Стерва высшей пробы. Игра по правилам и без - Елена Кабанова

Злобные дуры постоянно задирают и чужих, и близких — проверяют, не обломится ли им возможность «выпустить пар». И даже в атмосфере откровенно нездоровой, опасной для здоровья присутствующих, такие дамочки не могут избавиться от своей зависти, раздражительности, желчности и склочности. Поэтому и нагнетают, нагнетают, нагнетают — покуда не получат «ответ Чемберлену» от какого-нибудь достаточно решительного или достаточно отчаявшегося собеседника. Тогда злобная дура нередко переходит к шантажу: глядит с упреком, высказывается обиняками, намекает на серьезные недуги (исключительно соматические)… Среди злобных дур, возможно, не так много женщин серьезно больных диабетом или почечной недостаточностью. Более того: чтобы окружить себя таким количеством отрицательных эмоций — и твоих собственных, и ответных, желательно иметь отменное здоровье! Но, несмотря на благополучную клиническую картину, довести до негатива присущие им свойства характера они умеют, как никакие почечники-диабетики. Спонтанность поведения у злобной дуры, вероятно, не так высока, как у следующего типа, но все же ей хватает. Спросишь, для чего хватает? Для того, чтобы наломать дров: заставить окружающих, под страхом очередного взрыва «дерьмового Везувия», выполнять ее приказания, вернее, капризы. Пока они не разбегутся сломя голову кто куда. Тогда злобная дура остается в одиночестве и может провести остаток жизни, ругая всех и вся за неблагодарность.

Отвязная истеричка. Ну, это просто океан эмоций, вечно штормящий и вечно буйный. Ему нет преград и на него нет управы. Любовь (отнюдь не бескорыстная) к стихийному поведению, к спонтанному высвобождению эмоций пересиливает все резоны. Обычно истеричками не рождаются, а становятся в результате долгого культивирования «приоритета чувств и ощущений». Например, насмотревшись на какой-нибудь (чаще условный — вроде литературного или кинематографического персонажа) образец, чьи «порывы и позывы» оказали мощное влияние на ход событий — желательно, исторических — девочка решает, что ей тоже по силам менять ход чего-нибудь одной только чувствительностью. Или другой пример: проверяя в ходе детской манипуляции родных людей «на слабо», потенциальная истеричка обнаруживает, что папа или бабушка (мамы обычно чуть более устойчивы) ее слез не выносят — и готовы дать пирожное, показать кино, купить игрушку, только бы перекрыть водопад и соплеток. Есть и вариант «орущих истеричек». На руководящие должности, на места учителей и воспитателей, кстати, нередко поступают женщины, ничего, кроме крика, не вырабатывающие. Если такую даму хватит инсульт-инфаркт, окружающие облегченно вздыхают: «Дооралась!» — самое откровенное и самое точное надгробное слово. Такое впору на памятнике высекать — как лаконично, а между тем вмещает целую жизнь. Собственно, эта разновидность по симптоматике смыкается со злобной дурой — с одной лишь разницей: дура хочет именно орать, ругаться, брюзжать; истеричка добивается, чтобы собеседнику стало невмоготу, и он любой ценой «оплатил» бы ее молчание.

Почему бы и нет? Ведь в детстве от нее откупались, дабы прекратить истерику? Так отчего бы не испытать аналогичную стратегию в другое время, в другом месте и с другими людьми? Ведь это так удобно! Тем более, что ни развивать мыслительные способности, ни совершенствовать управление эмоциональной сферой, ни формировать индивидуальность не требуется. Чувствовать умеет и эмбрион. Ощущения возникают от каждого сигнала, поступившего в мозг. Преобразовываясь в настроения, ощущения влияют на первичный уровень нашего «познания мира». Конечно, в мире людей такой малостью не обойдешься. Но истерички уверены — количество реакций на внешние сигналы не просто замена качеству реакций, а достойная замена. Чем стараться, рожать на свет божий одну-единственную мысль, можно произвести целое море всхлипов, вскриков и постанываний — и добиться своего одной силой неразумения. Банза-а-а-а-ай!

