Холодная сталь - Юрий Кузнецов

Я решил встретиться с Василием сегодня же и подробно проинструктировать его относительно мер безопасности. У него еще нет такого опыта борьбы за выживание, какой есть у меня. Для меня обычное дело – спасаться от тотальной охоты. Для него это еще в новинку. Потому моя информация о том, как посадить «крутых» воров за решетку и остаться при этом в живых, может оказаться очень полезной…»

Ранним утром Василий Мохов ехал на своем «Москвиче» по дороге от аэропорта до города. Сегодня ночью он сопровождал тюремный «воронок», который перевез Соломенного прямо к самолету, летевшему на Москву. Следователь по особым делам полагал, что для его же собственной безопасности лучше убедиться – с Соломенным все в порядке.

До последней минуты его не покидало чувство, что Соломенному либо попытаются устроить побег, либо попробуют просто убить. И только когда бело-серебристый авиалайнер, на котором конвоиры сопровождали Соломенного до Москвы, взлетел в небо, Василий облегченно вздохнул.

Теперь Мохов спешил в город. Его ждало много работы – этот день был у него расписан чуть ли не по минутам.

В эту пору суток шоссе было пустынным. Но, посмотрев в зеркальце заднего вида, Мохов пожалел о том, что сгоряча отпустил охрану и отправился в дорогу без сопровождения. Вслед за ним ехала подержанная темно-бордовая «Тойота». «Иномарка» не предпринимала никаких попыток обогнать его, но, когда Мохов снижал скорость, «Тойота» снижала ее тоже. Если же Василий ускорял ход машины, «Тойота» мчалась следом, не увеличивая, но и не сокращая дистанцию.

Сомнений не оставалось – это «хвост». Мохов понял расчет бандитов – через несколько километров его встретит еще одна такая машина, бандиты возьмут его в «клещи» и подстрелят, как куропатку. Надо спасаться!

Мохов нажал на газ, и через несколько секунд его «Москвич» уже мчался по шоссе со скоростью сто десять километров в час. Однако и преследователи проявили завидную прыткость – спустя несколько минут они уже почти нагнали беглеца. Мохов поминутно смотрел в зеркальце заднего обзора – «Тойота» не отставала.

Он уже не мог мчаться быстрее – машина могла выйти из-под контроля. В это время «Тойота» начала обгонять «Москвич». Впереди показался крутой поворот дороги, за которым следовал пятиметровый песчаный обрыв. Мохов понял, что его хотят сбросить именно туда.

И он принял единственно правильное решение – опередить противника! В маневре, который он задумал, все решали доли секунды. Быстро оценив ситуацию, Василий Мохов резко затормозил и повернул руль влево – «Москвич» повело юзом по шоссе.

Преследователи явно не ожидали от него такой прыти. Они не успели затормозить, и «Тойота» на огромной скорости рухнула с обрыва. Спустя несколько секунд раздался глухой удар. Вытерев рукавом со лба пот, Мохов ухмыльнулся:

– Надеюсь, я отбил у вас охоту, придурки, гоняться за мной?

Он не рассчитывал услышать ответ на этот риторический вопрос. Однако через минуту Мохов понял, что радовался рано. С противоположной стороны, навстречу его автомобилю неслась «БМВ» цвета морской волны. Мохов расслышал сухие щелчки – по нему вели прицельный огонь.

«Дело пахнет керосином! Как ты думаешь, дружище Печегин?» – мысленно обратился он к старому другу. Печегин выкрутился бы из такой передряги без единой царапины! И рождаются же на свет люди, лишенные чувства страха!

Эти мысли роем пронеслись в голове Мохова, пока две машины мчались навстречу друг другу.

«Интересно, как поступил бы на моем месте Володька? – подумал Мохов. – Пожалуй, так же, как и я – не стал бы драпать от этой шантрапы, а пошел бы в лобовую атаку».

Когда «БМВ» и «Москвич» разделял» считанные метры, Василий резко крутанул руль вправо. На мгновение две машины оказались бок о бок.

Именно в эту секунду Мохов, вопреки инстинкту самосохранения, выкрутил руль резко влево. «БМВ» получила боковой удар такой колоссальной силы, что вылетела за обочину в кювет. «Москвич» Мохова вихрем мчался по шоссе. В зеркало заднего вида Василий заметил, что «БМВ» накренилась над крутым придорожным спуском. Задняя дверца машины открылась. Из нее выпрыгнул человек в черной вязаной шапочке с прорезями для глаз, опущенной на лицо, и выпустил длинную очередь из автомата Калашникова. Этот выпрыгнувший тип нарушил баланс равновесия, и «БМВ» покатилась под спуск.

