявола? Да мы прикончим их всех по одному, как раненых шакалов.

– Боюсь, Фуад, что Мегелин может оказаться прав. Думаю, что Абуд перестарался. Он их унизил. Так с мужчинами поступать не должно. Теперь он должен спасать свое лицо. Мы прогнали их, как побитых псов. Они просто обязаны нанести ответный удар. По крайней мере Нассеф. Это человек с огромным эго. Подумай, что бы ты сделал, если бы мы так поступили с тобой?

– Теперь понимаю, – ответил не очень задумываясь Фуад.

– Все мессии покорно принимают свою судьбу, – добавил Радетик. – Когда их унижают, они смотрят на это как на часть своей миссии. Я начинаю думать, что когда Эль Мюрид говорит о джихаде, то это всего лишь метафора. Однако боюсь, что Нассеф видит это совсем по-иному.

– Тем не менее, – не унимался Фуад, – мы можем их убить, если они что-нибудь затеют.

– Могу гарантировать, что Нассеф не уймется, – сказал Юсиф. – Нам необходимо как следует оценить его силы и быть ко всему готовыми. Ну и конечно, постараться его прикончить. Но я нутром чую, что он нам этого сделать не позволит. Сегодня вечером у меня аудиенция с Абудом. Пожалуй, стоит его немного расшевелить.

Король, к сожалению, разделял образ мыслей Фуада. Для него вопрос Эль Мюрида был закрыт.

Юсиф и Радетик продолжали суетиться и беспокоиться. Но и они тем не менее были ошеломлены, когда грянул гром.

Даже они чудовищно недооценили Нассефа.

Глава 3

Мелкая свара на другой земле и в иное время

Двадцать три воина пробивались сквозь снежный буран. Их плечи уже давно стали белыми, а усы – у тех, кто их имел, – превратились в сосульки. Впереди темными башнями высились сосны, но сейчас отряд шел среди древних дубов, похожих на сборище искривленных болезнью, многоруких и насквозь промерзших гигантов, мечтающих об очаге и кубке горячей, дымящейся крови. Снег скрыл каменный алтарь, на котором жрецы Древних Богов вырывали сердца у кричащих от ужаса девственниц. Два очень молодых человека – Браги и Хаакен – равнодушно прошли мимо камня, втянув от холода головы в плечи.