Запечная пифия. Женщины, чье «а я тебя предупреждала!» может остановить (по крайней мере замедлить) ход прогресса. Их основное качество — трусость. Ни на какие действия, поиски, пробы и исследования они не способны. Зато весь потенциал «вложен» в предупреждения. Это не конформизм, не пессимизм и не мизантропия — это тотальное мироощущение, выстроенное на жанре искусства, именующегося «Dance macabre» — «Пляска смерти». Жуткое зрелище, демонстрирующее всем грешникам: в Судный день их ожидают большие неприятности. Но в мировой культуре «Dance macabre» имели обоюдный смысл: как эмоциональный выброс — то был один из самых темпераментных жанров, предтеча современного триллера; а также как экономический стимулятор — уровень продаж индульгенций в храме, где на стенах присутствовала хорошо написанная фреска упомянутого жанра, вероятнее всего, на порядок превышали показатели в храме, где ничего подобного не было. Но индивиду, появившемуся на свет не в средневековой Испании или там в Мексике, а в России, накануне XXI столетия — ему-то на кой ляд, спрашивается, понадобились все эти разнузданные скелеты, неумело кривляющиеся в брейк-дансе на трупах, и бесчинствующие черти, волокущие в огонь голых, непривлекательных, сильно чем-то расстроенных граждан? Да все затем же — ради «страху божьего»! Или ради страху как такового. Ибо страх — отличное оправдание несложившейся и неинтересной жизни.

Запечная пифия боится всего, а потому не думай, что она предупреждает человека действия от возможных ошибок, дабы улучшить результат содеянного! Она просто-напросто оправдывает собственное недеяние! Всегда остается возможность сказать: «Да, а вдруг…» — и торжествовать, если что-то пойдет не так, как хотелось. Людям инфантильным или просто неопытным подобный тип женщин кажется чрезвычайно умным, прозорливым, предусмотрительным и знающим жизнь. С возрастом, правда, начинает утомлять песня однообразного содержания: «А я тебя предупреждала-а-а-а! Я тебе говорила-а-а-а-а! Да ведь никто меня не послуша-а-а-а-ал!» — и Кассандрам домашнего разлива при первой же «знакомой ноте» бесцеремонно затыкают рот даже любящие родственники. Но некоторые боязливые, зависимые от чужого мнения люди отказываются от очередной попытки добиться своего, лишь бы не выслушивать снова и снова стоны запечной пифии. Хотя, по большому счету, несвоевременный отказ от следующего шага означает провал всего проекта — и, чем черт не шутит, крах жизненно важных планов. Поэтому необходимо уметь вовремя заткнуть рот вечно ноющей «трусости во плоти» и поступать, как знаешь.

Фанатка-феминистка. Одно из самых странных порождений времени. Любое общественное движение, предназначенное освободить социальную категорию, ранее ограниченную в правах — дело, конечно, благое. Свободу таким-сяким, пятым-десятым! Хватит притеснений и унижений! За то, что женщины получили избирательные права, экономическую независимость и прочего рода самостоятельность — спасибо феминизму великое. И от нас лично в том числе. Но! Существует и побочный эффект — не что иное, как неизбежные последствия применения старинного метода, весьма распространенного и в экономике, и в политике, и в идеологии: для того, чтобы разрушить некие древние стереотипы, общественным деятелям приходится назначать «цену с запросом», словно на рынке. А противоположная сторона, торгуясь, снижает указанные на ценнике цифирки до предела, который устраивает и продавца, и покупателя. Люди более ли менее разумные в этот момент бьют по рукам и совершают сделку, но ведь есть и другие — они всегда есть, эти другие… Имя им легион, а характеристика одна — «бешеные энтузиасты». Они навечно застревают в юношеском (девическом) максимализме и склонны требовать «всего и сразу». Отсюда — неразумность их намерений и чрезмерность их амбиций. Феминистка-агрессор не ограничится партнерскими отношениями. Ее не устроит разумная организация взаимоотношений полов. Ей нужна месть!

Месть противоположному полу феминистка радикального толка мыслит как воцарение матриархата. Достичь в кратчайшие сроки стопроцентного главенства женщин во всех сферах жизни! Даже самая глупая и безынициативная женщина лучше самого профессионального и знающего мужчины! Почему? Хотя бы потому, что женщина есть мать, а мужчина мать не есть! В общем, несколько минут такого диалога, балансирующего между демагогией и паранойей, и мужчина взрывается, словно фейерверк доброго волшебника Гэндальфа. У него возникает яростный (пусть и недолгий) протест против женского пола вообще — настолько он возмущен подобным отношением ко всем мужчинам без исключения. Хотя на деле это всего лишь реакция на дуру-энтузиастку, увязшую в сетях демагогии. Но человека неопытного и дезориентированного — например, представителя старшего поколения, привыкшего к мысли, что «мужские роли» добытчика, защитника, руководителя на «женское исполнение» не переложишь — агрессия «диких феминисток» может довести до мизогинии (патологической формы женоненавистничества). Чудесный результат для процесса налаживания партнерских отношений между полами! Женская агрессия и мужской страх — и наоборот. Никакую нормальную стерву, естественно, этакое «равновесие» не радует.