«Упрямые, собаки!» – выругался Мохов. В ту же секунду от выпущенной из автомата очереди разлеталось вдребезги заднее стекло «Москвича». Мохов почувствовал острую боль в правом плече.

«Зацепило! – молнией пронеслась мысль. – Отслужил ты свое, Вася. Так не лучше ли направить сейчас машину в кювет, чтобы не мучиться перед смертью?.. Нет, надо жить! Я должен жить, чтобы очистить свой родной город от всякой мерзости! Главное, не потерять сознание до того, как доберусь до ближайшего поста ГАИ…»

Правое плечо так болело, что малейшее неосторожное движение отзывалось резкой болью в голове. У Мохова возникло ощущение, словно ему прямо в мозг втыкают раскаленные иглы. «Теперь я понимаю, что чувствовал шекспировский король Лир, когда произносил: „Я ранен в мозг“. Стоп! А при чем здесь Лир? Кажется, начинаю бредить… Только этого еще не хватало!» – мысленно воскликнул Мохов.

Правой рукой он уже совершенно не владел. Левой – он не столько управлял рулем, сколько держался за руль. От напряжения и пальцы побелели.

«Только бы не потерять управление, – повторял он про себя. – Если машину сейчас поведет юзом – меня расшибет в лепешку. Держись, Вася!»

И Мохов держался. Город, до которого, казалось, рукой подать, приближался очень медленно. В глазах у Василия темнело, но он не снимал ноги с педали акселератора. Наконец, он различил впереди очертания поста ГАИ – дежурный милиционер поднял жезл, приказывая остановиться. Мохов сбросил газ, но переключиться на нейтралку уже не успел. Когда до поста оставалось около двадцати метров, Мохов потерял сознание и упал головой на руль. Машина промчалась этот отрезок пути по инерции и остановилась, врезавшись в каменную стену поста.

Подбежавший милиционер открыл дверцу, отстегнул ремень безопасности и вытащил водителя наружу. Голова Мохова безжизненно моталась из стороны в сторону. Милиционер бросил взгляд на переднее сиденье и почувствовал, как к горлу подступает тошнота – обивка была насквозь пропитана алой кровью…

Александр Драков любил обедать в тишине. Правило: «Когда я ем, то глух и нем» – выполнялось домочадцами чуть ли не буквально. Не, стал исключением и сегодняшний семейный обед, несмотря на то, что из Москвы приехал сын Дракова – Сергей.

Лишь едва уловимое тиканье позолоченных старинных часов на камине и случайный хруст свеженакрахмаленных салфеток были, пожалуй, единственными звуками, нарушавшими тишину огромной столовой дома Драковых.

Тридцативосьмилетний Сергей Драков последние пятнадцать лет, после окончания Московского государственного университета, жил в столице. Он всегда производил впечатление скромного человека, которого больше всего на свете интересовали живопись – он работал искусствоведом, да еще своя семья: жена Людмила и сын Николай.

Многим Сергей Драков казался замкнутым, молчаливым человеком. Однако мало кто догадывался, что под этой внешней оболочкой таилась огромная сила воли. Сергей Драков всегда добивался того, чего хотел.

Этот человек, временами производивший впечатление застенчивого, унаследовал от своего отца главное качество Драковых – скрытность.

Это качество помогло в свое время Дракову-старшему добиться успеха. Сергей тоже никогда и нигде не стремился выказывать ни своих чувств, ни своих мыслей…

Семь лет назад, в самый разгар горбачевской «перестройки», Драков-младший по примеру отца решил заняться частным бизнесом. Он основал свое дело, нанял опытного бухгалтера и юриста. Поначалу дела шли неплохо. Но три года назад Сергей чуть не попал на скамью подсудимых. Против возглавляемой им фирмы было возбуждено уголовное дело по факту вывоза за пределы Российской Федерации произведений искусства.

Влияние Дракова-старшего в Москве никогда не было особенно сильным, однако бешеной ценой взяток он умудрился-таки вывести сына из-под удара. Сергей отделался крупным штрафом. Однако на процветании его фирмы был поставлен крест. Отец выделил сыну значительную денежную ренту, на которую тот безбедно прожил все эти годы, ожидая, когда Драков-старший вызовет его к себе.

И вот, наконец, момент настал. Александр Драков решил, что в той опасной ситуации, в которой он оказался, не мешало бы подумать о преемнике. В противном случае семейный бизнес быстро захиреет! Поэтому Александр Драков срочно вызвал сына из Москвы, и тот прилетел первым же самолетом.

Только, когда был подан десерт – торт из мороженого – Вера Игнатьевна Дракова, пожилая тихая женщина, лицо которой хранило следы былой красоты, осмелилась нарушить молчание.