Взгляд - Клэр Мерле

Она натянуто улыбнулась:

– Это не вопрос.

– Он показался мне довольно взволнованным.

Ей показалось, что в глазах Домбранта она видит насмешку.

Ана пожала плечами, однако в ее руках и затылке возникло неприятное покалывание. Она вспомнила, как Джаспер сидел рядом с ней на концерте, как просил не привлекать к ним внимания, как, наклонясь вперед, шепотом признался, что у него проблемы. Он не доверял смотрителям!

– По-моему, он неважно себя чувствовал, – сказала она.

– Он не делал ничего странного?

У нее снова заколотилось сердце. Члены Коллегии наклонились к своим экранам. Хотя они молчали, но создавалось впечатление, будто они совещаются, – несомненно, оценивая ее резко участившийся пульс.

– А почему он должен был делать что-то странное? – спросила она. – Вы думаете, он знал, что его собрались похитить?

Смотритель засунул в рот остаток печенья и стряхнул крошки с костюма.

– Сейчас мы рассматриваем все варианты, – ответил он. Засунув руки глубоко в карманы брюк, он запрыгал вниз по ступеням, ведущим в гостиную, неожиданно ловко для столь крупного мужчины. – Джаспер мог почувствовать – что-то не так! Или мог увидеть нечто его обеспокоившее, но не захотел никого волновать или портить вам вечер.

«Так ведь смотрители существуют именно для этого», – подумала Ана, однако сумела удержаться и не произнести это вслух. Она сосредоточилась на том, чтобы успокоиться. Джаспер мог не доверять смотрителям, но, если он подозревал, что ему угрожает опасность, тогда зачем ему было подставляться, уйдя с концерта до его окончания?

– Перейдем к сегодняшнему утру, – сказал мужчина из Коллегии, снова овладев ходом опроса. – Пожалуйста, расскажите Коллегии, как вы узнали про похищение, что сделали после этого и что чувствовали.

Оказавшись на более надежной почве, Ана начала отрепетированный монолог о том, как отец постучал ей в дверь, разбудил и сообщил дурные вести. В середине описания своего потрясения, которое очень быстро перешло в тревогу за Джаспера, она вдруг ощутила на себе пристальный взгляд смотрителя. На секунду она отвлеклась от рассказа, бросив на него быстрый взгляд. На губах смотрителя играла легкая улыбка.

Она мысленно выругалась. «Какой идиотизм!» Ведь этим утром он был с ее отцом. Он знает, что она лжет. Она поспешно опустила глаза.

– Это напомнило вам другие пережитые вами потрясения? – спросил мужчина из Коллегии.

– Нет, – ответила она.

Ана приготовилась к тому, что сейчас смотритель снова вмешается в опрос, и попыталась придумать объяснения своего обмана, однако смотритель промолчал. Она заставила себя продолжать.

– После того потрясения, когда выяснилось, что я не Чистая, – сказала она, – я ходила к психотерапевту и теперь полностью справилась с последствиями.

– А как насчет смерти матери? Незадолго до вашего пятнадцатилетия вы обратились в Регистрационный отдел Гилдфорда за свидетельством о смерти вашей матери. Чем это было вызвано?

Ана глубоко вздохнула. Ей столько раз пришлось рассказывать Коллегии эту историю, что порой она замечала, что и сама в нее верит. Подлинное воспоминание о том, как они жили на ферме и как она, проснувшись однажды утром, обнаружила, что мать исчезла, а из запертого сарая слышен звук работающего автомобильного двигателя, казалось информацией, полученной с интерфейса, – картинками, наложенными на реальность.

– Когда мне было десять, отец сказал мне, что моя мать больна раком и госпитализирована. Думаю, он хотел смягчить удар, который я испытала бы от внезапной смерти матери. Через девять месяцев он взял меня на свидание с умиравшей женщиной. Он сказал, что мне пора попрощаться с моей матерью.

– Да? – произнес мужчина из Коллегии, желая, чтобы Ана продолжила рассказ.

– Та женщина была похожа на мою мать, но я сомневалась в том, что это действительно была она. Спустя многие годы сомнений я решила обратиться в Регистрационный отдел Гилдфорда за свидетельством о смерти моей матери. Когда Коллегия сообщила мне, что моя мать умерла от отравления выхлопными газами, я была удивлена и расстроена, но не потрясена.

Мужчина из Коллегии поправил очки и наклонился к своему экрану.

– Как вы думаете, почему ваш отец солгал относительно той женщины?

– Он считал, что помогает мне, как психолог, перенести утрату.

Ее голос звучал ровно, однако ей не удавалось полностью справиться с отвращением, которое у нее вызывала эта часть истории: у нее раздувались ноздри. Отец повел ее на свидание с умирающей женщиной не потому, что заботился о ней. Это было сделано для того, чтобы заткнуть ей рот, заставить прекратить постоянно спрашивать про маму.

– Говорите первое, что придет вам в голову, – велел ей мужчина из Коллегии.

Кивнув, Ана сосредоточилась на очередном испытании. Свободные ассоциации всегда были одной из ее самых сильных сторон. Она почти получала удовольствие от этих умственных вывертов. Ассоциации должны были строго ограничиваться словами, связанными с едой, природой или наукой: таково было золотое правило ее отца. Ответы должны были звучать без малейшей паузы, иначе опрашивающие поймут, что она себя контролирует.

– Дождь, – начал он.

– Капли, – ответила она.

– Красная.

– Роза.

Они больше минуты продолжали перебрасываться вопросами и ответами: «Черная – птица, открытая – форточка, свет – солнце, дефект – генетический, белое – молоко, река – поток, молчание – вакуум, тьма – рассвет».

Когда бомбардировка вопросами закончилась, члены Коллегии снова склонились над своими экранами. У них была программа, которая автоматически анализировала ее ответы и давала процентную оценку психических нарушений. Любое число выше сорока означала бы целый день интенсивного обследования. Ана напряглась, ожидая услышать результат. Она еще ни разу не выходила за тридцать баллов.

– Двадцать два, – объявил мужчина так, словно это все решало: похищение Джаспера не вызвало проявлений депрессии или психоза.

Ана позволила себе тихий вздох облегчения. Женщина расстегнула кожаную папку и достала пачку бумаг.

– Поведенческий тест, – объявила она, выкладывая несколько скрепленных листков на столик так, чтобы их угол совпал с углом столешницы. – Творческий тест… – Рядом с первой пачкой легла вторая.

– Каждое утро, – добавил мужчина, энергично постучав пальцем по творческому тесту, – как только проснетесь, заполняйте как минимум одну страницу. Коллегия вернется через три дня. Вопросы есть?

Ана покачала головой. Ее переплетенные пальцы зудели, щеки горели, но она прекрасно знала, что лишних движений делать не следует. Все почти закончилось.

– У меня к Ариане вопрос, – заявил смотритель.

У Аны напряглись плечи. Она повернулась и посмотрела на него.

– По-моему, – продолжил он, – мне нужно лучше понять Джаспера. Вы не могли бы мне с этим помочь?

Она кивнула. Ее неприязнь к смотрителю усилилась. Его напевный говор начал раздражать ее не меньше, чем его невоспитанность.

Домбрант обошел кресло, в котором сидела Ана, и плюхнулся между нею и Коллегией.

– Большая Тройка: шизофрения, депрессия, тревожные состояния. Более сорока процентов населения имеют их либо в активной, либо в спящей форме.

– Сорок два и восемь десятых процента, – уточнила Ана.

– Совершенно верно. Если один из родителей страдает заболеванием из Большой Тройки, то вероятность того, что у ребенка разовьется какая-либо разновидность унаследованного заболевания, очень велика.

– И что вы хотите сказать?

– Ну, у вас ведь не дислексия или неспособность к арифметическим подсчетам. Вы не находите странным, что Джаспера не пугает то, что у вас Большая Тройка?

– Да, сначала я была этим удивлена. Но, по-моему, после несчастного случая, произошедшего с Томом, Джаспер решил, что никаких гарантий не существует – даже для Чистых.

– А у Джаспера не было каких-то необычных отношений к жителям Города?

– А что вы сочли бы необычным, смотритель?

– Например, наличие друзей вне Общины.

– В Оксфорд принимают Носителей, людей со спящей формой и даже с активным заболеванием. Джаспер мог подружиться с кем-то из них. Мне об этом знать неоткуда.

– Да, – согласился он, – в Оксфорд принимают Носителей, людей со спящей формой и с активным заболеванием. Насколько я знаю, сейчас их в университете трое. На курсе Джаспера нет ни одного.

– Если вы уже об этом знаете, то я не понимаю, почему вы задали мне этот вопрос.

Члены Коллегии сутулились над своими экранами, несомненно совещаясь относительно враждебности, проявляющейся в ее поведении.

– У Джаспера был друг по имени Энкиду. Нам хотелось бы с ним связаться.

Ана пожала плечами:

– Я о нем никогда не слышала.

– О! – отозвался смотритель. – Похоже, что это просто-таки таинственная личность.

– Вы думаете, что у него есть какая-то информация о похищении?